Между нами встала тень Гиллиама Васа, старого жестокого капеллана с горящими непропорциональными глазами. Если допустить, что мертвые продолжают жить, то живут они в наших воспоминаниях. Призраки существуют – они часть нас. Он был первым убитым мной человеком, несмотря на то что до этого я уже несколько месяцев сражался в Колоссо и пырнул ножом одного боросевского торговца. Я убил Гиллиама из-за Валки, но вопреки ее желанию.

– Я ненавидел Гиллиама не за то, что он был интусом, – сказал я, понимая, о чем думает Валка.

Но это лишь отчасти было правдой. Гиллиам был уродливым горбуном, с разными глазами и бесформенной головой. Он пугал меня. Лориан тоже пугал меня. Интусы были своего рода напоминанием о том, как хрупки мы, палатины, как многим мы обязаны императору и в какой степени являемся его рабами. Также они постоянно напоминали мне, почему у меня не было детей, почему я не мог стать отцом без императорского соизволения. Лориан был в этом не виноват, да и Гиллиам тоже, но простите мне мои страхи. Возможно, поэтому я по-прежнему служил императору, хотя и не осознавал этого. Возможно, я надеялся, что выслужусь достаточно, чтобы получить разрешение жениться на Валке и обзавестись семьей, о которой мечтал.

– Я ненавидел его за то, как он обходился с тобой, – сказал я.

Это была чистая правда.

– Знаю, – произнесла Валка, и ее глаза остыли, подернулись пеленой. – Но ты все равно был не прав.

– Мертвых не вернуть, – вздохнул я, вызвав между нами еще один фантом – на этот раз мое собственное обезглавленное тело.

Пальцы, подаренные мне Кхарном, дрогнули, и я сжал кулак. Искусственные кости не болели, как бы сильно я его ни сжимал.

– Это так, – согласилась Валка, подходя ко мне, – но с тех пор ты стал лучше относиться к живым.

– Тогда я был еще мальчишкой, – сказал я, подумав про себя: «И весьма глупым мальчишкой».

– Ты был полным идиотом, – добавила Валка, словно прочитав мои мысли.

Я поцеловал ее, обхватив лицо обеими руками. Когда мы отстранились, она положила щеку мне на ладонь.

– Спасибо, – сказал я спустя мгновение.

– За что? – спросила она, округлив глаза.

– За то, что не возненавидела меня. У тебя было на это полное право.

– С чего мне тебя ненавидеть? – тихо произнесла она и улыбнулась уголком рта. – Хоть ты и тот еще балбес.

Ответив такой же кривой улыбкой, я снова поцеловал ее.

– Может, пойдем выгоним с потом остатки токсинов?

В ответ она оттолкнула меня и направилась к спальне. Пока я соображал, она уже оказалась в дверях и обернулась:

– Ну и что ты копаешься?

Глава 10
Перо и коготь

Каждый день над Фортом Дин вставало яркое солнце, а горный ветер был свеж, как осенью в моем родительском доме. В моих странствиях мне редко встречались планеты, гулять по которым было так же приятно, как по Гододину. Он был словно потерянным отражением утраченной Земли, почти ее идеальной копией, если бы не туманно-белое, а не голубое небо. Я до сих пор помню шелест красных знамен над крепостной стеной и тихое трепыхание навесов над улочками Большого базара. Помню деревянный книжный магазин, куда мы заходили с Валкой, затхлый ванильный запах старой бумаги и сахарную выпечку, которую мы ели, гуляя по городу, как простые люди, незнакомые жителям этой планеты.

– И вот, – яростно жестикулируя, говорил Паллино, – я оказался посреди космопорта, весь в крови, по уши напичканный той дрянью, которую нам давали, чтобы мы не уставали и держались на ногах, а в руке у меня, на минуточку, мой чертов глаз, и нам надо как-то пройти сканеры, чтобы попасть на трамвай, понимаете? В полном обмундировании.

Поднялся ветер, зашелестела высокая трава, что росла по обе стороны тротуара, проложенного вдоль дороги к крепости. Я чуть крепче сжал руку Валки и стал дальше слушать рассказ Паллино.

