Когда Касу было восемь или девять лет, решив подшутить над Изаро, он отпер садок и выпустил всех кур. Кас хихикал, спрятавшись за деревом, в то время как заставщик ругался и бегал за птицами, пытаясь их изловить. К несчастью, несколько кур скрылись в лесу и пропали. Кас не предполагал, что так выйдет. Как не предполагал и то, что одежда его выдаст. Красная туника была более чем заметна среди диких олив и сосен. У Изаро не заняло много времени догнать его и перекинуть через колено. Касу пришлось идти домой пешком, с зареванным лицом, потому что он не мог сидеть на лошади. И об этом унизительном случае он так никому и не рассказал.

Кас мысленно вернулся к коттеджу Изаро. Маленький садок был заперт, а двор пуст.

– А куда делись твои куры?

Изаро что-то невнятно пробормотал.

Кас оглянулся через плечо.

– Что?

– Сюда приходил мужчина. Забрал заставные деньги. Забрал моих кур.

Кас перестал копать. Он развернулся и уставился на Изаро.

– Ты уже?.. – Он махнул в сторону вырытой могилы.

– Умер? – Изаро скривил рот. – Еще нет. Мне пришлось еще помучиться после того, как он явился сюда в поисках наживы. Не сказал ни слова. Не подал мне воды, когда я просил. Забрал мой топор. Я слышал, как он сказал своей девчонке собрать кур.

Перед глазами Каса возникла картина: Изаро лежит больной и беспомощный, в то время как мародеры собирают добычу.

– Кто это был? – резко спросил он.

Изаро ответил. Имя мародера было знакомо Касу. Он жил в Пальмерине, если был еще жив.

– Где ты хранил деньги? – спросил Кас.

– Под половицами.

– И сколько там было?

От названной суммы у Каса дернулся глаз. Эти земли принадлежали лорду Рубену, соседу, и Касу на ум пришла лишь одна причина, по которой никто так и не пришел проверить Изаро. Хотя бы забрать деньги. Внутри у него все сжалось в горячий, горький ком. Он задал вопрос, уже зная ответ:

– Где лорд Рубен?

Изаро лишь покачал головой.

– А семья?

– Никого не осталось.

До этого момента все мертвецы были незнакомцами. Или врагами. Лорд Рубен не был ни тем, ни другим. И если чума уже дотянулась своими костлявыми, почерневшими пальцами до этих гор, что это значило для его брата? Кас снова принялся копать. Но спустя некоторое время взглянул на Изаро, угрюмо смотревшего в углубляющуюся яму, и спросил:

– Ты можешь покинуть это место?

– Нет. Я не могу отойти от реки.

– Ты пытался уйти?

Кивок.

– И что случилось?

– Вот тут начинает болеть. – Изаро приложил ладонь к сердцу. Он посмотрел куда-то мимо Каса и с любопытством спросил: – А ее ты видишь?

Кас оглянулся туда, куда показывал Изаро. Там не было ничего, кроме тропинки, ведущей к реке. На руках у него приподнялись волоски.

– Нет.

Он продолжил копать. Достигнув достаточную глубину, он отбросил лопату в сторону и выбрался из ямы. Изаро смотрел, как Кас перекидывает его тело, по-прежнему завернутое в простыню, через край могилы. Кас снова запрыгнул в яму и осторожно взял труп на руки. Ноздри жгло от зловония. Он аккуратно уложил Изаро на дно, выбрался и закидал тело землей. Они оба молчали, пока Кас не закончил. Подняв лопату, он произнес: «Ну, прощай», – и подобрал с земли пустую фляжку.

Изаро взглянул на него с изумлением.

– Что? Погоди. – Он поспешил за Касом. – А как же молитва?

Кас не остановился. Сунул фляжку за пояс.

– А что с ней?

– Лорд Кассиапеус…

– Молитвы не мое. – Кас смотрел прямо перед собой. Он слышал обеспокоенность в голосе Изаро. Не было нужды смотреть ему в глаза, чтобы найти подтверждение. – Я надеюсь… надеюсь, что теперь ты сможешь упокоиться, Изаро. Прости за кур.

Но Изаро не заботили давно потерянные птицы.

– Ты не веришь в молитвы?

– Больше нет.

– Но…

Кас повернулся к нему так внезапно, что Изаро отшатнулся.

