– Ладно, я понимаю, что ты мало себе представляешь, что делать с рабынями. Это не лошадь, которую покормил и в стойло. Рабыня это все-таки инструмент. Поесть, приготовить, одежду постирать. Если рабыня может шить или пряжей заниматься, то это уже дорогая рабыня. С мужчинами так же. Чем больше умеет раб, тем он дороже. Как ты думаешь, какие самые дорогие рабы?

– Те, кто умеет сражаться?

– Среди мужчин, да. А среди женщин?

Тут парень впал в ступор, но через несколько секунд ответил:

– Красивые?

– В точку. Красивые рабыни на вес золота.

– Почему?

– Потому что с красивыми рабынями проще всего. Их можно использовать самому, а можно и… сдавать в аренду. Это хороший поток золота.

– Нами не поток золота. Я не собираюсь ее… сдавать в аренду, – набычился парень.

– И что же ты с ней собираешься сделать?

– Снять ошейник, проклятье и отпустить.

– Я рад, что ты настолько привержен устремлениям света, но ты подумал, как ей потом жить? А как ей… Стоп. Какое проклятье?

– Все, кто её касаются умирают, – ответил парень.

– Но ты же говорил, что тебя…

– Нет. Со мной не работает, – покачал головой послушник.

– Погоди. И давно с ней это?

– Говорит, что всегда было.

Руди нахмурился и шел молча секунд десять.

– Так. Погоди. С рождения все, кто её коснется, умирают?

– Да.

– И тебе её подарил Сармат?

– Да.

– А он тебе об этом сказал?

– Нет.

Руди вскинул брови и взглянул на Гоша, идущего впереди и о чем-то беседующий с Нербу.

– А Снеку или Гошу ты об этом говорил?

– Нет еще. Сначала они молебен готовили, потом советовались долго. Я не успел с ними поговорить.

– Твое счастье, что местные и наши братья соблюдают обычай по неприкосновенности чужих рабов, – хмыкнул Руди. – Представляешь, что было бы, если бы ее кто-то коснулся?

– Я потому ей платье другое купил, с рукавом, и перчатки длинные, – кивнул Ари.

– А мысли у тебя не было, что этот торгаш тебя грохнуть хотел? – спросил Руди, задумчиво рассматривая степь.

– Были, но… Он что-то знал или… Или о чем-то догадывался. Он предупреждал, что подарок может быть опасным, – задумался парень, припоминая слова Сармата. – Но он сказал, что с этим подарком могу справиться только я.

– Получается, все кто ее коснуться – умирают, а ты нет, – кивнул Руди. – Какая-то мутная история.

– Мутная?

– Торговец это знал, но не сказал. Девка губит всех, а тебя нет. При этом рабыня, и её просто так дарят. Ты хотя бы представляешь, на что она способна, если попадет в дерьмовые руки.

– Она в них уже была, – кивнул парень. – Рассказывала, что у одного урода была. Он заставлял ее незаметно убивать.

– Отчего я не удивлен, – хмыкнул Руди. – И кажется я понял, для чего она залезла к тебе под одеяло.

– Для чего?

– А ты представь, что за всю свою жизнь, к тебе никто никогда не прикасался. Не гладила по голове мать, не целовала в щеки. Никто тебя не обнимал. Даже пальцем никто не трогал.

– Ну…

– А тут живой человек. И не умирает.

Парень припомнил её просьбы коснуться и почесал голову.

– Ей нравится касаться живого человека? – тут Ари обернулся и взглянул на Нами, которая ехала с довольной физиономией.

– Думаю, да, – кивнул Руди. – Сейчас она довольна и этим, но она уже достаточно взрослая, чтобы рассчитывать на большее. Сколько ей лет, кстати?

– Я не спросил, – пожал плечами парень. – И я слабо представляю, что она будет делать, когда я смогу её освободить.

– Знал я одного старого вора, который везде таскался с собакой. Только когда уходил на дело, оставлял нас за ней смотреть. Любил одну поговорку: «Мы в ответе за тех, кого приручили». была злая до чертиков, никого к себе не подпускала, но тот её не прогонял. Даже когда та захромала, а потом и вовсе едва ходила. Странный был вор, но собаку любил. До последнего вздоха этой блохастой с ней был.

– Это ты к чему?

