– Герман, если отойдет, розг получит за то, что на лежачего с кулаками полез. А если нет, то уходить надо Рэйю. Через неделю торжище будет – я мужиков подряжу. Доведем его и пристроить попробуем. Если нет – в городище, на попечение городничему оставим. С голоду не помрёт, и крыша над душой будет.

– Нужен ему больно малец неумеха…

– Если мы с Глебом в письмеце попросим за него – нужен будет. Приглядит, пристроит, а там глядишь, и в люди выбьется.

Лука молчал.

Он всей душой болел за сына и кипел от несправедливости, но ситуация диктовала свои правила. Либо отдать сына на растерзание заозерским, либо отправить мальчишку одного в городище, где он ему уже ничем помочь не сможет.

– Ну, что думаешь? Слово дашь?

– Не дам, – мотнул головой отец Рэйя. – Думать надо.

– Думай, – пожал плечами староста. – Только долго не думай. Герман этот преставиться может в любой момент. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул рыжебородый мужчина, поднялся и поклонился. – Спасибо за слово твоё. К утру ответ дам.

– Ступай, – кивнул ему староста.

* * *

На небе плыли тяжелые тёмно-серые тучи. Ветер ещё не давил так, чтобы гнулись кромки деревьев, но уже и не шептал в кустах. Погода стремительно портилась.

Лука с хмурым видом сидел на пороге. В его руках был небольшой старый нож, доставшийся ещё от отца, и небольшая деревяшка, из которой он неторопливо и задумчиво вырезал заготовку для ложки.

Из трубы дома, в котором он сидел, шёл сизый дым, намекая на скорый обед, над которым колдовала его супруга. Небольшой приземистый бревенчатый дом, в котором жила вся семья, выглядел ухоженным. Резные ставни, ровные фронтоны и аккуратная резьба по дереву на перилах крыльца.

Нож скользил по дереву, выбирая ровные и аккуратные стружки, что летели под ноги хозяину дома. Одна за одной, медленно, неторопливо. Любой, взглянув на него, сразу бы понял, что он погружен в свои тяжелые мысли.

– Бать! – раздался голос от калитки.

Лука поднял взгляд на трёх сыновей, что стояли у калитки с полными лукошками малины. У старшего и младшего брата было по синяку под глазом. Не свежие, уже начавшие «цвести», но украшение мужского лица от этого ещё больше приковывало взгляд.

– Сюда идите, – кивнул он им на крыльцо.

Три брата переглянулись и, явно ощущая неприятности, подошли к отцу. Старший, стараясь прикрыть братьев, поставил лукошко и сел рядом с отцом, отделяя младших.

– Карт, малину в дом занеси. Пусть мать приберёт, – произнёс отец, снова начав медленно снимать стружку за стружкой.

Как только младший брат скрылся в доме, отец прекратил своё занятие и взглянул на детей.

– Наделали дел вы…

Братья переглянулись.

– Не врал я, отец, – подал голос Рэй. – Не было у меня умысла Германа покалечить. Да и не знал я, что за мной сила. Оно само как-то…

– Слышал уже, – сморщился отец, придирчиво осматривая заготовку. – И с Тоботом вчера за то говорили.

– И чего решили? – с опаской поинтересовался Рэй.

– Герман, тот белобрысый. Он сын кузнеца заозерского. Ссоры с ним никто не хочет. Да и крови между нами быть не должно. Заозерские с городищем торг ведут, через них всё идет.

– То не кровь, – буркнул Рэй. – Он лежачего бить начал.

– А это уже значения не имеет, – произнёс отец и отложил заготовку. – Он сейчас лежкой лежит и непонятно: встанет ли когда. А если представится… кровь выходит.

Рэй опустил голову, а слово взял старший брат.

– И что теперь будет? Мы кровь свою им на растерзание отдадим?

Лука хмуро взглянул на сына и произнёс:

– Уходить Рэйю надо. За то Тобат и староста заозерских сговорились. Если он уйдёт, то спроса ни с кого не будет. Кузнец, конечно, обиду затаит, но против старосты не пойдёт.

– А… А куда я пойду? – растерянно спросил Рэй.

– В городище пойдешь. На следующей седмице там торжище начнётся. Там тебя пристроим. Пока там будешь жить обживаться, а как время пройдёт, может, и уляжется всё.

Рэй сглотнул.