– Посмотри, где ты! Где мы все, и скажи мне, что веришь: кто-то сверху присматривает за нами. – Так много смертей. Чем могла им помочь молитва? – Он воткнул лопату в землю.

Руки Изаро повисли по бокам. Подавленный, он произнес:

– Если я не буду верить, что же со мной станет?

– Не знаю. Я не могу тебе помочь.

Прежде чем Кас отвернулся, Изаро спросил изменившимся голосом:

– Ты ее видишь? – Они дошли до берегового вала, что был над мостом и коттеджем, где Кас оставил лошадь.

– Нет, я же сказал… – Кас остановился. Возле кобылы кто-то стоял.

С этого расстояния Кас разглядел щуплого мальчика лет двенадцати или тринадцати. Тот держал поводья и уже поставил одну ногу в стремя – и подозрительно вглядывался в Каса. Кас узнал ливрею. На незнакомце была синяя туника и серые штаны королевского посланника, шапочка небрежно приспущена назад.

Но Изаро сказал «ее».

– Это девушка? – спросил призрака Кас, полный сомнений.

– Я мертвец и вижу это.

Незнакомец крикнул:

– С кем вы говорите?

– Ни с кем, – ответил Кас.

Изаро увидел то, чего он видеть не мог, потому что голос явно принадлежал девушке. И не двенадцатилетней, а примерно того же возраста, что и сам Кас. Лет семнадцати или восемнадцати. У нее не было горного акцента, как у него. Ее сглаженный, размеренный говор наводил на мысли о столице на востоке. Она была из Эльвиры. Кас скрестил руки на груди, восхищенный силой ее духа. Она пыталась украсть у него лошадь.

– Ты знаешь, как поступают с конокрадами в этом королевстве?

– По правде говоря, знаю. – Она грациозно перекинула вторую ногу через седло, очевидно, совсем не опасаясь, что Кас ее поймает. Они оба знали, что он слишком далеко, чтобы преследовать ее. Для начала ему нужно было спуститься с вала. К тому времени она уже ускачет в противоположном направлении. – Но я не краду вашу лошадь, сэр. Я ее одалживаю. Вы сможете забрать ее обратно в Пальмерине, в конюшнях у донжона. Полагаю, там такие есть. Знаете, где это?

Донжон его семьи. Конюшни его семьи. И все же девушка была ему не знакома.

– Одолжить – это когда просят разрешения.

– А. – Она подняла палец вверх, словно наставник, объясняющий нечто особенно важное. – Это также означает «взять с обещанием вернуть». Что я и делаю. Так что мы оба правы.

– Это кто так сказал? – спросил Кас.

Она приподняла плечо.

– Книга, которую я читала.

Изаро неодобрительно фыркнул.

– Остерегайся умных, – предупредил он.

Кас не обратил на него внимания.

– А где твоя лошадь?

– Украли. – Проигнорировав его взгляд, девушка скинула на землю седельную сумку, достала из кошелька у себя на поясе монету и подбросила ее в воздух. Та упала на его сумку. – За доставленные неудобства. Остальное получишь, когда доберешься до города.

Кас взглянул на монету, потом на свою пропитанную потом одежду, всю в коричневых и зеленых пятнах – ничто не отличало его от любого другого грязного усталого путника. А он очень устал. Если ему придется идти остаток пути пешком, путешествие затянется еще на несколько часов.

Можно было просто сказать ей, кто он. Она бы поверила. Он представил, что было бы дальше. Он не смог бы оставить ее здесь, а значит, им пришлось бы ехать вместе на одной лошади. Нет. Лучше он пойдет пешком. Он уже давно потерял способность чувствовать себя легко и комфортно в компании других людей. Теперь ему гораздо больше подходило одиночество.

– Ладно, – сдался он. – Можешь ее одолжить. Но я собирался перед отъездом проверить, целы ли у нее копыта. И я сделаю это сейчас.

– Хорошая попытка, – ответила она с искренней улыбкой. – Приношу свои извинения, но эта лошадь нужна мне больше, чем тебе. Я и так ужасно опаздываю.

«Куда?» – хотел он спросить, но она уже пришпорила лошадь. Кас смотрел, как она уезжает по дороге в Пальмерин. Гнев боролся в нем с восхищением. Воровка лошадей, да, но как сидит в седле! Он повернулся, чтобы сказать об этом Изаро, но заставщика уже рядом не было. Тот заковылял к своей могиле, лишенный молитвы, неоплаканный, оставив Каса у деревьев на берегу реки в компании одного лишь чувства вины.

