Полковои рассредотачиваются и наносят атаки со всех сторон. Гремят ветряные порывы, ломая стволы огромных сосен. Веет нереальной стужей. Огненные ураганы взметаются к черным небесам.Перуну всё равно, сильные ветра нисколько не замедляют его скачки и уклоны от огненных струй. Лицо Артема почернело, золотые узоры разрезали кожу.

Сердце Бестии трепещет от восторга. Перун призвал свою силу. Тогда он точно победит.

Нереально быстро демоник оказывается позади сверкающего инеем Глеба Миронова. В мгновение ока поражает хуком ледяной панцирь врага. Удар такой чудовищной силы, что происходит звуковой хлопок. Ледяная броня разлетается на блестящие осколки.

От остаточной ударной волны качается коса Аяно, разлетаются в стороны рыжие кудри Ясны. Бестия сдувает упавшую на лицо челку.

– Дана, тебе он так же сильно вдувал? – подкалывает рыжая спецназовка.

– Тихо, – одергивает командир. Глаза Аяно горят, либо в них отражается сверкание молний?

Только враг падает, Перун делает резкое движение – отбивает Когтями огненное копье. Миг – и демоник исчезает внутри рухнувшего сверху урагана пламени. Сердце Бестии дает сбой. На секунду она почти верит в невообразимое и страшное. Но в насмешку над ее страхами, раздаются раскаты. Громовое сотрясение обуздывает небо. Дым и пожар выпускают демоника. Молнии скручивают огненного Полковоя, он валится, как подкошенный и получает носком в лицо. Резко Перун нагибается. Когти вонзаются поверженному врагу в плечо, пронзив доспехи и плоть. Готов.

Развернувшись к ветряному Полковою, Перун открывает рот. Водопад огня обрушивается на последнего врага.

Даже отсюда Бестия ощущает нестерпимый жар, испепеляющий мир. Девушка спотыкается, зашатавшись и чуть не упав. Она удерживается на ногах и смеется сквозь слезы. Перун победил! Как и всегда!

Самого Перуна накрывает золотым сиянием – разросшиеся татуировки вспыхивают, заполняя светом черные провалы между деревьев. Приходится зажуриться на несколько ярких вспышек. Страшный демоник снова становится самим собой – розовощеким подростком с растрепанной челкой и наглой ухмылкой.

– Он никого не убил, – замечает Аяно. – Думаю, теперь Круг от нас отстанет. Перун только что наглядно показал, что им его не победить.

Шуршит листва совсем рядом. На холм поднимается Бессмертный.

– Тоже любопытство замучало? Ты поздно, – зевает Ясна. – Мы уже разворачиваемся.

Не отвечая, худой спецназовец водит взглядом по развороченному полю, в которое превратилась опушка с ближним лесом. Затем, без единого слова, просто спускается вниз.

Аяно задумчиво смотрит ему вслед:

– Ясна, а он бомбу с последнего задания активировал же?

Рыжая спецназовка задумчиво морщит лоб.

– Да сама хотела спросить.

***

Я перевожу дух, осматривая поле боя. На поверженных Полковоев не смотрю. Живы, дышат, и ладно. Вот лес жалко. И сова больше не ухает. Поджарило, наверное. Совсем о природе не печемся.

Пришлось собрать Эмулятор, чтоб врубить мускулы Башлаша, а то сразу бы сдуло тем ветреником. Ну, а чтобы генеральский фрактал не пропадал, дал уж мощного леща Глебу-сосульке. Сразу из снеговика сделался нормальным человеком, правда, без сознания. Ну, а чтоб сломать Эмулятор и не оставаться черным, дыхнул Сафром на огневника. Гулять так гулять.

Поднимаю взгляд и вижу Бессмертного.

– Чего здесь забыл? – спрашиваю. – Мононоке послала?

Не отвечает, вразвалочку идет навстречу. Меня огибает по кругу и направляется прямиком к стонущему на разбитой земле Глебу.

Глаза у Бессмертного какие-то стеклянные, даже затуманенные. Такие глаза я уже видел, но сразу не помню у кого. Окликаю снова:

– Бесс…

Тик-так. Тик-так.

Меня пробивает пот. Со стороны Бессмертного раздается тихое тиканье, и вряд ли дело в наручных часах на его запястье. Готов поспорить, внутри этого тихушника опять зашита бомба.

А еще я вспомнил, у кого видел настолько же затуманенный взгляд. У самоубийц возле тира. И у налетчиков на чайный домик.

