Несмотря ни на что, я не желала ему зла и давно подавила ненависть. Пусть Отрешённый судит, куда отправить его мятущуюся душу – на Небеса или в Бездну. Пытаясь не думать о собственной боли, я читала молитву по усопшим и старалась не шевелить губами – вдруг решат, что я призываю бесов. Во всей Гидории одна Кирея по-прежнему чтила древнего Бога. Мир уже несколько веков поклонялся юной Богине, покойников не сжигали, а закапывали в землю. Новая вера учила, что однажды души умерших вернутся из Небесных Чертогов и мёртвые воскреснут.

– Ты глянь-ка, приползла, змеюка! – услышала я за спиной громкий шёпот.

– Ни слезинки! Верно говорят – у киреек вместо сердца камень!

– Ведьма! Не иначе, наколдовала Ардену смерть!

Оглядываться не стала. Какой смысл? С первого дня в Орлисе из меня сделали ведьму, а чувства Ардена приписали колдовству. Нет, Гидар не повторял имперский бред о попрании истинной веры и опасной ереси. Люди на севере были достаточно разумны и понимали, что громкими лозунгами Огория прикрыла захват крошечной мирной страны. Стремительно развивающейся империи стало тесно между непроходимыми горами на востоке, песками Кати́за и Нéйсским морем. Кирею завоевали за несколько дней – нам нечего было противопоставить огромной армии и знаменитому гидарскому огню. Только отношение ко мне не имело ничего общего ни с войной, ни с верой.

Высокая грузная летта в белом окинула меня цепким, презрительным взглядом.

– Летта Лирин, почему вы не в трауре? – строго произнесла она.

– У меня нет траурной одежды.

Собственный голос прозвучал жалко и сдавленно. Сказать ей правду – что все вещи покупал мне Арден, а он не думал о собственной скоропостижной кончине? Боль становилась всё сильнее. Она переместилась в низ живота и скручивала внутренности в плотный, горячий узел. Схватки?

– Вы позорите память вашего мужа, – подхватила полная летта в расшитой бисером белой кофте. – Летт Лирин великодушно сделал из вас честную женщину, а вы платите ему неуважением!

Честную женщину?.. Я закусила губу – и для того, чтобы не наговорить лишнего, и чтобы справиться с болью. С каждой минутой стоять становилось труднее. По ногам что-то потекло, похоже, отходят воды. Получается, я всё же рожаю. Но почему же боль не отпускает ни на секунду, разве так должно быть?

– Что вы с ней разговариваете, летта Ромéр, – сквозь зубы процедила старуха с волосатой бородавкой на расплющенном носу. – У неё нет души, она отдала её, чтобы обрести свою бесовскую красоту.

Дикая боль мешала мне сосредоточиться и что-либо ответить. Я переступила с ноги на ногу, беспомощно огляделась в поисках того, за что можно было бы ухватится, и неуверенно шагнула к стене. Тут же раздался истошный визг.

– Кровь! Из неё течёт кровь!

На том месте, где я стояла, образовалась тёмная, мерзко пахнущая лужа. Это точно неправильно… Вида крови я не переносила и зажмурилась, но меня всё равно затошнило.

– Ведьма рожает!

– Лекаря! Позовите лекаря!

Какая-то рослая женщина вцепилась в мой локоть и потащила к выходу.

– Давай, дурёха, иди, пока ноги держат! Здесь недалеко. Да помогите же кто-нибудь!

С другой стороны меня подхватила та самая летта в кофте с бисером. Я послушно сделала шаг – и вдруг сорвалась куда-то в спасительную темноту.

***

Шурх-шурх.

Странные еле слышные шорохи будоражили, мешали наслаждаться покоем. Пришлось открыть глаза. Приятный полумрак, ровные квадраты деревянных панелей на потолке. Растительный орнамент по краям и стилизованная роза посередине, на лепестках которой красиво играли блики света.

Шурх-шурх-шурх.

Я попробовала пошевелиться. От жгучей боли осталось лишь вполне терпимое тянущее ощущение внизу живота. Голова слегка кружилась, в остальном я чувствовала себя сносно. Лежала на чём-то мягком под тонким одеялом и даже была переодета в сорочку с длинным рукавом. Несмотря на слабость, я приподнялась на локте и огляделась. Незнакомая богато убранная комната, дорогая мебель, плотно задёрнутые портьеры на окнах, благородный блеск парчовой ткани. В кресле вполоборота ко мне сидел человек, неяркое сияние лампы обрисовывало узкое плечо и прядь белых волос. Видимо, какие-то его действия и издавали эти тихие звуки.

