Грубер видел летящий в него кулак, и он мог бы даже отклониться, вот только он не стал этого делать. Возбуждение, которое не покидало его с той самой секунды, как они вошли в этот стаб, требовало выхода и в обычной трактирной драке он этот самый выход и увидел. В последний момент Грубер отклонился, и кулак прошелся по скуле, вскользь, хотя Онегин явно хотел попасть в переносицу. Второй раз ударить себя Грубер не позволил. Его удар был более удачным, и бил Грубер под челюсть, чтобы уж наверняка. Онегин лязгнул зубами и начал заваливаться на пол. А Грубер внезапно испытал жуткое разочарование, схватив Онегина за шиворот, не давая тому свалиться на пол, он повернулся к сидящем за столом приятелям этого неудачника, который даже драку нормальную выдержать не сумел, и заорал.

– Ну что сидите? Что, совсем никто не настучать мне по башне, чтобы со мной за это чучело рассчитаться? – и он швырнул уплывшего Онегина на лавку перед столом.

Двое из сидевшей пятерки вскочили, Михалыч покачал головой и все-таки начал выбираться из-за стойки, дверь в бар распахнулась, и в зал вошла девушка, словно сошедшая с обложки романа конца девятнадцатого века: огромные голубые глаза на кукольном личике, длинная прямая юбка, под горло застегнутая белая блуза и выбивающиеся из-под шляпки белокурые волосы. Все это произошло одновременно, и невольные зрители не знали, куда им смотреть, потому что каждое зрелище привлекало внимание. Тем временем картинки начали соединяться, потому что девушка, остановившись на мгновение, направилась прямо к Груберу, так же, как и вышедший наконец из-за стойки Михалыч.

– Так, побаловались и будет, – кваз грозным взглядом осмотрел всех участников конфликта. – Онегин, еще раз затеешь бучу в моем баре, больше сюда не войдешь, понял? А теперь встали все дружно и бегом на выход, – команда рейдеров непонимающе смотрела на хозяина и не могла понять, что же они такого сделали, что так разозлило обычно спокойного как удав кваза. – Быстро съе…! – рявкнул Михалыч, и тут раздался мелодичный, но, как показалось многим, бедный на эмоции женский голос.

– Во что вы вляпались? Не смотри на меня бараньими глазами, Снегирь, лучше отвечай по-хорошему. Что вообще на Грубера нашло? А ты почему такой пьяный?

Снегирь попытался сконцентрировать взгляд на стоящей перед ним блондинке.

– О, явилась. А мы… хрен знает. Может в этих пещерах грибы забористее тех, что наверху. А еще я тень не отбрасывал, представляешь?

– Нет, не представляю, – Зина нахмурилась и сложила руки на гуди. – Вы догадались комнату снять? Отлично, тогда пошли туда и будем думать, – и она, подойдя к столу, где все еще стоял Грубер, явно пребывающий на взводе, схватила его за шиворот и не слишком напрягаясь потащила в ту сторону, куда ей указал кваз, бросивший ключ с номером, который она ловко поймала незанятой Груьером рукой. Снегирь поплелся за ними, и даже не заметил, как следом, всхлипнув, поплелась вырванная Грубером из лап Онегина девушка.

Как только они скрылись на лестнице, ведущей к комнатам, команда Онегина убралась восвояси, негромко матерясь и грозя отомстить новичкам, так радикально прервавшим их отдых, Михалыч вернулся за стойку, снова грохнула музыка и бар вернулся в свое естественное состояние в котором он пребывал каждый вечер вот уже на протяжение трех лет.

* Тимур Шаов

Глава 4

Комнатка, которую им выделил Михалыч была небольшой и вряд ли подходила для проживания трех человек. Кроватей во всяком случае было всего две, и, если попытаться воткнуть сюда третью – места для прохода не останется совсем. Как только дверь закрылась за Снегирем и идущей за ним по пятам девушкой, на которую почему-то никто не обращал ни малейшего внимания, Зина набросилась на Грубера.

– Что с тобой? Мало того, что ты полез в драку, так еще и совершенно идиотским образом!

– Я не знаю, – Грубер сел на одну из кроватей и сжал голову руками. – Я ничего не понимаю. Это место… Оно как-то странно на меня влияет. И не только на меня, вон посмотри на Снегиря, он вообще перепил и со ста граммов ушел в астрал. А ведь мы живчик постоянно глотаем, который, как всем известно не на воде настоен.

