Я прекрасно представлял, что она описывала. Бледный, испещренный шрамами лик Дхаран-Туна. Впервые я увидел его с Береники; он выглянул из-за облачной пелены, словно молочно-белый слепой глаз безумного бога. Вблизи он смотрелся иначе. Кратеры были обрамлены черным железом. Крепостные башни и укрепления торчали изо льда, как начисто обточенные песком драконьи кости. Повсюду были ледяные равнины, где не росло ничего живого, а в глубоких траншеях полыхало адское пламя. А двигатели! Они поднимались серыми стальными горами, их дюзы были больше иной страны, а топливом служили океаны антиматерии, непрерывно вырабатываемой в цехах – у самой поверхности.

– Перед нами было непростое решение, – сказала Валка так, будто снова оценивала варианты. – Мы могли остаться на корабле, который доставил нас к Дхаран-Туну, а могли переметнуться на планету. В итоге выбирать не пришлось. Сьельсины отбуксировали «Тамерлан» на Дхаран-Тун. Мы последовали за ними. Спрятались в кратере в десяти градусах и двух километрах от долины, где посадили «Тамерлан». Мы не знали, когда корабль-мир уйдет в варп, поэтому должны были спешить. Корво решила оставить двух солдат сторожить грузовик, а остальные отправились к «Тамерлану». Мы решили, что они не начнут подготовку к прыжку прежде, чем «Тамерлан» встанет в док. В нашем распоряжении было несколько часов – столько нужно кораблю-миру, чтобы разогнать двигатели. Мы были уверены, что времени хватит. Но чтобы добраться до дока, понадобился час и сорок минут. Мы рассчитывали разбудить команду и отбить корабль, но поняли, что это невозможно, как только прибыли на место. «Тамерлан» был сконструирован так, чтобы никогда не приземляться, и я ума не приложу, как им вообще удалось сохранить его в целости. Док, куда сьельсины его отбуксировали, представлял собой широкую траншею, проделанную прямо в ледяной рифтовой долине…

Я видел похожие траншеи, когда меня поднимали на поверхность. Они тянулись от воронки, служившей личным космопортом Пророка; темные каналы, пронизывающие ледяную корку, идеально прямые, с высокими стенами, над которыми возвышались краны и лебедки всех мастей, и кишели сьельсины и люди-рабы в неуклюжих скафандрах, кислородные трубки которых в любой момент могли быть разорваны случайным острым камнем или когтями надсмотрщиков.

Так же ясно, как я сейчас вижу на полке бюст древнего Гибсона, я увидел крошечные фигурки Корво, Валки, Паллино, Карима и двух солдат, выживших при бегстве с Падмурака. На фоне гигантских железных машин и каменных возвышенностей они казались муравьями. Какими ничтожными они, должно быть, чувствовали себя, примостившись над пропастью и глядя с высоты в несколько миль на лестницы и платформы, среди которых стоял наш захваченный флагман. Как же велика и темна наша Вселенная, как враждебна по отношению к нам! Не безразлична, как утверждали древние маги, а неприязненна и сурова. Но над ними – над этими фигурками и над всем миром – раскинулся чернильно-черный ковер, усыпанный бриллиантами молчаливых звезд; и каждая из них, если верить Дораяике, была поставлена на свое место Тихим, чтобы освещать нам путь во Тьме. Каждую аккуратно разукрасили, чтобы их лучи воробушками разлетались повсюду, согласно его повелению.

– Мы ничего не могли поделать, – продолжила Валка. – Даже если бы удалось взять корабль штурмом и разбудить экипаж, улететь было невозможно. Даже при наличии девяноста тысяч солдат… нам противостояли бы десятки миллионов сьельсинов, а то и больше. Мы собрались уходить, но не прошли и полкилометра, как попали в засаду. Нас подстерегли больше десятка сьельсинов. Паллино был ранен, один солдат убит. Нам удалось прорваться и захватить одного врага. Отавия дотащила его до грузовика.

Я представил, как Отавия Корво тянет за собой по многомильному льду лишившегося чувств сьельсина, а за ней, сыпля отборной руганью, ковыляет раненый Паллино.

– Эти сьельсины были всего-навсего рабочими, – сказала Валка. – У них не было ни раций, ни достойного оружия. То, кого мы захватили, не знало ничего важного. Но кое-что мы все-таки выяснили…

Ее голова снова наклонилась, а голос зазвучал плоско:

– «Mareruni oyumn o-Shiomu siajun ti-tajarin».

