– Скорее всего. Если хочешь, приезжай к нам после занятий, но тебе там будет скучно. Мы начинаем тренировки. Ещё у меня встречи с родителями. Я всё же решил открыть на нашей базе детскую секцию. Посмотрим, что из этого выйдет. Переделываем сейчас дальний угол участка под занятия с мелкими. Захар и Кирилл будут помогать. Деньги клубу позарез нужны. Спонсорские покрывают далеко не всё.

– Я могу вам помочь?

– Ты мне уже помогаешь, Яськ. Просто тем, что ты у меня есть. А с остальным я разберусь сам. Если всё пойдёт хорошо, в следующем году будет полноценная мотошкола, вместо частных уроков.

Понятно, значит всё же клуб. Это лучше, чем отец. Когда они ссорятся, Гордей превращается в один сплошной нерв.

После такой прогулки, накормив его ужином, я засыпаю первая. Снится всякая бессвязная ерунда. Несколько раз просыпаюсь, в попытке осознать, что увидела. Шарю рукой по кровати. Его ещё нет.

Не обнаружив Гордея рядом в очередной раз, поднимаюсь и шлёпаю босыми ногами на кухню. Он сидит с ноутбуком за столом. Трёт уставшие глаза.

– Ты чего подскочила? – встаёт, обнимает.

– Не могу нормально уснуть без тебя, – жалуюсь, нежась в его руках.

– Маленькая моя… – целует в макушку. – Иди. Я скоро приду. Обещаю.

Забравшись под одеяло, подтягиваю к себе его подушку и жду, когда наступит это «скоро». И, кажется, снова успеваю уснуть, потому что прикосновения тёплых ладоней к бёдрам ощущаются на уровне полусна. С меня сползают трусики. И влажные поцелуи покрывают ноги от колена, двигаясь к самому сокровенному.

– Гордей…

– Т-ш-ш, спи, – доносится снизу.

Моё тело согласно безоговорочно подчиняться тому, что он со мной делает. Неловкость смешивается с возбуждением.

Гордей сначала просто целует мягкие губки, потом начинает покусывать, вызывая дрожь во всех мышцах. Это, наверное, самое интимное, что есть между нами. Не в первый раз, но я всё равно краснею и задыхаюсь в моменте, когда к губам добавляется язык, умело сводя меня с ума и выбивая из лёгких стоны каждым своим скольжением или постукиванием.

Пальцы комкают простыню. Тело выгибается навстречу. Гордей удерживает за бёдра, полностью контролируя моё удовольствие. Он доводит до исступления, до хрипов. Ещё немного, и я начну кричать или умолять о том единственном миллиметре, которого не хватает, чтобы взорваться.

Ни разу не делала ни первого, ни второго. Но у нас снова другой секс. Он знакомый, но всё же другой. Мне начинает казаться, что Гордей хочет, чтобы я кричала. Или просила? Он упрямо подводит меня к этому, в очередной раз не давая разрядки.

Я думала, откровеннее быть уже не может. Я ошибалась. И я снова сгораю в его руках. Прикусывая кожу на бедре, он вновь касается языком изнывающей от желания плоти. Я совершенно мокрая. Он слизывает сок, толкает язык внутрь меня, дотягивается пальцами до сосков. И сжав простыню до треска, я выгибаюсь, скользя пятками по кровати. Всё же кричу. Негромко, хрипло, задыхаясь и содрогаясь. А он держит и продолжает медленно водить кончиком языка по пульсирующему клитору.

– Голова … – вдох. – Кружится… – выдох.

Его тяжёлое, красивое тело нависает над моим, измученным и обессиленным. Гордей тяжело дышит в губы, плавно водя по ним своими.

– Ясь, я чертовски хочу почувствовать твой язычок на своём члене.

Меня ещё раз ошпаривает кипятком. Глаза распахиваются. А в его глазах творится то, что я видела на набережной. Сразу становится понятно, о чём он там думал.

О минете я знаю только в теории. С девочками такое не обсуждалось, а с ним ни разу не происходило. Сейчас в первый раз попросил, ещё и так открыто.

– Попробуем? Если тебе не понравится, я тормозну.

– Д-давай, – чуть заикаюсь от волнения.

Гордей помогает мне сесть на кровати, а сам встаёт рядом. Убрав за спину растрепавшуюся косу, благодарю вселенную за то, что сейчас ночь и в комнате достаточно темно, чтобы Гордей не видел моего смущения. Я понимаю, что в этом нет совершенно ничего такого. Парням нравится такой секс. А мы почему-то дошли до него только сейчас.