Спецназовец встал подозрительно близко от герцога-сосульки.

– Бессмертный, отойди от него, – ровным тоном говорю, хотя жутко хочется заорать, чтоб он уносил свою бомбу куда подальше.

Бессмертный застывает, неожиданно его опущенные губы растягиваются в искусственной улыбке:

– Громовые волки против птичек. Хи-хи, – спецназовец не смеется, просто произносит по слогам «хи-хи», будто кто-то ему надиктовал, и он повторяет.

– Что ты несешь? – я делаю медленный шаг вперед. – Давай обсудим твоих птичек подальше отсюда.

– Волки укусили. Хи-хи, – будто не слыша произносит Бессмертный с фальшивой лыбой. – Теперь очередь птичек клюнуть.

После этой чуши он падает на Глеба и подрывает себя. Взрывная волна отшвыривает меня на землю. Я качусь по сожженной траве, вокруг горят остатки леса, но меня волнует один-единственный вопрос.

Что это был за клуб поехавшего?!

Глава 2. Спаункилл

За час до подрыва Бессмертного.

Подмосковье, Секретная база I экспедиции Третьего отделения за Клязьмой.

– Кха…кха, всё в порядке, офицер? – спрашивает Максим Рудковский, пытаясь сфокусировать взгляд отекших глаз.

Постовой солдат на КПП с ужасом взирает на Максима. Но, взяв себя в руки, продолжает сверять разбитое в хлам лицо с фотокарточкой, высветившейся на планшете. Таков порядок – лично проверять всех входящих на объект, от последнего прапорщика до самого генерала-полицмейстера, шефа полицейской агентуры. Биометрические сканеры, само собой, тоже включены в систему безопасности.

Всё лицо генерала-полицмейстера разноцветное, как светофор. Нос перекошен, опухоли и ссадины покрывают лоб и щеки. Передних зубов не хватает.

– Пытались взять вот его, – кивает избитый генерал на пленника у своего плеча.

Постовой чешет висок. Руки пленника связаны обычной пластиковой стяжкой. Видимо, не жива-юзер, раз пренебрегли мориновыми наручниками. Да еще и улыбается, как псих – сразу видно, что ненормальный. Как же он так отделал генерала ранга Полковоя? Да еще при десятке солдат, вставших смирно, как изваяния.

Глаз Максима усиленно дергается. Видимо, после удара нервные окончания не пришли в порядок.

– Прошу, Ваше Превосходительство, – постовой отдает документы, и Максим с пленным и солдатами проходят на территорию базы.

Только один солдат остается у КПП – с незаметной стороны за окном будки. Но постовой этого не видит.

Пока они пересекают двор, Гоша лыбится. Зомбированные «пересмешники» по одному отделяются от их группы и расходятся по базе. Четверо вступают в черные провалы казарм, другие рассредотачиваются вокруг административных зданий в поисках патрулей.

– Хи-хи, слишком тихо, – Гоша потирает руки. – Громовым волчкам это не нравится. Сейчас здесь будет полыха-а-а-ть веселье. Хи-хи. Так что улыбнись, Максимка, – он строго смотрит на Рудковского. – Я сказал – улыбнись.

Максим вздрагивает, послушно растягивая содранные губы. Генерал забит и запуган. Голень под брюками сжимает мориновый наручник, делая из него беззащитного обывателя. Подергать глазом – всё, что он мог сделать, но постовой не отреагировал, тупица. Если бы генерал вякнул хоть одно слово, Гоша бы зажарил его на месте. Как демоник, царевич обладает способностью воспламенять предметы.

– Ну а теперь фокус, – у Гоши в одной руке оказывается рация, в другой черный, как сама тьма, детонатор. – Сначала «бум». Потом «алло». Хи-хи. А ты хлопай, Максимка. Итак, «бум»!

Царевич нажимает на детонатор. Со всех сторон раздаются взрывы. Раскиданные по базе «пересмешники» один за другим взлетают на воздух – а точнее, их жилеты, полные взрывчатки. Вспыхивают казармы, кричат горящие заживо солдаты. КПП превращается в гигантский факел. С криками носятся по двору охваченные пламенем патрульные, к которым подошел «пересмешник», якобы, стрельнуть сигарету, а потом взорвался.

Зарницы пожаров пляшут отблесками по веселому лицу царевича.