– К тому, что ты будешь в ответе за нее, даже после того, как она станет свободной, – пожал плечами Руди. – Была она рабыней, и ты решал, что ей есть и что надевать. Как говорить и что делать. А когда дашь свободу, считай, она сама должна себе на еду зарабатывать, сама одеваться и… И от мужиков как-то сторониться. Всё-таки слишком она красивая, чтобы мимо неё мужики ходили.

Парень помрачнел.

– Ну, не вешай нос, – хлопнул его по плечу воришка и, хохотнув, добавил: – Можешь попросить ее вести себя как свободная девушка. Так сказать, пусть привыкает к вольной жизни.

Парень не стал смеяться, а вместо этого сделал задумчивое лицо.

– А как унять плоть, когда она покоя не даёт? – на полном серьёзе спросил парень.

– Самый верный и проверенный способ – использовать её по назначению, – едва сдерживая смех, ответил Руди.

– Я тебе не про это, а…

– А я тебе именно про это. Она легла к тебе. Не ты ей приказал, а она сама это сделала.

– Что ты заладил, может, она…

– Ари! – раздался крик Снека.

Парень взглянул на наставника, который призывно помахал ему рукой, а потом на Руди, с лица которого не сходила издевательская улыбка.

– Иди-иди… – кивнул ему воришка и добавил вслед: – Но если ты сомневаешься, ты всегда можешь спросить её саму, зачем она это сделала.

* * *

Нами слезла с телеги и заинтересованно взглянула на клириков, которые уже выстроились в боевой порядок за спинами паладинов. Монахи тем временем оставались позади, но так же были уже в снаряжении и полностью готовые к бою.

– Зачем мы приехали сюда? – спросила она Руди, оставшегося рядом с ней в телеге.

– Мы приехали сюда, чтобы проверить подарочек отшельников. Эти уродцы устроили тут немало засад на нас. Надо разобраться с самыми крупными, пока мы вместе, – пояснил Руди и достал небольшой псалтирь. – А вот зачем тебя сюда притащили, я не совсем понимаю.

– Хозяин сказал, что меня опасно оставлять одну, – потупила взгляд Нами.

– В принципе логично, – хмыкнул Руди. – Схватит тебя кто-нибудь за руку и всё. Разгребай потом трупы и объясняй, что ты не виновата, и он сам дурак.

Руди открыл псалтирь на закладке и пробежался глазами по исцеляющей молитве.

– Яви свою милость на людское тело… – пробормотал он и сморщился. – Кто вообще сочинял эти молитвы? Как их учить? Рифма никакая, да еже и эти «ежели»…

Тут он поднял взгляд на девушку, которая скосила взгляд в его псалтирь, и хмыкнул.

– Ты читать умеешь?

– Умею, но ещё плохо, – ответила она. – А что это такое?

– Молитвенник послушника, – пояснил воришка. – У меня дар жизни, и я вроде как лекарь. Правда, еще учусь.

– Лекари всегда в почете, – кивнула девушка. – Хороший лекарь живёт не хуже эмира, а то и лучше.

– Я думаю, что у меня тоже было бы немало золотишка, если бы не одно «но». Я послушник в Янтарном ордене.

– Это плохо?

– В моем случае это не плохо и не хорошо. Главное, что я живой, и меня никто не пытается убить.

Нами непонимающе взглянула на послушника и спросила:

– А зачем тебя убивать?

– Затем, что я уже мёртв.

– Но ты ведь живой.

– Да, но технически я уже умер, – развёл руками Руди. – Видишь того клирика? Его зовут Снек. Этот засранец, когда меня увидел, хотел уничтожить как нежить.

– Но ты ведь живой.

– Но сердце не бьётся и дышать мне не обязательно, – пожал плечами парень. – Поэтому он решил, что я особая нежить, и меня надо… того.

– Почему он тебя не…

– Пытался, но все, чего он добился – жутчайший понос, – сморщился Руди. – Я его успокоил, только когда дерьмом его перемазал.

Девушка нахмурилась и непонимающе уставилась на Руди.

– Да, вонял он знатно, – кивнул он.

– А чем занимается Ари? – спросила Нами, взглянув на строй клириков, позади которого находился её хозяин.

– Ари у нас… – тут воришка задумался, подбирая слова. – Ари – он источник силы для группы. Его силы хватит, чтобы справиться с любой тварью, но беда в том, что он еще неопытен, молод… И как сегодня выяснилось, еще и туп.

