– А батю твоего я на счётчик поставлю, так и передай Игорьку! – смекнув, что слабанул, добавил мужик.

И скрылся в гараже. Позор следовало запить водярой. Чем быстрее – тем лучше.

Пельмень вздрогнул, когда ворота гаража захлопнулись. Пожал плечами. Думать о том, что стало бы, окажись слухи о прошлом дяди Витали правдой – не хотелось. Торчала бы монтировка у Пельменя из задницы, с его нынешней функционалкой – это как пить дать. Даже на пропитого алкаша дури не хватит.

Смекнул Саня и другое – у дяди Витали батя бухлишком закупается. Ну что сказать, останется батя без бухла. Не купит сынок чекушку. И дядя Виталя хрен без возврата долга продаст.

– Вот это ты крутой, П-п-пельмень!

Из-за мотороллера объявился Сёма.

– Так б-ба-базарить с настоящим зеком!

Они почесали от гаража дяди Витали прочь.

Глава 4

«Есть лаве на кармане.
„Извини меня, Маня.
Эй, девчонки, а ну, навались!“
Греет солнышко шею, я живу и балдею
И люблю эту южную жизнь»

Гриша Заречный, Ростовская хулиганская

* * *

После визита к дяде Витале, Сёма достал пачку сигарет. Как Пельмень прятал в трусах бабло, так пацанёнок нычил «в самом укромном» сижки.

Пачку открыл и показал. Оказалось, что та доверху забита бычками. А вместе с бычками в пачке покоится переломанная пополам веточка – туда сигарету вставляешь и руки не заваниваются табачным дымом. Не палевно. Ну и по жопе не получить от бабули.

– Покурим? У-угощаю, – важно предложил пацанёнок. – Импортные!

Пельмень аж закашлялся. Не, по малолетству всякое бывает и окурки собирают по палисадникам и другие глупости делают. Думаешь же не головой, а жопой. Особенно когда тянешь такое себе в трусы.

– У-у меня тут кэмэл, мальборо и даже с-с-собрание есть, – заявил Сёма с гордостью. – Какую хошь? На выбор.

Пельмень взглянул на пачку, забитую окурками, на пацана. Вспомнил, что в кармане валяется «Наша марка» бати.

Вытащил.

– На, а эту дрянь выбрось.

Вручил марку пацану.

Конечно давать закурить пацаненку школьнику – идея так себе. Только ведь Сёма один хрен покурит. Так лучше нормальные сигареты пусть шмалит, чем бычки облизывает.

– К-круто! Спасибо!

Сёма с трепетом взял сигарету из рук Пельменя, заговорщицки оглядываясь.

– Посмолим з-за гаражами? – предложил. – Чтоб б-бабуля не спалила.

– Курить – здоровью вредить, я бросил и ты бросай, – покачал головой Пельмень. – А если куришь, так пацанам нормальным стремно за гаражами шкериться.

– Хм… – Сёма подвис слегка.

На сигарету уставился.

Пацанёнок был на четыре года младше Пельменя, и если сам Пельмень уже мог курить «в открытую», то Сёме бабка не разрешала. Гоняла.

И наказывала, если поймает.

Может хоть так получится склонить пацана от «курения» к «не курению» – зассыт?

Но нет, Сёма, разошёлся, оказался другого мнения.

– Внатуре, П-п-пельмень, че я шкериться буду.

Сигарету он вставил в зубы без всяких палочек. Достал спичку, именно спичку, не коробок и подойдя к гаражу ловко зажег, чиркнув по шершавому металлу серной головкой.

Прикурил, запыхтел как паровоз.

Смотрелся пацанёнок с сигаретой нелепо и глупо, и курить толком не умел – дымил не в затяг. А попытавшись глотнуть дым – закашлялся.

– Че погнали, е мое? Газ-квас!

– Ну ты Сёма босяк. Куда погнали то?

– Ближайшую ДЮСШ покажу. Ты ж х-хотел!

Сёма прилип к Пельменю, причём так, что хрен отвяжешься. Пельмень пацана гнать не стал – пусть показывает дорогу.

– Ну говори куда идти. Сходим.

– Идём вперёд!

Двинулись.

Пацанёнок трындел без умолку, вприпрыжку поспевая за своим новым другом. Переходил с одной тему на другую, сбивался. Заново начинал.

Сашка периодически отвечал односложно.