Зина посмотрела на стоящего посредине комнаты и пошатывающегося Снегиря, перевела взгляд на все еще сидящего с руками на голове Грубера, а затем посмотрела на протиснувшуюся за ними в комнату девушку и нахмурилась.

– Так, а ты кто такая? – резко спросила она. Девушка вздрогнула и испуганно вжала голову в плечи. Зина внимательно разглядывала ее с минуту, затем удивленно приподняла брови и проговорила. – Не может быть, этого просто не может быть, – и она бросила быстрый взгляд на Снегиря, который в этот момент понял, что устал, и ему нужно прилечь. Вот только прилечь он решил по всей видимости прямо на пол. Зина неодобрительно покачала головой, шагнула к нему, схватила за рукав и подтащила к кровати, на которую просто толкнула еле стоящее на ногах тело, которое всхрапнуло уже в процессе полета. – Ну что молчишь? Кто ты? И почему потащилась за нами? – повторила она вопрос, не глядя в этот момент на девушку, потому что устраивала Снегиря поудобнее.

– Я Анна, – девушка несколько раз моргнула. – Просто они были ко мне добры. Никто никогда за меня не вступался… – тихо добавила она.

– Да? Сочувствую, – без тени сочувствия ответила Зина. – Помоги стащить ботинки с этой свиньи, – она кивнула на похрапывающего Снегиря и покосилась на остающегося все в той же позе Грубера. Когда Анна приблизилась и ухватилась за ботинок Снегиря, Зина хлопнула себя по лбу. – Так, стоп. Анна? Что значит, Анна? Это такое прозвище оригинальное, ну там, вроде сокращенного от Анна Каренина?

– Нет, – девушке удалось стянуть ботинок со свисающей с кровати ноги, и она поморщилась, почувствовав волшебный аромат носка, все-таки ботинки не снимали почти сутки, в них долго ходили, и ноги на той жаре, что стояла на улице, сильно потели. – У меня нет прозвища, меня зовут так.

– Но, так же не принято? – Зина стащил второй ботинок, бросила его под кровать и пинком закинула ноги Снегиря на матрас и развернулась к Анне. – Почему тебе не дали прозвища? Ну, например, Заноза?

– Да не хочу я прозвища никакого, – Анна вспыхнула, но тут же взяла себя в руки. – Почему каждый встречный и поперечный пытается навязать мне какие-то собачьи клички? И почему именно Заноза?

– Просто… да, ладно, вон он проспится и объяснит, почему Заноза. Лучше скажи, что у вас здесь творится? Вот у этих двоих иногда случались приступы героизма, но все всегда было в меру. Здесь же я увидела картину, совсем не характерную, особенно, если учесть тот факт, что тебя они толком не рассматривали. Такое чувство, что ты всего лишь предлогом была для Грубера, чтобы подраться, – Зина подошла к Груберу и присела перед ним на корточки.

В длинной юбке такая поза совершенно не выглянула вульгарной, скорее, она отдавала эталонной женственностью и беззащитностью, и если бы Анна не видела, как эта на вид хрупкая тургеневская девушка тащила высокого, хорошо сложенного мужчину, который сейчас сидел на кровати, слегка покачиваясь, то именно так и подумала бы, увидь она ее в этот момент впервые.

Анна не хотела уходить из комнаты, только не сейчас. Она пошла за этими рейдерами и красоткой в странной для Стикса одежде, только для того, чтобы о ней ненадолго забыли в зале.

У нее совсем закончились спораны и живчика оставалось на пару глотков, и она надеялась, что сумеет упросить Михалыча дать ей какую-нибудь работу, чтобы свести концы с концами. Он ее иногда жалел и подкидывал работенку на кухне, но постоянно работать в баре Анна сама отказывалась, слишком уж часто ей приходилось отбиваться от лапающих ее мужиков.

Она находилась на Стиксе полгода и все эти полгода ей удавалось каким-то невероятным образом избегать насилия. Она выжила среди хлынувших в ее родной кластер измененных, рейдеров всех мастей и муров.

Ей удалось добраться до этого стаба, где у нее появилась собственная комнатенка в общественном доме, в которой она сидела одна днями напролет, лишь изредка выбираясь на улицу, чтобы пополнить запасы продуктов, споранов и живчика. Чтобы было чем заняться и не сойти с ума от одиночества, Анна старательно пыталась развить проснувшийся в ней дар Улья – она оказалась ксером.

