– Так не вечно же ему за материнской юбкой прятаться, – резонно возразила Людмила. – К тому же если с ним будет брат, то и беспокоиться не о чем. Повторяю, у Стаса тоже есть талант – смотри, какая поразительная точность в воспроизведении на бумаге графических объектов: прямо оптический прицел настоящего пилота, честно – так что, я думаю, им обоим стоит попробовать. К тому же в МАРХИ, если на сегодняшний день ничего не изменилось, имеется очно-заочная форма обучения. Ребята могут какие-то дни ездить на лекции, а основной упор сделать на самостоятельное изучение материалов на дому.

– А если они не потянут? – Марина с беспокойством посмотрела на подругу. – Если самостоятельно не справятся с объёмом материалов? Может быть, есть архитектурный институт где-то поближе?

– МАРХИ – самый престижный, – убеждённо произнесла Людмила. – К тому же, если возникнут трудности, я всегда помогу, ты же знаешь. Пока будем их готовить. Обычно поступление в МАРХИ без репетиторов не обходится, а многие – как, к примеру, поступила и я в своё время – идут на подготовительные курсы. Но нам-то, как говорится, и карты в руки! – она подмигнула подруге. – И времени предостаточно – успеем подготовить ребят основательно.

– Ну что ж, звучит заманчиво, – согласилась Марина. – Людок, спасибо тебе, ты у меня незаменимая. И я правда желала бы для Стаса и Влада примерно такого будущего – спокойного и надёжного, как тихая гавань, – без всяких бурь и треволнений. Хотя мне кажется, что мои ребята хотят от жизни совсем другого. По-моему, они всерьёз мечтают стать лётчиками.

***

Марина задумчиво облокотилась на стол и погрузилась в воспоминания.

Волны памяти уносили её в ясный летний денёк, когда на чистой и безмятежной лазури неба не было ни облачка. Марина с сыновьями шла по мягкому песку, щедро рассыпанному на берегу озера, подставляя ласковому, отражающемуся в зеркальной водной глади солнцу счастливое, смеющееся лицо.

– Мамка, смотри, что это?! – выкрикнул Стас, вскинув голову к небу и указывая на едва различимую движущуюся точку, позади которой прочерчивалась тонкая белая полоса.

Полоса постепенно ширилась, образуя дорожку, убегавшую прямо в лазурную даль небес, словно бы приглашавшую усталых путников пройтись по ней и достигнуть обетованного рая.

– Это самолёт летит, сынок, – пояснила Марина.

– Самолёт? – живо переспросил Стас. – А что, он сам вот так и летит? И как, интересно, это у него получается?

– Не сам, – Марина оторвала заворожённый взгляд от отдаляющейся с каждым мгновением светящейся точки и серьёзно посмотрела на старшего сына, – им управляет человек, который сидит внутри, в самолёте.

– А что это за человек? – допытывался любознательный Стас.

– Лётчик.

– Я хочу стать лётчиком! – убеждённо заявил Стас.

– И я! – неожиданно в разговор прорвался задумчивый голосок Влада. Младшенький, высоко задрав голову, с нескрываемым восхищением следил за непостижимым светящимся чудом в небе. – Я тозе хотю стать лёт-ти-ком!

Марина полагала, что мальчики быстро забудут этот короткий эпизод и отвлекутся на что-то другое. Но не тут-то было. Вернувшись домой, Стас первым делом соорудил из бумаги самолётик, и они с Владом стали играть в лётчиков.

Игра давала простор воображению и настолько понравилась братьям, что они возвращались к ней снова и снова, как только выдавалось свободное время. Они с увлечением по очереди выпускали самолётик, и тот, чей черед наставал заниматься этим ответственным делом, гордо объявлял себя лётчиком.

Постепенно братья стали вовлекать в свои игры родителей. Мать брала на руки то одного, то другого, кружила по комнате, приговаривая: «Ну что, пилот, полетели?» Когда она так делала, счастливчик, оказывавшийся в данный момент в роли «пилота», блаженно зажмуривал глаза, и на его личике мгновенно расцветала счастливая улыбка.