– А я уже был центурионом, – продолжил старый солдат. – Короче говоря, я веду всех за собой и подхожу к гражданскому в будке охраны – а у нас есть все разрешения, мы же легион. Нам разрешено пользоваться проклятым трамваем. Вот только этот головастик оказался тотально озабочен безопасностью. Даже представить не можете насколько. Я сую ему пропуск и письмо от герцога, в котором сказано, что мы только что из зоны боевых действий и нам надо на юг. А мы все в кровище, если вы вдруг забыли. Но этот засранец – сиськами Земли клянусь – этот засранец говорит, что мне надо пройти через рамку. У меня плазменная винтовка, обычный дисраптор, пара гранат… Ну, я ему: «На хрена?!» А этот мужик – этот аппарат – заявляет, что должен проверить нас на наличие оружия. Оружия! – Паллино расхохотался и замолчал, почесывая нос.

– И что же ты? – бросила Валка через плечо, шагая в тени главных ворот.

– Отстегнул винтовку, по-прежнему держа в руке глаз, от которого, правда, толку было уже мало, и говорю: «Проверяй. Вдруг у меня в пушке другая пушка спрятана?» И знаете, что он дальше сделал?

– Что? – спросила Валка, кое-как справившись со смехом.

Мы так и не узнали.

Сверху раздался жуткий вопль, высокий и резкий, словно клич охотящегося ястреба. Руководствуясь инстинктом, который, как мне кажется, был заложен в нас с тех пор, как наши предки разошлись с предками мышей, я пригнулся, вспомнив крылатых змеев, обитавших на Эмеше.

– Это еще что за чертовщина?

– Флаер? – предположил Паллино, готовясь в любой миг включить щит.

– Не флаер. – Валка даже не дрогнула и осталась стоять, вытягивая шею и приглядываясь. – Я бы почувствовала электрический импульс, – указала она татуированной рукой на голову, имея в виду свои демархистские импланты.

Вопль повторился.

– Поспешим внутрь, милорд, – сказал один из одетых в гражданское телохранителей, которых Паллино взял с нами на прогулку.

Я отмахнулся от него и включил свой щит.

– Зачем? – сказал я, несмотря на эту предосторожность. – Мы в сотне шагов от крепости.

Кивком я показал на двух младших офицеров, спокойно обедавших на ступенях надворной постройки форта. Те не выглядели напуганными.

– Эй, солдат!

Бедняга аж подскочил, выронив остатки бутерброда в бумажный поддон, и поспешно отдал честь.

– Сэр!

– Что это было?

– Что было – где, сэр Адриан? – в недоумении моргал солдат.

– Этот звук…

Крик повторился, похожий на скрежет металла по камню. Я стиснул зубы, чтобы они не заклацали.

Солдат тут же сообразил и расцвел:

– А, это! Это ауксилия.

– Ауксилия? – нахмурился я.

Так назывались вспомогательные отряды, набранные не из имперских подданных. Иноземцы.

– При чем здесь ауксилия?

– Они летают, сэр, – ответил солдат, глядя через мое плечо. – Это ирчтани с Иудекки. Их здесь тысяча. Готовятся к отправке на фронт.

– Ирчтани? – переспросил я, чувствуя внутри нарастающее возбуждение. – У вас здесь отряд ирчтани?

– Да, сэр. Сэр Амальрик пригласил птичек на годичную стажировку с нашими ребятами, чтобы посмотреть, сработаются ли они, прежде чем отправляться на фронт. У них отдельная казарма на южной стороне. Удивительно, что вы их раньше не встретили. Может, потому, что они предпочитают держаться особняком.

Я отпустил бедолагу доедать обед и повернулся к спутникам.

– О Земля и император, – вздохнул Паллино, – опять у него этот вид.