– Мне он показался умным, – ответила девушка, опустив взгляд.

– После того, как он мучался со стояком ночью и не смог выспаться, от того, что ты прижималась к нему голой грудью, я иначе как идиотом его назвать не могу, – авторитетно заявил Руди и заметил, как девушка покраснела. – Если ты мне сейчас скажешь, что беспокоилась за хозяина, чтобы он не замерз, я буду вас обоих держать за идиотов.

Девушка промолчала. Она так и не подняла взгляда, а лицо её начало заливаться краской.

– Тебе ведь немало лет, так? Ты ведь знаешь, откуда берутся дети?

– Знаю, – тихо ответила девушка, покраснев еще больше.

– И легла ты к нему не для того, чтобы согреть, – усмехнулся воришка.

Девушка промолчала. Если до этого казалось, что она не может покраснеть еще больше, то сейчас она была ярко-красного цвета.

– Ладно, просто скажи, что очень хотелось прикоснуться к живому человеку… и так, чтобы он не умер… Ну, скажи, а то я окончательно разочаруюсь в людях.

Девушка молча кивнула.

– Ну и отлично, – усмехнулся Руди. – А то я действительно подумал, что вы оба идиоты и нарожаете еще кучу идиотов.

– Хозяин не идиот…

– Мне он тоже кажется сообразительным парнем… Казался, до того, как рассказал, почему не выспался.

– Готовсь! – раздался крик старшего паладина.

Он вышел немного вперед и поднял клинок над головой. Как только он махнул им, то тут же добавил раскатистым криком:

– Начали!

Клирики тут же среагировали и выдали несколько светящихся белым цветом шаров. Те направились вперед, прошли сквозь строй паладинов и устремились в степь. По началу несколько секунд ничего не происходило, но стоило им удалиться на сотню метров, как земля задрожала.

– В щиты!

Воины тут же сомкнули строй.

Перед ними в голой степи начала вспучиваться земля. Показались руки огромных гигантов, а из пыли и песка начали формироваться песчаные гвардейцы.

– Во имя света! – раздался оглушительный крик Нерба, усиленный светом.

Клирики ударили синхронно.

Лучи света устремились к поднимающимся гигантам, пронизывая их насквозь. Часть лучей попала в воинов из песка, тут же развоплотив их, но атака была слишком маленькой, чтобы уничтожить всех врагов.

Противники не стали ждать второго удара и в полной тишине устремились к строю паладинов. Каменные големы же не только пережили сквозные пробития в теле, но и весьма бодро с ревом направились к церковникам.

УГРАХАЛ!

БУРА!

Песчаных гвардейцев приняли на щиты паладины и принялись рубить наполненными светом клинками. Строй держался уверенно, но вот гиганты оказались возле него. Замах, удар и глухой стук.

БУДУМ!

Кулак первого гиганта влепил по невидимой стене, которая от удара, пошла молочной волной. За ним еще один удар и еще один.

БУДУМ!

БУДУМ!

УГРХАЛ!

Рев очередной твари сопровождался разгоном. Гигант ускорился и плечом влетел в защиту, которая оттолкнула его на несколько шагов назад. Остальные великаны попробовали повторить тактику и влететь в защиту.

БУМ!

БУМ!

Пока гиганты штурмовали защиту клириков, паладины занимались гвардейцами, развоплощая их одного за другим. Несмотря на свирепость и скорость созданий из песка, паладины умудрялись не нести потерь. Удары принимались на щиты, а одного касания наполненного светом клинка хватало, чтобы превратить магическую тварь в бесполезную степную пыль.

Гвардейцы заканчивались, и казалось, скоро паладины возьмутся за гигантов, но тут под ногами на земле появились темные насыщенные линии, которые складывались в сложный гигантский узор.

– НАЗАД! – заорал Снек, стоявший со всеми клириками.

Линии наполнялись силой и становились всё ярче и ярче. Они захватывали всю область боя и доходили почти до самых телег.

– Что это такое? – взволнованно спросила Нами, глядя на песок, окрасившийся в фиолетовый цвет.

– Понятия не имею, но что-то очень плохое, – ответил Руди, с опаской поглядывая на Снека и Ари.

Парень уже стоял на коленях и что-то бормотал себе под нос, читая псалтирь.

Фс-с-с-сть…

БАБАХ!