Думал над тем, где по такому времени достать спортивную одежду и какую-никакую экипировку. Желательно с рук и по дишману. Да и по другому не выйдет – в стране жуткий дефицит. Тут сапоги обычные не достать, а здесь товар нужен более избирательный.

Понадобится что?

Ну конкретно тренер в зале скажет.

А если на вскидку?

Список длинный – для качественной треньки нужны, например, рашгарды. В идеале – костюм-сауна для весогонки или хотя бы набедренный термопояс. Гонять придётся много и тяжело. Вот только где такое добро в 1991 году взять в разваливающейся на части стране? Хрен его знает.

А вот самое необходимое – боксерки (хотя на первых порах можно и обойтись), шорты, бинты, капа. Ну и перчатки, само собой. Вот это надо кровь из глаз суетить и находить.

Авито или Юлы в 1991 году ещё не придумали, поэтому придётся наведаться на местную барахолку. Че там вместо маркетплейсов – толкучки, комиссионки?

Ну и объявление в газету подать. Кстати – тема то реальная.

Саня сначала хотел у Сёмы поинтересоваться, где можно спортивный шмот прикупить, а потом как осенило – батя, Игорь Борисыч, физрук бывший. Он наверняка в курсах по старой памяти. Домой Пельмень вернётся – надо с батей переговорить.

– Слышь, а вот если бы ты его не п-перебазарил?

Сёме не давал покоя случай с дядей Виталей и он снова вернулся к его обсуждению.

– Хотя не говори, з-знаю! Т-ты бы ему вот так, – Сёма изобразил пируэт, пытаясь нанести удар ногой с разворота, но благополучно грохнулся на жопу, выронив сигарету. – Ой…

Вскочил, отряхиваясь, ничуть не смутившись догнал Пельменя. Сигарету подбирать не стал.

– Я вот че п-по-подумал. Я теперь тоже ему бутылки когда п-п-принесу, то скажу – где бабки?! П-прям вот так, – Сёма обежал Пельменя, встал перед ним, врезал кулаком по своей ладони и, переменившись в лице, зашипел. – Где бабки с-с-сука?!

– Тебе то че так говорить?

Пельмень обошёл Сёму, принявшегося выкручивать невидимую шею дяди Витали своими руками. Лицо пацана от злости перекосило.

– К-к-как зачем? – послышалось из-за спины. Голос приблизился. – Ты ж видел, ч-ч-че он делает? Хорошие бутылки не принимает, т-типа сколы нашёл. А потом говорит, ща погодь…

Сёма снова оббежал Пельменя, остановился, упёр руки в боки и кривя рожей спародировал дядю Виталю по голосу.

– Оставь бутылочки, чтобы до мусорки не нести!

– Прям так говорит?

– Прикинь? Вот гнида, у-у-удушу!

Пельмень понаблюдал за пародией и хлопнул Сёму по плечу.

– Ты это, малой, так не делай лучше. Хер его этого дядю Виталю знает, может белку словить и монтировкой тебя по спиняке перетянет.

На том разговоры о дяди Витале прекратились. Сёма натер руки травой, дабы пальцы дымом не воняли. Рассказал, что его батя подарит ему на днюху двадцать рублей.

– Поляну накрою, бля буду. У меня батя щас новую работу нашёл. Бабла – немерено косит!

Потом рассказал о своих впечатлениях от крутяцкого боевика с Шарцнеггером. Вслух мечтал о приобретении тачки, попавшейся ему во вкладыше жвачки «Турбо». Затем замолчал и с минуту шёл молча. Пельмень полагал, что речь зайдёт о девчонках, вон как пацанёнок покраснел, но вопрос Сёмы удивил.

– Слышь, Пельмень, ты вот говоришь, что я внатуре ровный босяк по жизни, а давай придумаем мне р-реальную погремуху, а? – проговорил он без запинки. Почти.

– Хочешь погоняло?

– О-о-очень!

– И какие мысли есть?

– Ну-у-у… жидкий металл? Терминатора смотрел второго, а? – выдал Сёма, подобрался весь.

– Сёма Жидкий металл?

– Круто, да? Или погодь, Пельмень – Фредди Крюгер! Д-д-дерзко звучит?!

Сёма начал «резать» воздух скрюченными пальцами, воображая себя маньяком.

– Не, такие погоняла – полная туфта, – заключил Пельмень. – Не подходит. Тем более, твой Крюгер – педофил. Таких нормальные пацаны не любят.

– Ясно… м-может тогда Брюс Ли? – с надеждой спросил пацан.