– Хи-хи… Алло! – радостно кричит Гоша в рацию.

Ему отвечает грохот автоматных очередей. Бронемашины с взводом «пересмешников» вламываются во двор сквозь горящие ставни ворот. Зомбированные солдаты разбегаются по периметру, открывая огонь по всему, что движется.

– Хи-хи…Так, я не понял, – резко потеряв веселый настрой, Гоша злобно смотрит на избитого генерала. – Ты ничего не забыл, Максимка?

И Максим, спохватившись, начинает хлопать. Хлоп. Хлоп.

Стоны и визги умирающих слились воедино с хлопками.

Хлоп.

Хлоп.

Из глаз генерала льются слезы, горло раздирает спазм рыданий, а ладони хлопают, будто живя собственной жизнью. Хлоп. Хлоп.

А Гоша снова смеется довольным смехом.

– Хи-хи, – он вытирает навернувшуюся от умиления слезу. – Ну, довольно-довольно, Громовые волчата сыты. Где там твой хваленый артефакт, Максимка?

Через десять минут они оказываются в ближайшем здании и поднимаются на лифте на самый верх. Хромированную дверь толстенного сейфа отворяют отпечатки пальцев и сканирование сетчатки Максима. Внутри полно секретных разработок, в том числе патронов БЛД-16. В дальнем углу, на бархатной подушке, лежит синяя корона. Гоша не задумываясь примеряет корону на себя. Немного опускает ее набок.

– Ну, и что теперь? – он стучит пальцем по короне. – Я управляю всеми «пересмешниками»?

– Да, Гоша, – послушно отвечает Максим. – Все агенты с модифицированным сознанием контролируются через Синюю корону. Она по каналу живы задает команды, которые они выполняют. Через Корону я и задал запрет на убийство меня и полковника Штульца.

– Хи-хи, прикольно. Я – птичий король! Говоришь, сколько всего у меня подданных? – Гоша крутит корону на голове, пристраивая поудобнее.

– Под тридцать тысяч агентов.

Царевич присвистывает.

– Разошелся ты, Максимка, не на шутку. Накуралесил делов, хи-хи. Удивительно, как еще Перун тебя не прищелкнул. Но ничего страшного – я тебя спасу от Громовых волчков. Доработаем твой план.

– План?

– Ага, того, как ты хотел поиграть с Перуном, конечно, – Царевич усмехается. Во время побоев Максим выложил всё. – Я улучшу твои игры, хи-хи, и вместе мы доставим волчкам удовольствие. Ведь ты завел птичек и среди «Красных зорь», а это уже неплохо. Бессмертный, кажется, задействован, чтобы подставить Перуна перед дворянами. Кстати, надо бы ему поручить улыбнуться, хи-хи.

Гоша сжимает обеими руками зубья короны на голове и сосредотачивается на мысленном приказе:

– «Волки укусили, хи-хи. Теперь очередь птичек клюнуть», – Гоша смеется. – Вот Перун обрадуется ба-баху.

– Зачем тебе это нужно? – обреченно спрашивает Максим. – Почему просто не сбежишь?

– Сбежишь? – удивляется Гоша. – От волчков не сбежать, они повсюду, хи-хи.

– Да что с тобой стало?! Почему ты все время смеешься?!

На миг Максим теряет самообладание и тут же пугается, что Гоша его ударит. Но псих лишь смотрит на него, как на кретина. Улыбка его становится еще шире.

– Максимка, я не смеюсь. Я просто падаю в бездну своего рассудка. Швырнув меня в пропасть, Перун оказал услугу. Я увидел изнанку себя и теперь уже не выберусь назад. В благодарность я сделаю так, что Перун тоже увидит самого себя изнутри. И мы будем вместе, как ты говоришь, «смеяться». А вокруг всё будет гореть и полыхать. Хи-хи-хи-хи-хи…

***

Сейчас.

Поместье графов Долгоногих.

Двоих Полковоев я спас. Успел накрыть Огнеупором во время взрыва, даже не обгорели. Зато от айсмена Миронова остались одни дымящиеся головешки. Кажется, Миронов-старший и есть председатель Круга. Не повезло.

Я оглядываю заполненную горячим пеплом воронку. Связываюсь по гарнитурной рации с Аяно.

– Моно…

– Я всё видела, мы с Бестией и Ясной уже бежим к тебе. Кто подорвал Бессмертного? Снайпер? Дрон?

Качаю головой. Ни черта ты не видела.