– Ну и дурак ты, Волков, – я покачал головой. – Ежели Кротов князю Московскому присягнул, то неужто он против него что-то решит? Да ещё и в пользу того, кто до сих пор присягу Михаилу Борисовичу блюдет? Ему нужны верные людишки, особенно в Твери, которая, как и Новгород, вечно пытается из-под руки из-под великокняжеской выйти. Поэтому-то и решил Великий князь в пользу Кротова. А то что живота твоего пощадил, так совесть, видимо, взыграла, – я задумался. – Хотя, я бы казнил.

Он только покосился на меня, и ничего не ответил. Мы проехали мимо Успенского собора, который выглядел уже почти так же, каким я его привык видеть. Ещё немного и мы выехали с территории Кремля.

Обратив внимание на внешнюю стену, я увидел, что Кремль начал строиться. Похоже, я всё-таки увижу привычные мне и царские палаты, и другие строения, которые располагались на довольно большой территории.

Оказавшись за пределами Кремля, я немного ускорил движения коня, который был просто великолепно обучен и реагировал на каждое моё малейшее движение.

Москву я сумел охарактеризовать одним словом «убого». А еще «деревянно». Пока мы ехали по улицам города, я не увидел ни одного каменного строения.

Но это продолжалось до тех пор, пока мы с Волковым не выехали за город. Где совсем рядом с городской стеной раскинулся Свято-Данилов монастырь. Вот он-то был сложен из камня.

А рядом с ним раскинулся рынок. Собственно, именно сюда я и ехал, преследуя несколько целей: посмотреть, чем люди торгуют, из этого можно было сделать очень много выводов, а также, что-нибудь всё-таки поесть.

Торговали всем, чем только можно было: птицей, зерном, овощами. Многое с лотков, старясь перекричать друг друга. Шум стоял такой, что захотелось закрыть уши, чтобы хоть немного снизить громкость. Нас сразу окружили лоточники, наперебой предлагая что-нибудь купить. Я выбрал из всей толпы того, кто продавал румяные пирожки, и направил коня к нему.

– С чем пироги? – спросил я его, наклоняясь в седле.

– С ягодой разной, боярин, – тут же ответил молодой совсем парень, у которого даже усы еще не росли. – Вкусные, с пылу с жару.

– Давай, – я кинул ему чешуйку, которую он подхватил и тут же спрятал за щеку. Выхватив лист лопуха, парень сгрузил мне на него четыре пирога, и, сунув в руку, растворился в толпе.

– Дороговато пирожки вышли, – усмехнулся Волков, глядя в след ушлому торговцу.

– М-да, дороговато, – я слабо разбирался в ценах, поэтому, протянув два пирога изрядно удивившемуся Волкову поехал, сквозь толпу, жуя действительно вкусный пирог. На ходу спрашивал про цены у всех попадающихся мне на пути торговцев. Объехав весь рынок, я уже имел кое-какое представление о местной жизни.

– А ну, куда руки свои поганые протянул? – рык Волкова заставил меня вынырнуть из мыслей. Сергей держал за шиворот оборванного мальчишку, который сразу же начал канючить и весьма активно вырываться. – Я же сейчас тебя до ближайшей мясницкой колоды оттащу и без руки останешься, поганец.

– Кого обокрасть хотел? – деловито спросил я, не собираясь вмешиваться в экзекуцию, даже, если он пацану действительно руку сейчас отрубит. Закон был прост, знаменитый «Судебник» еще не создан – поймали на воровстве, будь добр ответь, да не просто так, а кистью своей заплати материальный и моральный ущерб.

– Тебя, княжич, – думал, что сможет до пояса с заборчика вон того дотянуться, – хмуро ответил Волков. Интересно, а он умеет вообще улыбаться?

– И зачем ему мой пояс? – я даже удивился. – Кошеля я с собой не брал, если только ему сам пояс приглянулся? Ну, тут не думаю, что я не заметил бы, как с меня пояс снимают.

– Пусти, дяденька, – продолжал канючить оборванец. – Не хотел я ничего красть, показалось тебя.