Мне волнительно чувствовать, как бархатная головка касается моих губ. Я в ответ прикасаюсь к ней языком и вижу, как вздрагивает низ живота моего мужчины.

– Смелее. Это чертовски приятно, – подбадривает он. – В руку его возьми. Сама сможешь всё контролировать.

В руку – это не страшно. Пробежавшись подушечками пальцев по всей длине, обнимаю его эрекцию ладонью и сначала ласкаю так. Гордей подается чуть вперёд, намекая, что мы планировали совсем другое.

Интуитивно поглаживаю его член сначала языком, привыкая ко вкусу, к ощущениям. Делаю вдох и впускаю его к себе в рот.

– Щщет…

Выдыхает сквозь стиснутые зубы. Я замираю. Он толкается бёдрами сам. Значит всё хорошо. И чем дальше заходят мои неуверенные ласки, тем тяжелее он дышит, то разглядывая с высоты своего роста, как двигается его член у меня во рту, то закрывая глаза и откидывая назад голову со сдержанным, вибрирующим стоном.

Никогда не думала, что мужчина может быть так красив и уязвим в этот момент. Все доступные моему взгляду мышцы напряглись. Провожу рукой по рельефам. Тонкие волосы на его руках встают дыбом.

– Чёрт… – стонет он, покидая мой рот и кончая на грудь.

Тяжело дыша, опускается на пол к моим ногам, кладёт голову на колени, целует их и, кажется, улыбается.

–Тебе правда понравилось? – ногтями массажирую ему голову.

– Для первого раза всё было просто супер.

Достает салфетки из прикроватной тумбочки, сам аккуратно вытирает с меня своё семя. Отбросив их в сторону, прикасается ладонью к щеке.

– Ты горишь, малышка…

Перебираемся на кровать. Он укутывает нас одеялом.

– Ясь, – настораживаюсь от его слишком серьёзного тона, – а теперь очень-очень честно: тебе самой понравилось? Не отвернуло?

– Неловко за то, что не умею, – признаюсь Гордею.

– Это лечится практикой. Я спросил о другом.

– Не отвернуло. Должно было? – жмусь к нему теснее.

– Всякое бывает. Мне важно знать. Не хочу, чтобы ты делала это просто потому, что надо. В этом не будет кайфа.

– Мне было… – подбираю слова. – Откровенно, эротично, необычно и волнительно. Завтра ни одна тоналка не спасёт мои горящие щёки, но я ничуть не сожалею о том, что мы это сделали.

– Хорошо, – смеётся он. – Значит можно развращать тебя дальше.

Пригревшись в объятиях любимого мужчины, я снова засыпаю. В этот раз спокойно, совсем без дурацких сновидений. Всё портит будильник.

Гордей всегда встаёт раньше. У него пробежка, потом душ и завтрак. Это значит, что у меня есть ещё минут тридцать, чтобы доспать, но стоит подумать о том, что я сотворила этой ночью, щёки ошпаривает горячим смущением, а низ живота наполняется приятным теплом.

– Ты у меня самая лучшая. Доброе утро, – раздаётся у меня над ухом.

– Доброе. А что, есть из кого выбрать? – ревниво шучу.

Глава 8

Гордей

«Нет!» – зло рявкаю в своей голове.

Что за дурацкие вопросы она задает с утра? Или меня просто так триггерит, потому что виноват?

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Какого же хрена не отпускает?!

Бросив Ясе резковатое: «До вечера», просто беру и сбегаю из дома. Ни утренней пробежки, ни завтрака, ни душа. Мне прямо сейчас надо было уйти, и я ушел.

На улице с утра ещё довольно прохладно. Застегнувшись по самое горло, стартую от гаража на нашу базу. К девяти подъедет несколько родителей моих потенциальных маленьких учеников. Успею выпить кофе и привести в порядок взвинченные нервы. Они ни хрена не способствуют эффективной работе. Да и за рулём на большой скорости можно размазать свою тушку по асфальту. Сбавляю обороты, понимая, что попал на штраф и неаккуратно перестроился, едва не сев задницей на капот фольксвагена. Водила меня справедливо обматерил. Откатился назад, извинился перед ним и рванул дальше, надеясь, что он не окажется одним из тех самых родителей.

Вот будет смешно. Владелец и тренер клуба кидается под машины! Заголовок для некролога с юмором.

Он у меня сегодня чёрный, как проклятая полоса, внезапно появившаяся в моей жизни.