– Оно сказало, что слышало, что я в плену у Дораяики, – перевел я, заметив недоумевающие выражения лиц Дорра и Нумы.

– «Marerunu oyumn o-kousum biqu ti-tajarin!»

– Оно сказало, что Дораяика собирается меня убить, – перевел я, гадая, зачем Валка цитирует эти фразы, зная, что слушателям они непонятны. Для драматического эффекта? От меня научилась?

Она заметила мой взгляд и выпрямилась. Кажется, даже самоиронично улыбнулась?

– Мы допросили его. Узнали, куда летим.

На Актеруму!

– Прежде чем мы попытались второй раз проникнуть на «Тамерлан», корабль-мир прыгнул в варп. Нам снова было некуда деваться. Пленника пришлось убить. – Валка опустила голову, как будто стыдилась этого. – После того как Толтен умер от криоожогов, никто не хотел рисковать и ложиться в фугу. Мы залатали раны Паллино и не высовывались. Пока корабль-мир шел в варпе, мы были в относительной безопасности. Сьельсины не могли выходить на поверхность, как и мы, а тела подстерегшей нас группы давно разметало ионными бурями и заволокло льдом. Через три года истощились запасы провизии. Мы с Отавией выжимали все из гидропоники, но этот лотрианский грузовик не был предназначен для длительных перелетов. Если бы все это продолжалось… мы бы погибли.

– Сколько всего времени прошло? – спросил Тор Нума.

– С момента вылета – семь лет, – ответила Валка; ее рассказ подходил к концу. – Как только корабль-мир вынырнул из варпа, мы помчались к «Тамерлану». Мы ждали семь лет на лотрианском работорговом корабле…

Она покачала головой и надолго умолкла. Я часто задумывался, не утаивает ли Валка что-нибудь. Но никогда не спрашивал ее прямо. Не спросил и в тот раз.

– Семь лет. По ощущениям – как семь тысяч. В окружении лиц полумертвых людей на полках. – Она вытерла глаза и жестом остановила меня, когда я захотел подойти. – Мы оставили их там. В морозильнике. Ушли и больше не вернулись. Не могли. Нам некуда было деваться. Либо идти на «Тамерлан», либо погибнуть. Мы долго это обсуждали. Спасти всех было невозможно. Но оставался шанс, что «Ашкелон» все еще в рабочем состоянии на борту. На нем поместилось бы полсотни человек в фуге. Пятьдесят человек из девяноста тысяч – крайне мало, но мы спасли бы хоть кого-нибудь…

Она взяла паузу и прикрыла глаза. Я отчетливо почувствовал ее эмоции, наблюдая, как ее голова наклонилась, словно в попытке вытряхнуть горе и сожаление из уха.

– …В нашем положении это можно было бы назвать победой, как бы ужасно это ни звучало.

Собравшись с духом, Валка выпрямилась и продолжила:

– «Тамерлан» не слишком бдительно охраняли. За годы, прошедшие с нашего прибытия, сьельсины перелопатили корабль. Это сразу стало понятно. Они расписали стены своей мазней, разорили каюты. Одни капсулы для фуги разломали, другие опустошили. В некоторых мы нашли… останки. – Она сглотнула. – Вероятно, они сделали проходы прямо к трюму. Рукава, шлюзы. Мы проникли внутрь через люк на верхней палубе и крайне удивились, не встретив сопротивления. Вскоре добрались до каюты охраны. Перевооружились и заменили краденую лотрианскую рацию. Затем разделились. Я отправилась искать «Ашкелон», спустилась вниз к ангарам для шаттлов, чтобы оценить их состояние. Остальные пошли на мостик. С тех пор… с тех пор я никого из них не видела живым.

Валка снова взяла долгую паузу, не отнимая руку от лица.

– Я служила в армии, – произнесла она наконец. – В молодости. В Демархии. В силах национальной обороны. Побывала в одном лишь сражении против прачарских сепаратистов. Мы никого не потеряли, но мне хватило. А тут… все. Все погибли.

