– Ну, и идите своей дорогой, этакий придира! – сказал молодой человек и повернулся спиной к Майклу.

Он тотчас же отошел, но остановился на углу и что-то сообщил полисмену. Они оба обернулись и посмотрели на Майкла, и полисмен засмеялся. Тогда засмеялся и молодой человек.

3

В то время как разыгрывались эти события, я направлялся в свою холостую квартиру на Мэдисон-авеню, с адресом Майкла Уэбба в кармане. Я был необычайно возбужден.

– Знаменитый Майкл Уэбб! – Так сказала м-с Дэмбл.

Я решил вначале узнать, чем был знаменит Майкл Уэбб, затем отправиться к нему и, наконец, начать наш роман.

Глава третья
Как важно быть второсортным

1

Вспоминаю: однажды, будучи еще совсем мальчиком я прошел с отцом больше десяти миль для того, чтобы мельком взглянуть на члена правительства.

Был удушливый августовский день, а знаменитость была облечена в черный сюртук и цилиндр. Когда этот знаменитый человек проезжал по деревенским улицам, в ответ на приветствия толпы он снимал цилиндр и всякий раз, приподнимая его, утирал свою плешивую голову платком.

В те дни знаменитостью стать было нелегко. Теперь – совсем другое дело. Мир переполнен знаменитостями, рискуешь столкнуться с ними в толпе на каждом шагу.

«…Вы видите вон того человека?» – говорит Джонс, покуривая сигару и цедя слова сквозь зубы.

«Да, вижу», – отвечаете вы.

«Так вот, это – спекулянт Стернфельд. Он только что заработал чистоганом миллион на Уолл-стрит».

«Что вы говорите?»

«О, да, сэр! – продолжает Джонс. – Чистый, кругленький миллион!»

Так как ваша единственная авантюра на Уолл-стрит закончилась потерей восьми ста долларов благодаря вашей страстной вере в то, что «Болдуин Локомотив» никогда не пойдет на понижение, вы пытаетесь дипломатически переменить разговор.

«Прекрасный мартовский день», – замечаете вы бодро.

«Да, прекрасный денечек, – соглашается равнодушно Джонс и наклоняется к вам через стол, чтобы вы могли его лучше слышать. – Знаете, что сделал этот франт Стернфельд? Я вам расскажу, сэр. Он продал свои «Болдуин Локомотив» как раз перед тем, как они стали понижаться. Много было дураков, которые во что бы то ни стало хотели их купить. Они думали, что «Болдуин» никогда не перестанет повышаться. Стернфельд знал лучше: он дальновидный, умный игрок. Продал по самой высокой цене большую партию, которой у него не было на руках, а когда «Болдуин» пал, – великолепно заработал на разнице. Вы видите, каким он теперь стал. Там у входа стоит его Ролс-Ройс. Хапнул миллион!»

«Я вижу… а девушка, которая с ним разговаривает? Она тоже знаменита?»

«О, эта девушка! Да, она» – тоже знаменитость». – Джонс серьезно вынимает пятидесятицентовую монету из кармана и показывает вам.

«Вы замечаете сходство?» – говорит он.

«Вы хотите сказать, что цена ей пятьдесят центов? О, нет, вы к ней несправедливы! Цена ей, по крайней мере два доллара».

«Нет! – говорит он. – Взгляните на эту женскую голову, что на серебряной монете. Правительство, как вы знаете, предложило премию за лучший профиль… Теперь взгляните. Видали ли вы когда-нибудь нос более изящный, чем этот?»

Джонс смотрит на вас торжествующе и кладет монету обратно в карман.

«Я с ней знаком, – хихикает он. – Очень хорошо знаком. И Стернфельда я знаю… Я хочу сказать, что…здоровался с ним за руку».