Отец вживался в игры сыновей иначе. По их просьбам он рассказывал о жизни пилотов, о том, какой у них распорядок дня, чем они питаются для поддержания крепкого здоровья. Он пояснил, что существуют пассажирские самолёты, один из которых мальчикам как раз и довелось увидеть в небе тем достопамятным днём, когда они изъявили желание стать пилотами, а также – военные самолёты, бороздившие небеса во времена первой мировой и Великой Отечественной войны. Вскоре дело дошло и до бесчисленных видов самолётов в их исторической эволюции – начиная с пресловутых «кукурузников» и заканчивая продвинутыми современными моделями пассажирских авиалайнеров.

Удивительно, но игры в пилотов не отвлекали мальчиков ни от прилежных занятий в школе, ни от практически столь же любимого ими рисования и черчения. А в какой-то мере даже, наоборот, способствовали их наиболее плодотворному всестороннему развитию. Стоило кому-то из них принести из школы хорошую отметку (что случалось практически всегда), отец или мать с гордостью говорили: «Так держать, сынок! Настоящий пилот должен много знать и хорошо учиться!»

Так что Стас и Влад с равным энтузиазмом усердно корпели и над сложнейшими задачами по физике, и над пустяковыми эссе по русскому языку на тему «Как я провёл лето», уже со школьной скамьи упорно и педантично вживаясь в роли «настоящих пилотов».

То же касалось и занятий с Людмилой, которые были для мальчиков ещё и интересными.

Родители рассказали детям, что военные лётчики самоотверженно защищали свою родину и своих близких, а также стояли горой за своих сотоварищей по эскадрильям. Узнав об этом, Стас незамедлительно взял опеку над младшим братом, старался всегда и во всём уступать ему, подкладывал со своей тарелки лучшие кусочки и, если кто-то ненароком либо намеренно обижал братишку, готов был вступить с обидчиком в бой не на жизнь, а на смерть.

Со временем такое покровительственное отношение укоренилось у Стаса в натуре и вылилось в итоге в какую-то патологическую, самоотверженную привязанность. Когда Влад болел, старший брат превращался для него в лучшую сиделку: регулярно мерил температуру, подавал необходимые лекарства, очень аккуратно смазывал воспалённое горло раствором Люголя и просто тихонько сидел рядом, пока братишка спал.

Если Стас замечал, что брат уже чувствует себя гораздо лучше, он начинал в своей манере беззлобно подтрунивать над ним, а иногда и слегка подкалывать, но никогда не переходил границы между шутливой «шпилькой» и настоящей обидой. Возможно, таким образом он, зачастую безуспешно, старался замаскировать свою доходящую порой до безрассудства братскую любовь.

Он уже понимал, что никакой игрой в героически опекающего брата пилота тут и не пахнет, что все его самоотверженные порывы по отношению к Владу идут от чистого сердца, и как ни старался хотя бы ради приличия ослабить свой неусыпный контроль, ничего не мог с собой поделать.

Стоило Владу ненадолго задержаться в школе или остановиться по дороге домой поболтать с приятелем, Стас тут же скидывал ботинки, забирался прямо на стол, стоящий возле окна, и начинал ещё издали высматривать брата. Успокаивался он только тогда, когда Влад наконец появлялся в поле зрения, и, если с братом было всё в порядке, возвращался к своим делам как ни в чём не бывало, чтобы Влад, придя домой, не заметил его беспокойства. В тех же случаях, когда Стас замечал, что брат, к примеру, прихрамывает либо возвращается с уроков или с прогулки с разбитым коленом, расквашенным носом или другими хоть сколь-нибудь заметными повреждениями, он мгновенно спрыгивал со стола, на ходу напяливал ботинки и быстро выбегал на улицу, чтобы перехватить там Влада. Осторожно, чтобы ненароком ничего не повредить, он обнимал братишку за плечи и заботливо помогал ему дойти до дома.

Главным образом для того, чтобы облегчить жизнь старшего сына в его неусыпной заботе о младшем, родители купили братьям мобильные телефоны. Но едва ли это хоть в чём-то изменило ситуацию – скорее, даже усугубило. Если Влад по каким-либо причинам долго не отвечал на звонок либо оказывался «вне зоны действия сети», Стас буквально начинал сходить с ума от волнения и снова и снова взбирался на заветный стол высматривать брата.

