Я повернул голову. В центре чума, совсем рядом с очагом, стояла снегурочка. Длинное голубое пальто, отороченное мехом и расшитое белыми узорами. Меховая шапка, тоже разукрашенная. Миленькое личико, чуть надутые губки. Карие глаза миндалевидной формы. Молодая, лет восемнадцать может даже чуть меньше. Руки скрещены на груди. Красивые кисти рук. Я бы сказал утонченные. Отлично, похоже мои новые дружбаны за спасение жизни мне деваху подогнали. Да еще какую!

Девица стояла и насупившись смотрела на меня.

Чего пялишься снегурка? Али не мил я тебе? Со снегурочками у меня особые отношения. Пару лет назад на корпоративе оприходовал сразу двух за вечер. На тех правда одежды поменьше было. Но ничего и с этой ее снять можно.

Я посмотрел на девушку и улыбнулся. Мышцы на лице уже немного отогрелись, так что улыбка вышла вполне нормальной.

Снегурка недовольно скривилась.

Что опять не так? Я попытался приподняться. Мне это с трудом удалось. Сел в санях. Мои товарищи отступили на шаг назад и исчезли за моей спиной.

Всё еще приветливо улыбаясь, я встал.

– На колени презренный! – строго произнесла барышня и указала мне тонким пальчиком, куда мне следовало бы встать.

Что еще за новости? Ага, ролевые игры! Интересный ход! Я оглянулся, «друганы» отступили почти к самой стене.

– Я, княжна Миронова, приказала тебе, отпрыск презренного рода, преклонить передо мной колени! – раскрасневшись от напряжения произнесла снегурочка.

Я замер. На колени? Серьезно? Усмехнувшись, я произнес:

– Прости, милая, но БДСМ не люблю. Так что на колени перед тобой я не встану!

Девушка взмахнула рукой, и моя щека взорвалась болью. Черт! Она ведь даже не дотянулась до меня!

Я схватился за щеку. Значит все-таки грубости любим?

– Как ты смеешь так со мной говорить?! – гневно выкрикнула снегурка.

Ты чего творишь, красавица? Да за эти выкрутасы я тебя не то что на колени поставлю, я тебя заставлю принять такие позы, что самому потом стыдно будет. Но ничего я-то потерплю, а тебе как бы плохо не стало. Я глянул на все еще розовощекую девушку и клятвенно пообещал себе, что увижу её еще и не в таких ракурсах.

– А как мне с тобой говорить? – я начинал не на шутку злиться.

Если собрались мне ролевые игры устраивать, то предупреждать надо. Я бы правила пояснил, стоп-слово придумал. Всегда нужно иметь возможность остановить этот балаган.

– Как ты смел, презренный, – продолжала тем временем снегурочка, – уничтожить тотемное животное моего рода? Теперь мой род погибнет, скатившись в голод и нищету. И в этом виноват ты!

Это она сейчас серьезно? Тот зубастый крокодил – тотемное животное? Но мне вдруг показалось, что игры кончились. Мне начали предъявы лепить.

– Ты о чем, болезная? Ну замочил я селедку-переростка. Что с того-то? Твоему роду кушать нечего? Так котлет из вашего крокодила наделайте!

Я редко лез за словом в карман, тем более, когда меня решили обвинить в том, что выжил. Мне что надо было на корм этой рыбине себя пустить?

– Ты слишком дерзок, для отпрыска презренного рода, – немного спокойнее ответила девушка. – Мой род тысячу лет поклонялся кусуре, а ты лишил нас смысла жизни!

Постой паровоз. Если ты такая старая, то я свои претензии на различные ракурсы снимаю. Я с такими старыми дел иметь не хочу. Геронтофилом никогда не был и быть не собираюсь. Это я подумал, а вслух сказал:

– Буду не против, если станете поклоняться мне, как человеку, победившему чудовище и избавившему ваш род от необходимости служить крокодилу. Можешь начать прямо сейчас, у меня весь вечер свободен.

Вот есть у меня такая проблема. Иногда говорю не то, что думаю, и не думаю, что говорю.

– Мразь! – взревела снегурка и снова стала вся красной.

Да, те снегурочки на корпоративе тоже такими в итоге стали, вот только им для этого порядком попыхтеть пришлось. А эта гляди-ка, не на шутку распалилась.