Вы платите по счету за завтрак и тащитесь домой по залитым светом улицам, с рекламами о Дугласе Фербэнксе в «Ужине за миллион долларов». Наконец, вы прибываете на вашу собственную квартиру, куда вам почтальон только что доставил «Ярмарку тщеславия». Сколько бы вы ни старались, вам невозможно ускользнуть от знаменитостей. Это одна из самых больших неприятностей в жизни.

И вот теперь Майкл Уэбб стал знаменитым! Посмотрим же, как он до этого дошел.

2

Известность Майкла началась с выпуска им в свет увесистого научного труда под заглавием: «Как важно быть второсортным». Книга появилась после двух лет упорной работы. В этот период он был окружен сорока двумя секретарями. Кроме секретарей он пользовался помощью прекрасно оборудованного штаба изобретателей теорий, докторов философии, ученых второго сорта, библиотекарей и машинисток.

Издателю было вручено более шестидесяти тысяч написанных на машинке страниц – приблизительно восемьдесят шесть томов; издатель – человек не особенно высокого полета – счел такое предприятие неосуществимым. Он заявил, что произведение слишком многословно, и вернул автору все шестьдесят тысяч страниц с требованием основательно книгу сократить.

Майкл Уэбб потратил три месяца на то, чтобы с синим карандашом в руках просмотреть эти тысячи страниц, и доложил издателю, что не мог найти ни одного абзаца, который не был бы необходим, и ни одной бессмысленной фразы.

После этого издатель нанял целый штаб пессимистов, чтобы произвести требуемое сокращение. Эти пессимисты прочли весь труд, и мнение их свелось к тому, что в нем имеется только тридцать восемь страниц, представляющих собою какую-либо ценность. Спор Майкла с пессимистами послужил темой для книги в четыреста страниц, которая была опубликована впоследствии, когда наш герой достиг славы.

В конце концов Майкл так удачно поддерживал в споре с пессимистами свою точку зрения, что пятьсот двадцать страниц его рукописи были спасены, и книга вышла в свет.

«Как важно быть второсортным» является в высшей степени значительным философским трактатом. Достойный труд! Не каждый согласится с Майклом Уэббом относительно его взглядов, но самые враждебные критики не отказывают ему в подлинном философском чутье. Книга даже противоречит самой себе и способствует процветанию литературной индустрии, доставляя работу многочисленным комментаторам! Когда она появилась, эти противоречия вызвали достаточно насмешек; но когда идея второсортности стала стремительно распространяться по стране, люди аналитического склада ума начали серьезно изучать книгу. Они подвергали ее исследованию лучами высокой критики и доказали – я думаю, вполне основательно, что эти явные противоречия были только поверхностными и нимало не влияли на существенное в книге.

Автор живо рисовал ход великой второсортной революции, которая уже давно началась и только недавно закончилась полным уничтожением всех туманных первосортных идей и методов. Эта безмолвная и медленно развивавшаяся революция произвела глубокую перемену в цивилизации. Мир вступил теперь в век господства посредственности» – самый славный век в истории человечества.

Что такое второсортность? Такой вопрос вертится на языке. Ответ очень прост.

Второсортность, это – тот же практический здравый смысл. Но Майкл Уэбб идет дальше в своем определении и раскрывает роль второсортности как весьма важного мотива в повседневных делах человеческих. Как все великие философы, он влагает в кристаллически ясные фразы аморфную мысль своего времени идеи, которые бродили у всех уже давным-давно, но которых никто в ужасе перед традицией не решался высказывать.

Он отождествляет нравственность с практическим здравым смыслом. Доказывая, что безнравственность непрактична и невыгодна, он вывертывает затем свои аргументы наизнанку, вроде человека, вывертывающего рукава своего пиджака, и тем показывает, что только практическое может быть моральным. Читатель поймет, что я лишь демонстрирую скелет его теории. Чрезвычайно схематично я излагаю то, о чем он говорит на пятистах страницах философского трактата, подкрепляя доказательства тщательными ссылками на захватанные пальцами библиотечные книги. Я только даю контуры его теории. Он ее доказывает.