Влад, в свою очередь, просто обожал Стаса. Разница в возрасте между ними была как раз такова, что младшенький смотрел на старшего с открытым ртом, старался во всём ему подражать и брать с него пример. А ещё Влад очень быстро привык к тому, что старший брат, словно по мановению волшебной палочки, неизменно оказывался рядом в трудные минуты. Он уже не удивлялся, что Стас всегда выскакивает перед ним, словно шальной чёртик из табакерки, чтобы своевременно отвести беду. Поначалу Влад ещё немного обижался на старшего брата, когда тот, любя, пытался его «поддеть», но потом понял, что за «шпильками» Стаса скрывается его патологическая привязанность, и научился остроумно, но при этом исключительно деликатно – так, как это удавалось только ему – парировать шутливые выпады.

***

В школе, куда достаточно подготовленных ребят (равно, впрочем, как и их маленьких подружек – Лиду и Ладу) отдали раньше их сверстников и сверстниц, братья Озеровы уже с самого начала заявили себя прочными хорошистами. Со временем же они подтянули свои четвёрки и редкие тройки, став круглыми отличниками. Поначалу Влад ещё пытался немного сжульничать, время от времени упрашивая старшего брата помочь ему с решением какой-нибудь трудной задачи по алгебре или геометрии, но тот старался вести себя строго и не поощрять его в таких делах. Так что если Стас, в конце концов сжалившись над братом, всё же брался помочь ему, то, прежде чем записать в тетради Влада нужные ответы, терпеливо и методично объяснял ему принципы решения, а затем отыскивал в его учебнике похожие задачи и заставлял Влада решать их самостоятельно, без подсказок, не отпуская младшенького, пока не получал реального подтверждения, что тот усвоил материал. Поняв, что обмануть Стаса не удаётся, и на одну решённую с помощью брата задачу он получает по три похожих, Влад вскоре предпочёл справляться без такой «помощи».

Марина искренне радовалась успехам сыновей, продолжая с помощью Людмилы готовить их к поступлению в МАРХИ. Поняв, что мальчики тянут на медали, она воодушевилась ещё больше и едва уже не наняла им дополнительных репетиторов по всем предметам. Тем сильнее было её удивление, когда Стас, с круглым отличием оканчивавший одиннадцатый класс, сообщил родителям, что намерен подать заявление в отдел военного комиссариата по месту жительства о своём желании поступить на обучение курсантом в высшее военное авиационное училище в Краснодаре по специальности «Лётная эксплуатация и применение авиационных комплексов», «Применение подразделений военно-транспортной авиации» с присвоением квалификации «Инженер по лётной эксплуатации летательных аппаратов».

Сказать, что родители были потрясены таким решением, – значит не сказать ничего. Если раньше они с удовольствием поощряли игры сыновей в пилотов, то лишь потому, что были убеждены, что всё это обычная, свойственная ребятам их возраста романтика. Марину, правда, иногда пугало, что сыновья, оказавшись на улице, то и дело запрокидывали головы, высматривая самолёты, но она хотела верить, что это обычная блажь, не стоящая внимания, которая со временем пройдёт.

Однако видя, что решение сына вполне себе взвешенное и осознанное, родители не стали ему препятствовать, хотя Марина и пролила тайком немало горьких слёз. Они с Вячеславом сходили в церковь и раздобыли для Стаса небольшой кулон с изображением Николая Чудотворца. Марина подвесила его на серебряную цепочку и надела сыну на шею с материнским назиданием:

– Носи, сынок, и никогда не снимай. Это твой оберег.

Сдав выпускные экзамены в школе на несколько месяцев раньше, Стас стал усиленно заниматься. Он совершал утренние пробежки на ближние и дальние дистанции, изучал различные тематические пособия и тренинги, призванные закалить характер будущего лётчика, его волю к приобретению профессии, как то: тренинг мотивации, тренинг психической саморегуляции, тренинг развития профессионально важных качеств курсанта и многие другие вещи, полезные в лётном деле.

Весной он, как и планировал, подал заявление в отдел военного комиссариата, а в конце июня был вызван из училища для прохождения приёмной комиссии.