2

Несколько часов спустя Кас нашел свою лошадь. Или, если быть точнее, лошадь нашла его.

Он шел по пустой дороге, по тропе, которую не видел уже несколько лет. После того как девушка украла у него лошадь, он искупался в студеной реке – к счастью, рядом не было никого, кто мог бы услышать его вскрики и вздохи, – и переоделся. Черная шерстяная туника и такие же брюки под плащом с капюшоном. Высокие черные ботинки. Всё превосходного качества. Их отдала ему вдова доктора в качестве оплаты за две вырытые могилы. Одну для мужа, вторую для сына. Кас был ей благодарен. Ему не хотелось возвращаться домой в старой одежде и стоптанных ботинках. У него была гордость. Даже сейчас, после всего, что с ним произошло.

Слева от него поднимался большой акведук Пальмерина – с высокими двойными арками, из старого потертого камня. В древности строители не клали раствор между гранитными блоками. Те подходили друг к другу, словно части огромной мозаики. То, что акведук простоял уже тысячу лет после возведения, было инженерным чудом. Справа находилась небольшая рощица. Большинство листьев еще оставались зелеными, но некоторые уже были оранжевыми или золотыми. Пока он смотрел, как листья медленно опадают на землю, из-за рощицы вдруг выскочила белая лошадь. Его кобыла. Она свернула на дорогу по направлению к Касу, и тот от удивления выронил свою седельную сумку. Он вытянул руки перед собой, выставив ладони, и закричал:

– Тпру! Тпру! Это я. Тпру!

Лошадь неслась к нему галопом. Он боялся, что она не остановится. Но за несколько мгновений до того, как она втоптала бы его в грязь, лошадь встала. Тяжело дыша. Как и он.

– Иди сюда. Всё хорошо, – он говорил тихо, успокаивая ее, поглаживая по гриве, в то время как кобыла в ответ уткнулась носом ему в ухо. Он поднял сумку и не мешкая привязал к седлу. – Что случилось? – спросил он лошадь. – Где она? – Кас огляделся вокруг. Одинокий стервятник кружил в небе, бородатый и зловещий. Бородач. Поднялся ветер, и вокруг слышны были лишь шелест листьев да шуршание травы, что доходила ему до колена.

Пока не раздался крик.

– Мерзкая тварь! Кыш отсюда! Уходи!

Кас развернулся. Там. Голос доносился из рощи. Женский, напуганный, без сомнения, принадлежавший воровке, что увела у него лошадь. За ее криками последовал вой. Похожий на крик амбарного кота, но гнусавый – это был кто-то покрупнее. Узнав его, Кас подхватил поводья и подвел лошадь к дереву, где ее не смогли бы заметить проезжающие мимо путники. А потом побежал.

Чем ближе раздавался вой, тем настороженнее становился Кас. Он обошел дуб и сосну, вяз и можжевельник, переступая через ветки и скользя мимо сухих, хрустящих листьев, чтобы скрыть звук шагов. Седельная сумка валялась в пыли. Как и шапочка посланника. Рощица выходила к небольшой поляне. Кас выглянул из-за вяза.

Воровка находилась у противоположного края поляны. Он видел ее ботинки на высокой ветке одинокого огненного дерева. Только ботинки. Ярко-красная крона скрывала все остальное. Прямо под ней шипела и царапала когтями ствол дерева горная рысь. Кошка была размером с большую собаку. Поменьше, чем те, что жили в донжоне Пальмерина. И все же она представляла собой страшную угрозу. Даже с такого расстояния Кас видел, что с кошкой что-то не так. Рыси ценились среди знати за роскошный мех – с черными пятнами на белом. Их мехом часто оторачивали воротники и манжеты, подбивали дорогие зимние плащи. Но мех этой рыси вряд ли бы подошел для плаща. Он был жидким и паршивым. На боках виднелись проплешины – рысь то ли облезла, то ли ее покусали. В этих местах проглядывала ободранная кожа.

Воровка продолжала сыпать проклятьями. Непрерывным потоком красочных ругательств и угроз. Кас подкрался ближе – очень осторожно, чтобы остаться незамеченным. Он уже был в пятидесяти футах от них, когда вой прекратился. Рысь закрутилась на месте, волосы на загривке встали дыбом. Она учуяла его запах.