Резко вернулись воспоминания. Очень осторожно я нащупала живот. Опавший и мягкий. Я родила? Но где тогда ребёнок? Мои движения не прошли незамеченными – человек повернулся.

– Лежите смирно, летта.

Неприязнь в его голосе царапнула, но не удержала от вопроса:

– Что с моим ребёнком?

– Умер, – прозвучал сухой ответ. – Вы тоже находились на грани, летта.

Не показалось – ни капли теплоты или сочувствия.

– Где я?

– В доме летта Гиво́ра.

– Давно я здесь?

– Второй час.

Он поднялся и отложил в сторону книгу, которую читал. Получается, я слышала шелест переворачиваемых страниц. Бесшумно подошёл ко мне. На лоб легла рука – такая же холодная, как и его тон.

– Вам нужен покой. Спите.

Хотелось возмутиться, но глаза закрылись сами собой.

***

Второе пробуждение произошло намного будничнее.

– Мей! – заорала под ухом Согар. – Мей, ты живая?

На этот раз у меня получилось сесть. Я находилась всё в той же комнате, только теперь портьеры раздвинули, и в окна беспрепятственно вливались потоки яркого солнца.

– Слава Богине, – выдохнула Согар. – Оклемалась. Ты соображаешь али как?

Во рту пересохло, и я хрипло выдавила:

– Соображаю.

– Летта Герун, вы не слишком торопитесь? – прозвучал мягкий бархатный голос. – Юная летта едва не вознеслась в Небесные Чертоги. Стоит ли её тревожить?

Я отыскала взглядом источник голоса, и дыхание сбилось. Внушительная фигура Согар заслоняла невероятно красивого молодого мужчину. Такой же светлокожий блондин, как все гидарцы, в отличие от остальных он не выглядел ни плоским, ни бесцветным. Безупречно правильные черты, ровные дуги бровей, прозрачные тёплые серо-голубые глаза в обрамлении пушистых золотистых ресниц, яркие выразительные губы и доброжелательная улыбка.

– Доброго дня, летта Лирин. Меня зовут И́рвин Гирéл. Как вы себя чувствуете?

Он слегка растягивал гласные и приглушал «эр» – или уроженец Рексо́ра, или долго жил в столице. В пользу этого свидетельствовала и причёска: в приграничье стриглись коротко, а блестящие волнистые волосы Гирела свободно спадали на плечи.

– Благодарю вас, очень хорошо.

Гирел просиял.

– Да, Тэйт творит чудеса. Вытаскивает людей из Чертогов и Бездны! Ни о чём не беспокойтесь, летта, поправляйтесь, набирайтесь сил. Вы моя гостья. Ванная комната прямо напротив спальни, там же уборная. Звонок для вызова слуг рядом с дверью. Если что-нибудь понадобится, они к вашим услугам. Пока я оставлю вас с леттой Герун, но попозже обязательно ещё загляну.

С его уходом в комнате словно потемнело.

– Ишь какой! – одобрительно выдохнула вслед Гирелу Согар. – Столичная штучка, не чета нашим воякам. Ты обязана ему жизнью, Мей. Хотя не знаю, может, тебе лучше б было помереть, – грубовато добавила она.

Уточнять: «Почему?» – я не стала, вместо этого спросила:

– Как я очутилась в этом доме?

– Тебя беспамятную принёс целитель. Они с леттом Гирелом приехали вчера в Орлис и остановились у летта Гивора… Мей, дурёха, что ж ты не уберегла дитя! Ведь это твой ребёнок, кровиночка! Ладно, мужа ты не любила, а деточка-то в чём виновата?

Ни в чём. Именно это я повторяла про себя последние полгода, потому и терпела, и старалась загасить ненависть к Ардену. К счастью, Согар не ждала от меня ответа.

– Утром совещались управители. Ты – законная жена Ардена, но прав на наследство не имеешь, и родственников у тебя нет. Родила бы ребёночка, тогда другое дело, могла бы остаться при нём, а так, считай что ты никто. Решили выделить тебе пособие, чтобы ты могла вернуться домой.

– Домой? – усмехнулась я.

Если верить газетам, на завоёванных землях имперцы успешно насаждали свои порядки. Мой родной Лио́рр, столица Киреи, ныне являлся центром Кирейской провинции Огории. В империи меня ожидала лишь одна участь – рабство, причём в буквальном смысле этого слова. Мне некуда было возвращаться – моего дома не стало.