– Сорок плетей за неуважение к роду Мироновых! Я наследная княжна вынесла приговор и немедленно исполню наказание!

Не успел я сообразить, как она может быть наследной, если не мальчик, как меня неведомой силой развернуло и сорвало остатки одежды. Я уже хотел было объяснить ей, что незачем наседать, так можно и серьезно нарваться, как спину обожгло. Я стиснул зубы, но стон все равно вырвался наружу. Что-то горячее потекло по спине, стекло по заднице и стало капать на пол.

Я глянул вниз. Красные капли крови образовали уже небольшую лужицу.

Да ты с ума сошла, ряженая!

Развернувшись, я посмотрел ей в глаза. Следующий удар я снова пропустил, но заметил, что перед этим снегурка делает легкий взмах рукой. На этот раз я не стонал, но зубы сжал аж до скрипа. Зато к новому удару я был готов.

Едва княжна замахнулась, как я сжал кулак и стукнул им воздух перед собой. Короткая молния вырвалась из сжатых пальцев и ударила снегурке по шапке. Женщин я не бью, а по шапке можно. Разукрашенный головной убор слетел, обнажив роскошную копну русых волос.

Девушка шмыгнула носом, мотнула головой, отчего волосы золотом рассыпались по плечам. Я аж засмотрелся, какими они были красивыми. Это меня и подвело.

– Сопротивляться вздумал? На каторгу сошлю!

– Постой княжна! Мы с тобой стоп-слово не выбирали, но давай притормозим!

Что-то тяжелое ласково коснулось моего затылка, и я отрубился.

Глава вторая

Тело мелко подрагивало в такт движению. Тихая, едва заметная вибрация шла от пола. Гул генератора был почти незаметен, перекрываемый хрустом взламываемой корки снега снаружи.

Этот звук я легко узнал. Не первый раз на вездеходе до охотничьих угодий еду. Каждую зимы мы с друзьями по три-четыре раза выбирались пострелять и, как водится, немного выпить.

Что-то жесткое давило на щеку. Тоже мне товарищи. Не могли подушку под голову сунуть? Надо же было так нажраться, что отрубился, не доехав до места. Стоп! Не помню, чтоб я пил. А я всегда запоминал события, даже если был вдрызг. За это меня друзья и не хотели видеть на пьянках. Кому захочется на утро узнать, что он творил в непотребном состоянии.

В голове пронеслись и попытались втиснуться в рамки здравого смысла последние события: белая яхта, прыжок в воду, крокодил с зубастой пастью, псевдо-друзья, чум, снегурка, удар по голове.

Твою ж мать!

Вездеход подскочил на небольшой кочке, и ребристая поверхность больно ударила меня по щеке, напомнив лишний раз о магических способностях внучек Деда Мороза. Я скосил глаза вниз. Незнакомый рисунок на металле мгновенно привел меня в чувство. Так это правда! Не сон! В какой-то момент, я уже понадеялся, что все это мне приснилось по пьяной лавочке.

Сознание полностью вернулась в мою бедную раскалывающуюся черепушку, и я попытался подняться. Голова тут же отдалась болью. Я скривился.

Проморгался.

В полумраке тесной коробки, обшитой со всех сторон ребристым металлом, нас было трое. Два моих соседа по заточению сидели напротив и, довольно улыбаясь, пялили свои шары в мою сторону.

– О, очнулся, красавчик! За что загремел?

Я, не обращая внимания на говорившего, приподнялся, нащупал узкую лавку за спиной, подтянулся к ней и сел.

Странно, по идее рассечённая спина должна болеть, но не болит. Точнее, болит, но вполне терпимо. Подлечили что ли? Или я столько провалялся без чувств, что всё успело зажить?

Толстый серый бушлат не давал такой же ребристой, как пол, стене слишком уж больно толкать меня в спину. На ногах оказались низкие валенки с прорезиненной подошвой на толстенном протекторе. Выше – серые ватные штаны.

Я вспомнил тех троих в лодке, что вытаскивали меня из воды, а потом пытались скормить крокодилу. Теперь я был весьма сильно на них похож. Двое напротив, тоже выглядели точно так же, но были мне совершенно незнакомы.