– Может… может сделать чего? Может лекаря с городища позвать? – начал на ходу выдавать Рэй, испугавшись одной мысли об изгнании.

– Не пойдёт к нам лекарь, а если и пойдёт, то таких денег заломит, что мы за всю жизнь не видывали, – ответил отец и с грустью посмотрел на сына. – Не трусь. Голым не отпустим. Соберём, что сможем. Заречный староста бумагу обещал. С нашим старостой перед городничим просить будут. Без куска хлеба и крыши над головой не останешься, а там… там как сложится.

Отец поднялся и с мрачным лицом от тяжелого разговора направился в дом.

Гога сидел рядом с таким же потерянным лицом, как и сам Рэй.

– Я же… я же по правде все сделал, – пробормотал Рэй. – Я же ни в чём не виноват…

Повисла пауза на несколько секунд. Рэй пытался собраться с мыслями, но сам факт того, что его изгоняют из дома за правое дело, ввёл его в ступор.

– Рэй, – подал голос старший брат. – Ты за ведьму горную слышал?

– А? – вскинулся Рэй.

– О ведьме, что в горах живёт, слышал? – переспросил брат. – Говорят, врачевать она умеет, да и силой не обделена.

– Так она же ведьма! За услугу спросит так, что мало не покажется! Она же кровью за кровь берёт!

Гога хмуро кивнул, но затем добавил:

– Может и так, но всяко лучше, чем…

Средний брат оглянулся на дом и произнёс:

– Батя не пустит, – буркнул он. – С ведьмами якшаться – беду в дом принести.

Старший нахмурился и кивнул, после чего поднялся на ноги.

– Хоть так крути, хоть эдак… Все равно худо выходит.

В этот момент с неба начали падать первые капли. Дождь был не сильным, но по отсутствию просветов на небе можно было понять сразу: зарядил он надолго.

В начавшемся дожде со стороны полей появилась фигура. Гога, заметив её, нахмурился. Домов там не было. С той стороны была только дорога к Заозерскому селу.

– Кто в такую погоду шастает? – спросил он, хмурясь.

Рэй поднялся на ноги рядом с ним и хмуро уставился в на фигуру. Он ещё не разглядел незнакомца, но в груди уже почему-то защемило в предчувствии беды. И чем ближе к их дому на отшибе подходил незнакомец, тем сильнее наседало чувство тревоги.

Двое ребят, стоявших на крыльце, даже не услышали, как скрипнула дверь за спинами, и на порог вышел отец. Он тоже заметил фигуру.

– Слушай сюда, – схватил он сына за загривок. – Беги к Тоботу, скажи, я согласен. Кузнец в селе, пусть сюда идёт. Понял?

– Папка, так я же…

– Рот закрой и делай, что велено, – затолкнул он мальчишку себе за спину и рыкнул: – Лесом уходи! Бегом!

Перепуганный рванул за дом, а затем припустил по подлеску в сторону дома старосты, а отец остался встречать гостя. Когда тот подошёл метров на двадцать, то молча вытянул из-за пояса топор.

Не простой топор, коим орудовали плотники и простые мужики. Лезвие широкое, рукоятка длинная. Лука видел такие у наёмников и охранников караванов, что встречал в городище на торге.

Говорить было нечего, поэтому глава семейства молча достал нож из-за пазухи, скинул ножны и пошёл навстречу кузнецу.

– В дом иди, – приказал он старшему сыну. – Иди и не вздумай высовываться. Дверь на засов запри.

Гога сглотнул, метнулся в дом и тут же закрыл дверь на засов. Через несколько секунд послышался жалобный стон оконных рам с мутным и тонким стеклом. Старший сын запер ставни изнутри и принялся закрывать окна.

Дождь усилился. Под ногами была пока еще сухая земля, но на душе у Луки было погано. Бородатый мужчина с мрачным лицом подходил всё ближе. Молча, смотря на него исподлобья.

– Здравь будь, Сеня, – произнес Лука, с трудом признав в мрачной физиономии и густой бороде заозерского кузнеца.

– И тебе не хворать, – буркнул кузнец.

– С чем пришел? – спросил отец семейства больше для разговора. Всё и так было понятно.

– За сыном твоим пришёл, – ответил тот, качнув топором. – Твой моего забрал, а я его заберу.

– Помер, значит, – сглотнул Лука и покрепче перехватил в руке нож.