– Тоже лажа.

– Почему?!

– Погремуха должна быть практичной, и как бы за тебя пояснять пацанам, – терпеливо говорил Сашка. – Вот меня почему Пельменем зовут, знаешь?

– П-почему же?

– Потому что толстый и много жру. А фамилия созвучная как раз. Вот и прозвали. Пельмененко – Пельмень, все такое.

– А… – протянул Сёма. – Внатуре п-понятно.

– У тебя фамилия какая?

– Тимофеев, – Сёма гордо выпялил подбородок.

Пельмень, почесал указательным пальцем кончик носа. Тимохой так и просится пацана назвать, не?

Предложил.

– Ну как-то н-нечестно, Пельмень. Че сразу Т-тимоха? Стремно!

– Че нечестно? Созвучно ведь. Тимофеев – Тимоха, сразу прилипнет и не стремно, не гони.

– А п-почему Сильвестру можно иметь крутое погоняло, а мне нет? Он ведь тоже Тимофеев! Мне папа когда п-пьяный был сказал.

– Че сказал то? – Саня бровь приподнял.

– С-сказал, что у нас фамилия теперь б-бандитская.

– Ясно, – кивнул Сашка. – Будешь значит Малой, раз бандитская.

Пельмень зашагал дальше.

– Я так-то С-сильвестром быть хочу! Але?! – возмутится мальчик.

– Подрастешь, погоняло сменим, – обнадёжил Сёму Саня.

– Ну ладно… а ведь круто Пельмень, буду п-погибать малодым, – Сёма задёргался, изображая движения брейк данса.

Выходило хреново.

Брейк и Сёма примерно так на противоположных полюсах.

– А ты это где слышал?

– Че где?

– Ну вот это – буду погибать молодым? Песня?

– Как, месяца два к-клип по ящику гоняют, ты че не в-видел?

Пельмень не ответил, про себя припомнил, что Мистер Малой появился на слуху несколько позже. Все-таки это новая реальность отличалась от прежних знакомых 90-х. И Саня для себя отмечал это не первый раз.

Вот так, болтая обо всем и ни о чем, Пельмень и Малой шли к ДЮСШ.

И не было бы счастье, как говорится. Забрели пацаны туда, куда забредать не следовало по определению. С дуру забрели.

Пельмень тупо забыл простое правило дворовых пацанов из 90-х, которое каждый должен знать на зубок. Мой двор – моя крепость, а за его пределами – вражеская территория. Там и поколотить могут, и бабки отжать и вещи присвоить, если понравятся. Тихим сапом, Пельмень и Малой ступили на вражескую территорию, имея на кармане лавандос.

Нахаловка – самый лютый и опасный микрорайон, оккупированный самовольными застройщиками. Тупо частный сектор, где жила реальная шпана.

Нет бы обойти, свернуть, а они поперлись прямиком.

Предводителем местных пацанов ровесников Пельменя слыл Вася Цыган, якобы отмотавший срок на малолетке хрен пойми за что. Прославился Цыган тем, что приторговывал наркотой. И любил при случае показывать своё перо – финку, доставшуюся ему от погибшего отца. Барыги мелкого разлива.

Васька бутылки собирать и сдавать считал западлом, а вот отнимать деньги у лохов – это как за здрасьте.

Так вот, Вася Цыган вместе со своей шпаной приметил Малого и Пельменя сразу. Ну и тормознул.

– Чи-чи. Стопе, лошье.

Пацаны из банды Цыгана облюбовали старый железный теннисный стол. Занимались тем, что готовили мацанку из свежесорванной дички. Вряд ли на продажу, так – раскуриться, покайфовать.

Цыган спрыгнул с теннисного стола, размял демонстративно шею. Руки от дички оттряхнул.

– Сюда подошли, да.

Пельмень остановился. Оценивающе вымерил взглядом нового соперника. Мелкий ростом, но коренастый. Глаза чёрные, не карие, а именно чёрные. Одет в короткие шорты, майка обвязана на поясе. И сука наглый, по одной роже видно – палец в рот не клади. Откусит с рукой.

С ним ещё трое. Тоже крепкие, как на подбор – таджик и двое русских. Все без маек. Сложены хорошо, вон как сиськами дёргают на показ. Перемазаны в конопле. Уже накуренные – глаза паленые.

Саша вздохнул.

Связываться со шпаной совсем не с руки. Пельмень отдавал отчёт своим возможностям, а сейчас они, мягко скажем, удручали.