Я опять поднялся, но Валка остановила меня. Она так долго держала это в себе, и я чувствовал ее боль. Эта боль время от времени прорывалась наружу; ее выдавала дрожь подбородка, подергивание глаз. Выдавали остаточные эффекты червя Урбейна. Валка страдала – иначе, чем я, но все равно страдала, а страдание неисчислимо и неизмеримо. Все страдают в равной степени.

– Адриан, спасибо.

По интонации Валки я понял, что должен сесть на место. Золотые глаза повернулись к генерал-губернатору.

– И тогда на «Тамерлане» появились сьельсины, – сказала она. – Я заперлась на «Ашкелоне», надеясь остаться незамеченной. Они начали будить команду. Спящих в фуге. Мы не могли им помешать без риска для собственной безопасности. Отавия с отрядом оказались заблокированы в служебной каюте у мостика. Сьельсины уже там побывали, забрав все ценное при помощи своих экстрасоларианских союзников. Нам пришлось отключить рации, чтобы не выдать себя. «Тамерлан» прицепили к нескольким лихтерам. Он сдвинулся с места. Нас собирались посадить на планету.

Валка взяла со стола бокал, обнаружила, что он пуст, и покрутила в руках, глядя в его полую бездну.

– В верхних слоях атмосферы «Тамерлан» начал разваливаться. Посадка на Дхаран-Туне уже далась ему с большим трудом, но на… на Эуэ сила притяжения была вдвое выше. Конструкция стала разламываться, и, когда мы сели, почти все нижние палубы смялись в гармошку. Спящие – команда – находились на верхних палубах, и как только корабль сел, сьельсины принялись их вывозить. Я наблюдала за этим по монитору. Их отвозили к экватору и скатывали в пусковые шахты для истребителей, как с горки; на «Тамерлане» этих шахт около десятка. Что было дальше, вы слышали от Адриана. О толпе, о храме, о старом городе он вам рассказал…

Она прервалась и наклонилась к столику, чтобы наполнить бокал.

– …Примерно в тот момент я и почувствовала Адриана.

– Почувствовали? – в замешательстве моргнул Дорр.

– Обнаружила Адриана, – поправилась Валка, осознав, что допустила оплошность. – Простите. Мой стандартный немного зачерствел. Я засекла его комбинезон. Попыталась связаться с ним. Сначала не получилось. Я сообщила остальным. Паллино с Бандитом собрали кого смогли и отыскали рабочий шаттл. Отавия отправилась на мостик. Там оставалось несколько сьельсинов, но она их перестреляла и взяла управление корабельными орудиями. Как только сьельсины покинули «Тамерлан», я завела субсветовой реактор «Ашкелона». Тогда Адриан наконец вышел на связь.

Она посмотрела на меня, выдохнула сквозь натянутую улыбку и прошептала:

– Дальше вы знаете.

Сыграв свою роль, она опустила голову и больше не произнесла ни слова.

Глава 5
Снова в поход

С окончанием рассказа Валки завершилась и наша аудиенция у генерал-губернатора – первая из многих. В последующие три месяца мы продолжали гостить у Велана Дорра. На это время нашим с Валкой домом стали те же апартаменты, в которых мы ночевали в наше прошлое пребывание на Колхиде. Каждый день приходилось перед кем-то отчитываться. Не могу даже сосчитать, сколько раз мы пересказали те истории, что поведали Дорру и его схоласту. Не меньше пятидесяти. О том, что случилось с нами после визита на Ведатхарад, мы доложили логофетам губернаторской канцелярии, помощникам легата звездной системы, агентам местного отделения имперской разведки. Очередь дошла и до Капеллы, хотя на этот раз нас с Валкой не допрашивали так, как меня когда-то.

Я предполагал, что им не позволил Дорр – или даже кесарь. Безусловно, вести о нашем возвращении уже достигли Форума и императорской флотилии, где бы та ни находилась. Мы рассказали все без утайки – разумеется, за исключением тех фрагментов, в которые никто бы не поверил. Мы не упоминали о Тихом, Наблюдателях и крабах-энарах.

В это мог поверить разве что сам кесарь.

– Сьельсинам известен маршрут императора, – сообщил я агенту разведки, присланному меня допросить.

Я уже рассказывал об этом людям легата, логофетам и лично генерал-губернатору.

– Они выведали курс, пытая членов моего отряда.

– А как насчет вас? – спросил агент, которого, кажется, звали Моданпотра.