– А, ну и верно, показалось. Так я перекрещусь, чтобы впредь не казалось, – Волков слегка встряхнул его, и тут ветхая ткань не выдержала, и мальчишка повалился на землю, а в руках Волкова остался клок тряпки. Не дожидаясь, когда его обидчик с лошади соскочит, чтобы снова его поймать, пацан вскочил и побежал мимо торговцев, петляя, как заяц. Волков же усмехнулся, и свистнул ему вслед, что заставило воришку только припустить еще быстрее. – Надо было рынд тебе с собой взять, княжич, тогда не пришлось бы вспоминать, взял с собой кошель али нет.

– Ну, ты прекрасно справился, – я задумался. – А принесешь присягу лично мне, а, Сергей Волков?

– А и принесу, – он махнул рукой, словно шашкой. – И что будешь со мной делать?

– Рынд у меня всего четверо, и те… ну, сам видишь, молодые ещё, учить их и учить, как за княжичем ходить надобно. Пятым будешь.

– Великий князь не обрадуется…

– Он и моему отказу уходить с Угры не обрадовался. Ничего, обойдется, – я очень сильно на это надеюсь, очень-очень сильно. – Ну, а сейчас домой, а то спина у меня разболелась шибко. Надо будет понемногу каждый день выезжать, чтобы снова к седлу себя приучать. – Мы выехали с рынка, когда я покосился на едущего рядом Волкова, прошептав. – М-да, Иван-царевич, и серый волк, всё-таки сказки хоть в чем-то, но правы. Н-но, пошел родимый, – и послав коня рысью, теперь уже с трудом удерживаясь в седле, я направил его к виднеющемуся даже отсюда Кремлю.

Катерина

Я долго думала о том, что делать с письмом, то ли забытым, то ли специально оставленным Асканио на столе. У меня уже голова начала болеть от размышлений. Ради чего он дал ознакомиться мне с этой информацией? То, что по официальной версии этот конвертик так и не был доставлен кардинальскому конклаву по неустановленным причинам, говорит о многом, но в данный момент мне это ни черта не объясняет.

Официальная позиция Людовико Сфорца была понятна и так, без всяких пояснений. Он был против того, чтобы кто-либо, относящийся к семейству Делла Ровери, занял папский престол. И это был далеко не секрет ни для кого.

Но, черт побери, какую двойную игру ведет Асканио, являющийся протеже Борджиа, и причем тут я, мне понятно не было. Слишком мало исходных данных, чтобы сразу отнести Асканио к политическим проституткам. Хотя, он недвусмысленно дал понять, что пытается усидеть на двух стульях одновременно, и будет честно служить тому, кто в итоге победит.

Но какая роль отведена в этом вопросе Катерине и замешан ли в чем-то подобном ее муж? Знать бы еще, что это за фрукт такой. Вот только знакомиться с Джироламо Риарио поближе я пока совершенно не хотела.

Не придумав ничего более умного, я просто спрятала конверт за вырез декольте. Потом избавлюсь от него. Бумага горит хорошо и следов не оставляет. Жаль, что в этой комнате-кабинете камин, стоявший у дальней стены, был не растоплен. Надеюсь, что, находясь при мне, этот конверт сохранится в целости и сохранности, чтобы потом все-таки сгореть в моих покоях.

Несколько раз глубоко вздохнув, приводя себя в более-менее адекватное состояние, я вышла из полутемного кабинета, возле которого меня все еще ожидал капитан. Дойдя до лестницы, я повернулась к нему.

– Капитан, заблокируйте проход, через который сюда прошел кардинал, и выставите своих людей возле него нести стражу и днем, и ночью. Я не хочу впредь сталкиваться с подобными сюрпризами. Потому что в следующий раз сюда может проникнуть тот, кто хорошо владеет оружием, умеет его применять по назначению, и без сожаления пустит против беспомощной, беременной женщины.

Он смотрел на меня, слегка скривившись. Похоже, его уже до чертиков достали приказы неуравновешенной Катерины, и он ждал, что после разговора с кардиналом, я, наконец-то, сдам замок конклаву, и они смогут отсюда уйти.

– Есть какие-то проблемы, капитан? – я повысила голос, так и не дождавшись никакого ответа.

– Каким образом мы должны это сделать, сеньора? – равнодушно ответил он. – На то, чтобы перекрыть проход, потребуется время.