Ирчтани. На Делосе, когда я был еще ребенком, мать рассказывала мне истории. О Сиде Артуре, принце Кире Безрассудном, Кхарне Сагаре, сэре Антонии Дамроше и Касии Сулье. Но больше всего я любил сказки о Торе Симеоне Красном. О том, как после столетнего путешествия он открыл планету Иудекка, на которой жили ирчтани – летающие ксенобиты, почти такие же разумные, как человек. Но команда корабля взбунтовалась, убила капитана и бросила Симеона на погибель. Они решили изловить ирчтани и продать в рабство – благородные дикари всегда пользовались успехом при дворах нобилей определенного сорта. Матросы думали, что смогут обогатиться, оставить опостылевшее ремесло и с комфортом уйти на покой на какой-нибудь далекой планетке. Но Симеон выжил и с помощью ирчтани победил своих бывших товарищей, отомстил за капитана и, когда имперцы наконец заселили Иудекку, добился, чтобы крылатых взяли под охрану. Симеон был похоронен в главном святилище ирчтани – черном храме Атхтен Вар, который стоял еще в те времена, когда ирчтани были глупыми животными. Как Калагах на Эмеше, как Шагающие башни Садальсууда, он был построен – если «построен» верное слово – Тихими. Ирчтани прозвали Симеона Унаан Крил, Красный Червь, потому что в их глазах зеленый цвет робы схоласта выглядел красным и потому что люди не способны летать.

В детстве Симеон был моим героем. Человек науки, поднимавший меч лишь по необходимости, спасший чужеземный народ от хищников-людей. Я хотел равняться на него, считая сьельсинов такими же, как ирчтани. Благородными, но неправильно понятыми существами. Поэтому-то я отправился с Бассандером и сэром Олорином в подземелья Калагаха, чтобы спасти Уванари и других выживших сьельсинов. Я считал, что им можно помочь, как Симеон помог ирчтани. Но сьельсины оказались ни капли не похожи на ирчтани, а я не был Симеоном. Я не смог спасти Уванари. Теперь я понимаю, что оно мной манипулировало. Обмануло, чтобы получить возможность погибнуть в бою смертью воина. То, что оно сдалось мне в Калагахе, было отчаянным поступком загнанного волка, который, даже будучи одной лапой в капкане, не оставлял надежды убить охотника, когда тот появится. В конце концов оно попыталось меня убить. Сьельсины слушаются только палки и не склоняются перед животными. Как люди.

Южный отрог Форта Дин был дальше всего от города, нависал над Зеленым морем и поднимавшимися из него рыжими холмами. Горный ветер пах дождем и теребил сухие ветви немногочисленных деревьев, которые легион позволил оставить на территории форта. Казарма была уродливым зданием в форме буквы L, из стали и выбеленного бетона, с плоской крышей, усыпанной антеннами и прочим оборудованием для связи. Двор между двумя крыльями здания был совершенно плоским и голым, если не считать редких клочков сорной травы.

Прямо там они и занимались.

Несмотря на свой возраст, я так и не привык видеть ксенобитов. Наверное, что-то в наших генах, что-то, оставшееся еще с Земли, подсказывает нам, какими должны быть живые существа. И когда мы встречаем кого-то внеземного, разум бунтует, пугается – примерно так же, как при встрече с чем-то, похожим на человека, но человеком не являющимся.

Похожие на людей, ирчтани не были людьми, да и были значительно ниже. Самый рослый мог бы, наверное, посмотреть свысока на Лориана, в котором было едва пять футов росту. Но они были крепкими и широкоплечими, и казалось, что они просто пригибаются и сутулятся. Все носили серо-коричневую форму, похожую на черные мундиры наших солдат и человеческих ауксилий. Главным отличием были широкие остроконечные капюшоны вместо беретов, которые многие солдаты надевали, когда не были облачены в доспехи.

Я встал на краю двора, словно ребенок наблюдая, как один ирчтани раскинул крылья длиннее его самого, как распахнулись огромные, вытянутые, будто клинки мечей, изумрудные рулевые перья. Он рванулся вверх, разгоняя крыльями ветер, и ринулся вслед за товарищем, разрезав воздух громким криком. Догнав, он взмахнул рукой, и я увидел, как на фоне бледно-серого неба сверкнула сталь.

– У него меч, – шепотом заметил Паллино.

– Они сражаются саблями, – указал я. – Длиной в наш с тобой рост. Называются «зитраа».

– А где у них руки?

– Видел когда-нибудь птерозавров? – опередила меня с ответом Валка, чьи механические глаза наверняка позволяли рассмотреть ирчтани более пристально.

– Терра… кого?

– Посередине крыла, – перебил я их и, подняв руку для наглядности, объяснил: – Оконечность крыла раскладывается от запястья, как второй локоть.

– Эй! – раздался горловой звук, и, обернувшись, я увидел подходящего к нам ирчтани.