– Чего молчишь? Язык проглотил? – с вызовом бросил тот, что первым заговорил.

Его кривая улыбка выказывала недобрые намерения, но я плевать на него хотел.

– Свой язык в жопу засунь, – буркнул я, не желая ни с кем говорить.

– Да ты… – начал было говорливый, но его придержал за плечо второй.

– Тише, Гоша, тише. Он, говорят, отморозок. На княгиню руку поднял.

– Это на какую? На старуху или молодую?

Гоша довольно заржал от своего искрометного юмора, явно не выказывая никакого почтения ни той, ни другой особе.

– На наследницу, – ответил ему второй.

– На ту у меня бы тоже кое-что поднялось, правда не рука, – снова заржал Гоша.

Придурок встал, сделал два шага и навис надо мной. Не люблю, когда нависают.

Был он здоровенный, не чета мне. Его бушлат можно было вокруг меня дважды обернуть, да еще княгиню в него засунуть и то место бы осталось.

– Бить женщин – это плохо, – рассудительно произнес детина прописную истину так, будто был ее автором.

Все бы ничего, но я слышал в его голосе явный наезд.

Я приготовился. Когда такой базар начинается, то и до драки недалеко. А драться с этим дебилом в закрытом пространстве я не собирался. Но на место его стоило бы поставить. У таких, как водится, дашь себя в обиду один раз и второй не за горами.

Гоша потянулся ко мне своей огромной пятерней, попытавшись схватить за грудки. Резким движением я выбросил вперед руку, схватил его за распухшую сосиску, что заменяла бугаю указательный палец и с силой вывернул вверх.

Раздался отвратительный хруст, и палец неестественно выгнулся, так и оставшись в неправильном положении, когда я его отпустил.

Гоша тонко взвыл и попытался ударить меня другой рукой. Я откинулся на спину, растянувшись на скамейке. Уперся боком в стену и со всей дури врезал ему между ног. Тональность воя тут же сменилась, а «ы-ы-ы» превратилось в протяжное «о-о-о-о!»

Детина согнулся пополам и кулем завалился на бок. Хрень, которую я принимал за вездеход, тряхнуло, и меня подкинуло на скамейке.

Товарищ Гоши схватил его за бушлат в районе плеч и принялся тянуть на себя, стараясь усадить на скамейку.

Я почувствовал, что движение прекратилось. Наш «паровоз» припарковали в запасном тупике?

– Тише, ты, – зашипел второй на Гошу, протянулся и с хрустом вправил детине вывернутый палец. – В мироновских гостиницах сам знаешь, что за драки бывает. А если ты его покалечишь?

– Да я ему глаз на задницу натяну! – прорычал детина, но с места не двинулся.

Снаружи хлопнула дверь, и в повисшей тишине отчетливо раздались шаги. Тонкая ледяная корка крошилась под чьими-то ногами.

– Натянешь-натянешь, – быстро проговорил Гошин товарищ, – только не сейчас, а когда приедем. Там тебе никто не помешает.

Загремел замок и слева от меня распахнулась дверца, впустив внутрь облако морозного воздуха.

– Что тут у вас? – недовольно буркнул мужик в черной форменного вида куртке с отороченным мехом вороте.

– У нас все хорошо, начальник, – заблеял тот, что придерживал Гошу. – Дорога у вас плохая, на кочке подпрыгнули и упали. А так все хорошо.

– Дорога ему наша не нравится! – заржал охранник. – В следующий раз тебя на ее благоустройство и определим.

– Хорошо, как скажите, начальник. Хоть на дорогу, хоть на добычу. Как прикажете, так и буду делать.

Такой подхалимаж был мне противен, но я не стал выказывать своих чувств. Просто отметил для себя, что этот человек боится «начальника» или тех, кого он так называет.

– То-то, – довольно произнес охранник и взглянул на меня. – О, очухался. Отлично!

Больше он ничего не сказал. Захлопнул дверцу, и через несколько секунд наш транспорт тронулся, вновь тихо завибрировав.

Гоша с товарищем зло уставились на меня, но попыток заговорить или напасть больше не последовало. Вот и отлично! Можно было немного расслабиться и постараться разобраться в ситуации.