Сестра выглядела превосходно в новых, сидевших точно вторая кожа, черных доспехах, еще слабо поблескивавших защитными чарами. На лице – ни следа усталости или рассеянности, серые глаза сверкали так, будто Диона была готова прямо сейчас ринуться в бой. Она даже русые волосы собрала в тугой хвост, как делала всегда, когда бралась за работу.

– Где ты была? – спросил Энцелад, проигнорировав замечание о чае. Диона почему-то была уверена, что каждый раз, когда брат будил ее, он был обязан приносить ее любимый чай с жасмином.

– У Марселин, где еще мне быть?

– Мы нужны Гилберту.

– Если бы мы были нужны ему, мы бы уже были с ним.

Принесенная ими клятва позволяла понять, когда король всерьез нуждался в них, но Энцелад не привык отклоняться от привычной инструкции. Даже если Гилберт просто сказал прийти сразу же, как Диона проснется, это не означало, что они могли растянуть его ожидание на несколько часов. И так прошло больше десяти минут, которые сильно нервировали Энцелада.

Диона широко улыбнулась брату и поманила за собой.

– Когда-нибудь вы сведете меня в могилу… – пробормотал Энцелад, идя вслед за сестрой.

– И я тебя очень люблю. Но, может, сходишь с кем-нибудь на свидание? – невинно хлопая глазами, предложила Диона, свернув налево. – Ты такой угрюмый, надо больше…

– Что мне сделать, чтобы ты наконец успокоилась?

– Не быть таким вредным и злым.

– Я не вредный и не злой. Просто выполняю свою работу.

– Вот она и сведет тебя в могилу.

Энцелад устало вздохнул. Диона была невыносима лишь в двух случаях – когда ей не позволяли участвовать в каком-нибудь крупном деле и в первые часы после того, как целители официально разрешали ей не соблюдать постельный режим. Иногда Энцелад не понимал: как эта неугомонная, бесцеремонная и дерзкая девушка может быть его близнецом?

– Так мы же к Гилберту, – озадаченно произнесла Диона, когда коридор, который должен был вести в кабинет, перестроился и вывел к кухне.

– Верно, – подтвердил Энцелад, открыв двери.

Диона прошла за ним и удивленно уставилась на короля, старательно поправлявшего чашки и маленькие тарелочки на подносе. Ни Одовака, ни Луки, ни кого-либо из слуг на кухне не было.

– Нам очень нужно произвести на нее впечатление, – даже не поднимая взгляда, сказал Гилберт.

– На нее? – повторила Диона, облокотившись о стол. – А-а, поняла.

До сих пор к принцессе Сонал из рода Арраны, которую Гилберт взял под свою защиту и опеку, никого не подпускали, кроме Шераи и Марселин – из-за шокового состояния и вероятности того, что она может представлять угрозу для остальных. Но Шерая вот-вот должна была отправиться к Кемене, а Марселин, вероятно, как и всегда, собиралась и дальше безвылазно сидеть в комнате Стефана.

Судя по взволнованному лицу, идеально сидевших рубашке, пиджаке и брюках, а также кое-как приглаженным кудрям, Гилберт был настроен максимально серьезно. Причем настолько, что решил сам принести принцессе завтрак и наверняка стоял над душой у Одовака, пока тот готовил. Однако Гилберт так и не сказал, для чего пригласил рыцарей и почему они вообще встретятся с принцессой. Разве есть какое-то дело до простых рыцарей?

– И зачем? – спросила Диона, легонько стуча пальцами по столу.

– Если она будет на стороне коалиции, лэндтирсцы, вероятнее всего, примкнут к нам.

Девушка нахмурилась:

– У нас вообще есть шансы? Они же столько лет отказывались сотрудничать.

– Мы спасли их принцессу. Лэндтирсцы могут отказываться работать с нами, но за своей принцессой они точно пойдут.

Энцелад прислонился спиной к стене и поджал губы.

Будучи маленькой страной, Лэндтирс пал практически сразу во время Вторжения. Спастись сумели немногие, но на Земле находилось достаточно лэндтирсцев, давным-давно совершивших Переход. В чем-то Гилберт был прав: лэндтирсцы – гордый народ и за чужим лидером не пойдут, но вполне может быть, что, если коалиция заключит союз с Сонал, они пересмотрят свое решение.