Правда, развивать дар без гороха и достаточного запаса споранов было невероятно сложно, да и материалов у нее было не слишком много, чтобы тренироваться. К тому же, больше всего Анна боялась, что кто-нибудь узнает про ее дар. Что с ней будет тогда, не находило точного ответа в ее развитом воображении, которое выдавало, что самое малое из того, что с ней сделают – это запрут где-нибудь, и заставят воспроизводить необходимые им вещи.

Кто были эти таинственные «они», Анна не знала, а воображение кроме картинок ее нелегкой судьбы ничего больше не выдавало, поэтому девушка решила не рисковать. А вот сегодня вышло как-то не слишком хорошо. Она почти с порога угодила в лапы Онегина с его бандой, и кто знает, чем бы закончилась ее вылазка в бар, если бы не эти двое мужчин фактически спасших ее.

Девушка, которой Анна помогала разувать невысокого симпатичного парня, между тем, казалось, совсем забыла про нее. Она обхватила узкие ладони с длинными сильными пальцами сидящего перед ней Грубера, если Анна правильно расслышала его имя, и отвела их от склоненной головы, заставляя посмотреть на себя.

– Грубер, вытяни руки, – Зина произнесла это очень ласково, словно разговаривала с ребенком. Он удивленно посмотрел на нее, нахмурился, затем лицо его медленно разгладилось.

– Ты думаешь, что это… – он не договорил, просто выпрямился и вытянул вперед сначала одну руку, затем другую. Руки были жилистые, сильные, очень мужские. Они вместе уставились на кисти, и через полминуты Грубер опустил их и в упор посмотрел на Зину. – Вот это точно странно и ненормально. Если учитывать, что все это один стаб, то… Сколько времени мы сначала на поверхности лазили, потом по этим подземным катакомбам, да лотерейщик тоже не за секунды был переведен в категорию грибницы. То, что я как танк попер на тех уродов могло быть начальным проявлением трясучки, вот только – это явно не она. А собственно почему? Почему я не ощущаю все прелести стаба, кроме какой-то бешенной агрессии и желания свернуть кому-нибудь шею?

– Здесь многие ощущают агрессию и желание свернуть друг другу шеи, – тихо ответила Анна, а Грубер резко повернулся в ее сторону, словно и не подозревал, что они с Зиной в комнате не одни.

Хотя, если судить по выражению его лица, именно что не подозревал. Он смотрел на нее с таким удивлением, что Анна на мгновение ощутила потребность посмотреть на себя в зеркале, чтобы убедиться, что у нее не отросло пары рогов, или хвоста. Грубер тем временем медленно поднялся и подошел к ней. Он был очень высоким, и в маленьком пространстве комнаты создавалось ощущение, что он еще массивнее, чем был на самом деле.

Анна смотрела на него снизу-вверх, как кролик на удава, пока он разглядывал ее лицо. Наконец он сделал шаг назад, и девушка смогла выдохнуть. Оказывается, она затаила дыхание, в то время, когда он буквально сканировал ее пристальным взглядом. Грубер же подошел к своей кровати, снова сел на нее, и взлохматил волосы.

– М-да, а Снегирь заметил? Или пребывал в стране грез и вполне мог принять ее за материальный глюк? – он задал эти вопросе Зине, но девчонка, которая стояла у дверей и пялилась на него испуганным взглядом пойманного в сети кролика, внезапно вскинулась и решительно шагнула вперед.

– Да что вы во мне такого разглядели?

– Ты про мультиверсум знаешь? – ответил ей вопросом на вопрос Грубер.

– Я… – она запнулась, затем продолжила. – Я слышала об этом.

– Ну, раз слышала, то должна знать, что где-то в Улье вполне могут оказаться твои двойники из параллельных вселенных. Я вот со своим нос к носу однажды столкнулся, прямо после того, как мой кластер перезагрузился. Надо сказать, не самое лучшее время тогда было, м-да, – снова глубокомысленно произнес Грубер и лег, заложив руки за голову. Зина в это время поднялась с пола и подошла к Анне. – А вы, девочки, я вижу уже познакомились?

– Пока нет, Зина, – она повернулась к Анне и протянула руку, широко улыбаясь при этом. – Вот теперь познакомились. Девочку зовут Анна. – Добавила она, энергично тряся протянутую руку.

– Не переборщи с эмоциями, – лениво посоветовал Грубер, оставляя Анну гадать, что же он имел в виду. – И что, просто Анна?