– Я принесла твои вещи, – Согар указала пальцем куда-то за спину. – С боем отобрала у жадных баб, прости их Богиня. Вцепились, что клещи в собачий бок, тьфу! – она огляделась и не решилась сплюнуть. – Повезло, что летт Гирел тебя приютил, иначе тебе и перебиться было бы негде. Дом Ардена перешёл городу, завтра на торги выставят.

Она внимательно осмотрела меня.

– Словно и не помирала вчера, румянец, вон, во всю щёку. Целители своё дело знают. Коли ты не собираешься возвращаться на родину, всё равно уезжай из Орлиса. В содержанки ты не пойдёшь, больно гордая, а приличной работы тебе здесь не дадут. Анжи и вовсе со свету сживёт. Вот в других городах ты вполне можешь устроиться, где силы особой не требуется. Продавщицей в магазин, разносчицей в ресторан, на крайний случай прислугой.

С трудом подавила невольный протест. Служанка, конечно, лучше, чем рабыня, и не в моём положении быть разборчивой, только внутри всё переворачивалось от одной мысли. Да и смогу ли я прислуживать? Попробовать перебраться в Нейсс? Там женщине легче получить работу, да и до границы с королевством отсюда недалеко.

– Благодарю за совет, летта Герун.

Согар сердито фыркнула.

– Вот же чванство кирейское! Не будь ты такой, и в Орлисе бы прижилась. Ты же нос задираешь, словно Богиня! Арден тебе нехорош, все тебя недостойны. А сама-то? Только и есть, что красивое личико да глаза ведьмовские, мужиков с ума сводить. Ничего не умеешь, ни к чему не приспособлена. Как теперь жить будешь, дурочка, – без мужа, без дома, без денег? Надо же умудриться так упасть, чтобы ребёночка в утробе убить!

Негодование перевесило здравый смысл.

– Я не падала. Анжи ударила меня кулаком в бок.

– Ври давай, – поморщилась Согар. – Анжи и Ариса сказали, ты спешила, под ноги не смотрела и грохнулась с лестницы. Их двое, ты одна.

Она была права. Мне никто не поверит, даже если я пойду к управителям и заявлю о нападении. Ударь меня Анжи в живот ножом – тогда бы катизска не отвертелась. В Гидаре строгие законы, за попытку причинить вред беременной сажают в тюрьму. С другой стороны, кто помешает Анжи заявить, что я сама пыталась избавиться от ребёнка? Ариса поддакнет, и накажут уже меня.

– Летта Герун, ещё раз благодарю вас.

Для воспитанных людей это означало: «Всего доброго, ваш визит подошёл к концу». Согар лишь хмыкнула.

– Ты погоди меня выпроваживать. Слушай, Мей, что я тебе скажу. Летт Гирел – представитель от Совета управителей Гидара, он с проверкой объезжает приграничье. Этот целитель, что спас тебе жизнь, вроде как с ним. Ох и тип! Языкатый, словно бесова тёща! Лекаря, у которого ты кровью истекала, обложил так, что наши мужики присвистнули! А потом тебя на руках до самого дома нёс, хотя самого соплёй зашибить можно… Ладно, не о том речь. Похоже, летта Гирела ты необычной красотой зацепила, раз до сих пор в мягкой постели нежишься. Так и не разочаровывай его, пусти в ход своё колдовство, хе-хе. Глядишь, Гирел тебя с собой в Рексор заберёт, ничего и придумывать не придётся.

Я содрогнулась. Мне прямым образом намекали, что лучшее будущее для меня – стать любовницей влиятельного столичного летта. Отрешённый, за что?! Не было сил ни плакать, ни спорить, я просто откинулась на подушку и прикрыла веки.

– Летта Герун, кажется, вы утомили больную, – раздался сухой негромкий голос. – Я вас провожу.

Человек с книгой, судя по всему, – тот самый целитель, которому я обязана жизнью.

– Не слепая и не убогая, дорогу найду, – отрезала Согар. – Отдыхай, Мей.

Едва её тяжёлые шаги стихли, я перестала притворяться. Целитель стоял со сложенными на груди руками и беззастенчиво меня разглядывал. Слишком юный, и выглядел бы ещё моложе, если бы не суровое, надменное выражение лица. В тёмных глазах отчётливо читалось презрение, тонкие губы досадливо кривились. Так смотрят на раздавленную крысу, прежде чем выбросить.

– Добрый день, летта, – спокойный холодный тон противоречил взгляду. – Мне нужно вас осмотреть.