Почти двести лет лэндтирсцы отказывались сотрудничать именно из-за того, что во время Вторжения их стране не пришли на помощь. Из-за разорванного брачного договора между Лэндтирсом и Ребнезаром они лишились обещанной военной поддержки, поэтому неудивительно, что лэндтирсцы были озлоблены. Гилберт являлся для них живым воплощением нерешительности Лайне.

Фортинбрас, второй принц Ребнезара и старший брат Гилберта, должен был жениться на принцессе Сонал. Но из-за того, что Арне выбрал его своим сальватором, брачный договор расторгли. А новый, согласно которому именно Гилберт должен был жениться на Сонал и впоследствии стать королем-консортом Лэндтирса, просто не успели составить.

– Для этого принцесса должна верить, что мы на ее стороне, – произнесла Диона. – Слышала, что она… ну, довольно капризная.

– Ты даже не представляешь насколько. Но хотя бы за спасение своей жизни она будет обязана выслушать меня.

– Надави на нее своим авторитетом. Она-то лишь принцесса, а ты – король.

– Вот поэтому мне и нужны вы, – с ядовитой улыбкой сказал Гилберт. – В Лэндтирсе ходили легенды о кэргорских рыцарях. Я хочу, чтобы она знала, что вы принесли клятву мне.

Энцелад подумал, что такое может сработать, если только Сонал не посчитает это преступлением. Лэндтирсцы славились своей верностью клятвам: если клятва была произнесена, они следовали ей до последнего вздоха. Очень часто слуги после смерти господ не уходили к другим, пока не получали на это разрешение от родственников покойного.

Кэргорцы тоже чтили клятвы, но на ином уровне, и у них не существовало закона, запрещавшего одному рыцарю перейти на службу к другому господину. У Энцелада с Дионой все было довольно просто и печально: королевский род, которому поколениями служила семья Эрнандес, оборвался во время Вторжения. Сами близнецы потеряли друг друга при Переходе и почти пять лет потратили на поиски в этом незнакомом, диком и опасном мире, который всеми силами пытался уничтожить их.

Они могли предложить свою службу любому, кто был достаточно умен, чтобы оценить их по достоинству, но Энцелад до сих пор в полной мере не понимал, почему тогда они принесли клятву Гилберту. Тогда король еще был слишком юн, чтобы осознавать, какую ответственность возлагает подобная клятва на обе стороны, а Энцелад – растерян, чтобы подумать дважды. Хотя Диона практически сразу сказала, что Гилберт был один и нуждался в поддержке, а раз уж они могут ее оказать, то почему бы не сделать этого? Они были воспитаны сражаться, следовать долгу и помогать тем, кто в этом нуждался. Диона твердо решила принести клятву Гилберту, а Энцелад был готов на что угодно, лишь бы не расставаться с сестрой. И за почти двести лет ни разу не пожалел.

Однако принцесса Сонал могла довольно остро отреагировать на такой расклад событий. В подобных случаях лэндтирсцы говорили, что рыцари нарушили свою клятву, навсегда связавшую их с кем-то другим, и в наказание должны умереть.

– В общем, – со вздохом произнесла Диона, – расклад не самый удачный. Чудесно. Это именно то, чего нам не хватало. А Сонал так и будет здесь жить?

– Куда ты предлагаешь ее переселить? – удивился Гилберт.

– Куда угодно.

– Вот уж нет. Если принцесса пожелает, я найду ей безопасное место, где она будет чувствовать себя комфортно, но если ее устраивает мой особняк, она останется.

Диона процедила ругательство сквозь зубы:

– Она же нас даже за людей не считает!

Это было ошибочное утверждение, ведь к верным рыцарям в Лэндтирсе относились очень хорошо. Впрочем, в словах Дионы присутствовала и доля здравого смысла: если Сонал посчитает их клятвопреступниками, они перестанут быть для нее людьми. Энцелад слышал достаточно про представителей рода Арраны и понимал, что принцесса вполне может отреагировать именно так.

– Я объясню принцессе, что любая попытка оскорбить моих людей будет воспринята мной как личное оскорбление.