– Отдай. Мое право на кровь его, – спокойно произнес кузнец, не сводя взгляда с Луки. – Не доводи до греха.

– Не дури. Знаешь ведь, кровь польется худо всем будет. За так глаза уже никто не закроет. Не было умысла у него убивать. Сила первый раз вышла.

– Умысла не было… Говоришь, кровь пойдёт… Худо всем будет? – кузнец слегка подогнул ноги, перехватил топор и произнёс: – У меня сыновей больше нет. Дело передать не кому. Род прервался…

Тут он слегка пригнулся, готовясь броситься на Луку, и произнёс:

– …Мне уже все равно. Уйди. Не доводи до греха. Я не за тобой пришел…

Глава 2

Знаете, связываться с ведьмами – плохая идея.

Нет, не потому что они злые или страшные. Всё дело в том, что ведьмы… Никогда и ничего не делают просто так. И если вы не обладаете силой, чтобы с ними справиться, или властью, чтобы отправить их на костер, то связываться с ними не стоит.

Однако если у вас есть сила или власть, то на кой черт вам обращаться к ведьме?

Как бы там ни было, но я был юн и…

Главное не врать самому себе.

Я испугался.

Очень.

И на тот момент мне казалось, что покинуть родной дом и родные земли гораздо страшнее и хуже связи с ведьмой.

Издержки возраста. Двенадцать лет – не тот возраст, когда можно думать рационально и адекватно. Больше рефлексируешь и эмоции заполняют разум полностью.

Наверное, именно поэтому я побежал не к старосте, а к Саженю. Да, может со страху, может из-за надежды, что могу все исправить, но направился я к нему. Там короткий разговор, скорые сборы и вот итог.

Я с куском сыра от Саженя, с десятком картофелин и лаптями, что стянул у своего старшего брата Грога, отправился в сторону гор. К ущелью Ведьмы.

У меня тогда не хватало мозгов для того, чтобы задуматься над названием ущелья. Все знали, что оно – Ведьмино, и там живёт ведьма. Так было всегда, и никто не задумывался о том, сколько она живёт. Я был не исключением.

И вот еще странный факт. Я почему-то не подумал о том, что раз кузнец пришёл к нам, то значит, Герман мёртв. А с того света его уже никто не вернёт. Нежить не в счет. Таким как раньше он уже не будет.

Но моя пустая голова была занята совсем другим. Надеждой, страхом перед неизвестностью и искренней верой, что отец не начнёт рубиться насмерть с кузнецом.

На третий день, уже без еды и воды, я дошёл до этого места.

Обычная долина между двух гор, зелёные деревья, кустарник вдоль чахлого ручья. Ну и серый приземистый каменный домик, что находился на пригорке. Старый настолько, что, казалось, находился тут со времён сотворения мира.

Между камнями мох, на крыше растущее дерево. Дверь, даже издали заметно, с щелями, рассохшаяся. На окнах даже бычьего пузыря нет. Просто провалы во тьму.

Мрачное зрелище, ничего не скажешь.

Тут-то я впервые и задался вопросом: «А что, если ведьмы нет? Что, если померла давно?»

Да, я был юн и о таком пустяке даже не подумал.

Но нет.

Старая карга была на месте… Или старый хрен? Тут, в общем, как посмотреть…

* * *

Рэй сглотнул и, оглядевшись, ещё раз подошёл к старой двери. Ручка у неё была кованой в виде хищной головы волка, что держала в зубах кольцо.

Не обращая внимания на явно дорогую и совершенно неуместную ручку на такой старой и дряхлой двери, мальчишка потянул за кольцо, но дверь не поддалась.

Растерявшись, парень несколько секунд растерянно постоял, затем ещё раз оглянулся и в полной тишине постучал.

БУМ-БУМ-БУМ!

Звук был настолько оглушительным, что он отшатнулся.

– Ишь ты! Культурный что ле? – раздался совсем юный девичий голос.

Рэй растерялся, не зная, что делать, но тут голос недовольно выкрикнул:

– Входи, раз пришёл! Чего стоишь?!!

Мальчишка протянул руку, схватился за кольцо и потянул ещё раз, результат был тот же. Дверь даже не шелохнулась.

– Толкни, дурень!

Рэй смутился и тут же толкнул дверь, которая перед ним распахнулась.