Приезжаю на базу, по дороге зацепив несколько пакетиков растворимого кофе. Дерьмо редкостное, но возвращаться за нормальным зерновым уже некогда.

Сбросив в вагончике куртку, сижу на нашей скамейке, пью, стараясь сильно не морщиться. Телефон наигрывает одну из любимых песен. Смотрю на экран. Большими буквами написано: «ОТЕЦ».

Надо на него отдельную музыку поставить. Игнорировать будет проще. В ЧС его нельзя. Потому что Борислав Калужский не только отец, он ещё и прокурор. И если ссору с отцом я могу пережить спокойно, то с прокурором нет.

Ставлю на вибро, потому как звонки становятся слишком настойчивыми. Я бы даже сказал требовательными, зная поганый характер абонента.

Ко мне подъезжает Кирилл как раз вместе с первой семейной парой и пацаном лет десяти. Малой с восторгом осматривается.

У нас тут прикольно. Большой участок. На нём несколько треков: основной и короткие, но сложные, для отработки маневренности и быстрой реакции. Вот ещё детский делаем, для другого типа мотоциклов. Раздевалки есть. Мой любимый вагончик, типа административный. Обстановка располагает к тому, чтобы сесть на мотоцикл и получить от него настоящий кайф.

Общаемся. Представляю Кира, как титулованного гонщика. Он принёс нашему клубу первую и очень важную победу, а вместе с ней новых спонсоров и финансирование. Рассказываю, что вторым тренером будет будущий оперативный сотрудник. Он днём в своей Академии и будет брать только вечерние занятия.

Подтягивается ещё парочка. С ними девочка. Мелкий пацан недовольно на неё косится и выше поднимает нос, а она только фыркает и, пока родители не видят, показывает ему фак. Я стараюсь не засмеяться, но малая видит реакцию. Хоть бы покраснела! Хрен там. Эта девочка точно нужна нам в команду! И я обрабатываю родителей, уже сейчас понимая её потенциал. Знаю одну гонщицу. Не такая дерзкая, правда, но она мне всех пацанов нагнула ещё в старом клубе.

Работа офигенно отвлекает. Отец только заколебал звонить.

Закинув трубу в вагончик, провожаю заинтересованных родителей, переодеваюсь в строительный комбез. Топаем с Киром помогать рабочим на детскую трассу. Быстрее сделаем, быстрее запустимся.

– Гордей! Сын!

Оглядываюсь на крик.

Блядь! Чего тебя сюда-то принесло, товарищ прокурор?!

Кидаю на землю рабочие перчатки. Иду к отцу и ловлю наезд:

– Какого хрена вы с братом не берёте трубки?!

Усмехаюсь.

– Занят я. Не видишь? Чего хотел? – увожу его подальше от строительных работ, а то запачкает сейчас свой дорогой костюм. Туфли вон, уже в пыли.

– Вы мне нужны сегодня вечером. Оба. И никаких отмазок, Гордей. Я не так часто о чём-то прошу.

– Не помню, чтобы ты просил. Угрозы помню, требования тоже. А вот просьбы…

– Прекрати. Я не отношения выяснять приехал. Возьми с собой Ярославу. Одень только прилично. Платону скажи, чтобы был с Софией. Там будет её отец.

– Кошка будет в восторге, – хмыкаю, даже не стараясь скрыть сарказм. – И где «там», кстати?

– Дома, сын. До-ма. Намечен важный ужин с очень значимыми людьми. Мне принципиально, чтобы мои дети достойно представляли своего отца на данном мероприятии. А если нет, я закрою к чёртовой матери твой клуб.

– Ну вот, – скалюсь я. – Теперь узнаю папочку. А то просить он приехал. Насмешил! Мы будем. И Платона я уговорю. Ясю цеплять не смей!

– Да нужна мне твоя книжная мышь, – кривится он. – Развели зоопарк! Кошки-мышки! Баб надо трахать, а не этот зверинец. Если твоя Смольская будет правильно себя вести, её никто и не заметит. Поеду, – брезгливо разглядывает мой грязный комбез. – И это сын прокурора. Ладно. Вечером ещё обсудим и твой вид, и перспективы.

Оставив парней, возвращаюсь к вагончику. Заодно смотрю, чтобы родитель точно свалил и его амбалы не оставили мне «сюрпризов».

Созваниваюсь с братом, передаю фактически приказ отца и все вытекающие.

– Ясно теперь, какого он мне телефон оборвал. Я на лекциях был. Забил, – отвечает Платон. – Будем. Сейчас наберу Соню, скажу, чтобы готовила платье.