– Лучше бы мы допрашивали Кемену, – как бы невзначай пробормотала Диона.

На это Гилберт ничего не сказал и, проверив, что на подносе все расположено именно так, как ему нужно, кивком головы указал на дверь.

Энцелад молча пропустил короля вперед и, одарив сестру предупреждающим взглядом, направился следом. Диона могла возмущаться хоть целую вечность, что уж лучше она самостоятельно продырявит себе руку демоническим рогом, чем будет знакомиться с капризной принцессой, однако все равно сделает то, что прикажут.

Принцесса встретила их не самым дружелюбным способом, швырнув в голову Гилберта подушку, которую Энцелад вовремя перехватил. Выглядела Сонал гораздо лучше, чем рыцарь представлял: светлые волосы, которыми отличался род Арраны, уже сияли золотом, светло-голубые глаза прояснились, а гематомы и следы от многочисленных ранений поблекли.

Принцесса молча смотрела на них и тянулась рукой ко второй подушке, когда дальняя дверь открылась и из ванной комнаты вышла Шерая. Даже не взглянув на Сонал, она холодно произнесла:

– Опустите подушку.

Девушка очень медленно вернула подушку на кровать и неожиданно резко спросила Гилберта:

– Кто с вами?

– Мои рыцари, – с улыбкой, тщательно прятавшей волнение, ответил король. – Не беспокойтесь, они не причинят вам вреда. Вы голодны? Мой повар отлично готовит, уверен, вам понравится.

– Ваша служанка отказывалась говорить мне, где я! – все тем же резким тоном продолжила принцесса, встав с постели и расправив плечи.

– Шерая не служанка, и я попросил ее молчать, так как хотел сам обо всем рассказать. Вы позволите?

Сонал прищурилась, оглядывая его, и спустя несколько секунд кивнула. Гилберт поставил поднос на круглый стол у балкона и аккуратно выдвинул стул.

– Пожалуйста, присядьте, Ваше Величество. То, что я вам скажу, может сильно шокировать вас.

– Не указывайте мне, что делать. Я в состоянии сама принять решение.

Энцелад заметил, как Шерая подняла глаза к потолку и качнула головой.

– Я пойду, – произнесла маг, обращаясь к Гилберту, но принцесса повернулась к Шерае с таким видом, будто отчитывались перед ней. – Марселин принесет нужные отвары через час.

– Будь осторожна и не задерживайся. Рыцари ждут тебя внизу.

Сонал взглядом проводила Шераю за дверь, проследила, как Энцелад и Диона без лишних слов встали по обе стороны от выхода, и наконец посмотрела на поднос, принесенный Гилбертом.

– Я жду вашего ответа.

– А я жду, когда вы сядете. У меня полно дел, но, поверьте, я готов пожертвовать ими и подождать, пока вы поймете, кто здесь хозяин.

– Почему здесь вы? – спросила Сонал, медленно опустив ладони на спинку стула напротив того, который Гилберт услужливо выдвинул для нее.

– Ожидали кого-то другого?

– Фортинбраса. Я видела его. Он обещал, что поможет.

Как и всякий раз, когда кто-то упоминал это имя, уголок рта Гилберта нервно дернулся, и он сжал кулаки до громкого хруста.

– Здесь я, Ваше Высочество, – обманчиво спокойным и миролюбивым тоном произнес Гилберт. – Я, а не Предатель.

Сонал оторопело моргнула.

– Предатель? Нет, вы не понимаете… Он обещал, и он…

– Предатель, – услужливо подсказал Гилберт. – Давайте я кое-что объясню, Ваше Высочество. Этот мир отличается от того, что вы помните. Вторжение в Сигрид произошло двести лет назад, и тогда многие совершили Переход сюда, во Второй мир. Вы разве не заметили, что мне почти двадцать?

Принцесса посмотрела на него как на умалишенного и упала на стул, ударившись локтем о поверхность стола. Гилберт мгновенно сел рядом и, аккуратно взяв ладони Сонал в свои, тихо, но уверенно продолжил:

– Все не так, как вы помните, Ваше Высочество. И я уверяю вас, что того Третьего сальватора больше нет. Он сгинул в Сигриде.