Здравый смысл является исключительной принадлежностью только второсортного ума. Первосортные люди во все века были лишены как здравого смысла, так и нравственного чутья. Первые христиане – он это подчеркивает – были первосортными людьми, но у них не было ни капли здравого смысла, и они исключительно по своей вине оказались столь непопулярны, что народ отправлял их в зоологические сады для кормления львов.

Разве это было нравственно с их стороны?

Нет! Это было безнравственно, – заключает, наш автор. – Судьба христианской религии находилась в их руках, но у них не было никакого чувства ответственности. Предположите, что львы сожрали бы их всех? В таком случае теперь не существовало бы христианской религии. Им в голову не пришло подумать об этом. К счастью, по-видимому, не хватило львов.

Христофор Колумб относился к первосортным людям. Он должен был быть одним из них, потому что ни в каком второсортном уме не могла явиться фантастическая идея плыть за океан в погоне за миражем. Правда, он открыл новую часть света, но, в конце концов, что он из этого извлек? Ничего! Статуя на Колумбовском бульваре слишком слабое утешение для человека, который умер в бедности и пролежал в могиле четыреста лет.

Леонардо да Винчи относился к числу первосортных людей (у него было пять разных профессий, в каждой из них он был специалистом) и не мог создать себе мало-мальски сносной жизни. Почитайте его биографию. Он постоянно просил денег у итальянских князей.

Профессор Альберт Эйнштейн является одним из выдающихся первосортных ученых нашего времени. Чего он добился? Ничего! Он живет на свое жалованье – бушель бумажных марок в месяц, что составляет тридцать пять долларов – не больше.

Скоро вы услышите, – пророчествует Майкл Уэбб, – о воззвании какого-нибудь комитета – собрать деньги в пользу Эйнштейна, великого первосортного ученого, чтобы заплатить по закладной за его старый домик.

Во все века первосортные умы пытались стать известными и распространить свои идеи по всему миру. Их теории, писания, мазня, восстания, пророчества загромождают корридоры истории. Иногда им удается обратить на себя внимание систематическим нарушением жизненного уклада – обычно с пагубными последствиями для самих себя. Настоящая новая идея, доказывает наш автор, смертоносна, как динамит, почти неизменно она сносит голову своему творцу. Теперь, к счастью, благодаря окончательному торжеству второсортной революции человечество организовалось, и опасность, которая грозила со стороны первосортной мысли, отошла в область преданий.

Смятение в мире, – говорит Майкл Уэбб, – есть явление главным образом психологическое. Могучие некогда идеи исчезают, но их пустая шелуха остается.

В настоящее время, хотя второсортность является действительно господствующей силой нового мира, у нас имеется всеобщий пусть даже бесплодный – культ первосортного.

Колледжи, газеты, профессиональные оптимисты, лекторы, председатели банкетов все еще наводняют мир бессильными первосортными изречениями.

Тысячи молодых людей ежегодно оканчивают наши колледжи, отравленные духовным опиумом. Их наивная страстная вера в могущество первосортного сравнима разве только с верой заклинателя вуду [Колдуны] в чары костей и коровьей шерсти. Даже воспоминание обо всех наших президентах – а все они второсортны – не производит никакого впечатления на наших молодых людей и девушек. В результате получается потрясающее разочарование!

Но это не все. Иногда яд распространяется даже на опытных деловых людей, и они становятся жертвами первосортных побуждений. А авторы! Как жалки эти их первосортные книги. Завалы на полках книжных магазинов!

«Неужели наш народ навеки осужден пить из этого отравленного кубка? – пишет Майкл Уэбб с драматической выразительностью. – Неужели человечество вечно будет носить этот терновый венец?»

В настоящее время для второсортного ума гораздо легче выдвинуться, чем когда бы то ни было в истории, говорит Майкл Уэбб в своей книге. – Особенно в Соединенных Штатах! Здесь, в Америке, в этой громадной жизнерадостной стране, есть место для каждого, каждый должен знать свое место и твердо держаться за него.