– Времени у нас предостаточно, капитан. Если же вы не знаете каким образом это сделать, значит, вам всего лишь следует посоветоваться с тем, кто разбирается в этом вопросе. Можете его взорвать, мне безразлично, но, чтобы больше ни одна живая душа без моего ведома не проникла не территорию замка, – в животе несколько раз довольно больно кольнуло, что еще больше меня разозлило.

Мало того, что я по прихоти этой идиотки застряла тут, так еще и физическая форма оставляет желать лучшего. А судя по отношению ко мне капитана наемников, воспринимают меня тут именно, как избалованную графиньку, влиятельные родственники которой заставляют их мириться с ее прихотями. Вокруг нас начали постепенно собираться люди, которые с интересом смотрели на разгорающийся конфликт.

– До меня дошли слухи, сеньора, что граф Риарио отвел войско ещё дальше от Рима и оставил его, скрывшись в резиденции Орсини. Этот поступок не может ни говорить о том, что наше нахождение здесь стратегически не обосновано, не говоря уже о вашем приказе отрезать нам последний путь отхода, если…

– Послушайте меня, капитан…

– Нет, вы отдаете приказы ссылаясь на указания графа Риарао, но от него не было ни единой вести с момента осады замка. Выполнять приказы, идя против церкви, не входит в наши планы. А граф не спешит вмешиваться в созданную им же самим проблему, всё дальше отводя своих людей и укрываясь под защитой Орсини.

Чем дольше он говорил, тем больше начало темнеть у меня в глазах. Вокруг собралась уже довольно большая толпа, которая одобрительно поддакивала каждому слову капитана.

Вот и аукнулись мне мои раздумья насчет него. Не следует больше мешкать. Либо ты, либо тебя. Это не XXI век, пора уже это принять, и понять, что демократия и человеколюбие здесь не в моде, а уважением пользуется только те, кто может показать зубы, главное, чтобы их быстро не выбили.

Слабо понимая, что делаю, поддавшись какому-то импульсу словно продиктованному извне, я резким движением выхватила короткий меч из ножен капитана и приставила его к горлу Бордони, сделав шаг назад. Он изумленно опустился на одно колено, чтобы не создавать лишнее давление на клинок, а вокруг раздался неуверенный ропот.

– Кому вы служите, капитан? – прошипела я, прерывая его пламенную, речь, в которую уже длительное время не вслушивалась.

– Святой церкви, – прохрипел он, а я слегка надавила на оружие.

К моему удивлению никто на защиту своего капитана не спешил. И это, несмотря на то, что толпа все прибывала, как я смогла заметить боковым зрением, не сводя взгляда с опешившего Бордони.

– Кому вы служите, капитан? – еще тише повторила вопрос я. Отвратительная черта, доставшаяся мне от себя самой, говорить тихо, когда нахожусь на грани бешенства.

– Графу Риарио, – наконец, он понял, каким должен быть правильный ответ на поставленный вопрос, и произнес его, не сводя при этом взгляда с клинка.

– Сколько вы ему служите?

– Три года, – он не делал никаких попыток отбиться или контратаковать, хотя сделать это ему не составило бы никакого труда.

Все же на грани сознания, инстинкт самосохранения настойчиво твердил ему, что, причинив мне вред, отчитываться нужно будет не перед эфемерным богом, которого никто никогда не видел, а перед Риарио, который вполне реален. И находится граф не так уж и далеко. К тому же отличается просто грандиозной фантазией на тему разных пыток.

В глазах капитана я увидела промелькнувший страх, и это наблюдение немного привело меня в чувство. И, хотя, клинок несколько раз предательски дрогнул в моей руке, меч я от горла наемника не отвела.

– За эти три года, Риарио хоть раз сделал хоть что-либо, что могло бы зародить сомнения в его верности святому престолу? Которому от верно служит как капитан-генерал папской армии? – он его боится. По какой причине, неважно, вот именно сейчас это неважно. И мне следует слегка на это надавить. Но, если я ошибаюсь и мои сведения, принесенные вместе со мной из третьего тысячелетия все же окажутся верны, то…

– Нет, сеньора, – с небольшой задержкой ответил он.