– Хорошо. Завтра ты должна быть покорной и терпеливой. Я не знаю, хороший ли любовник тот мужчина, которому тебя прочат, но полагаю да. О нем ходит дурная слава ловеласа, а значит, он как минимум знает, что делать с девушкой, и как сделать ее первый раз менее болезненным.

Мои глаза расширяются, и я понимаю, что это не злая шутка, а реальность. Завтра меня как проститутку отдадут какому-то мужчине.

– Моя комната недалеко отсюда. – Она переключается с темы на тему так внезапно, будто после рекламного ролика начался триллер. – Я сплю в хозяйской спальне. И если тебе что-то понадобится, обратись к любой горничной и попроси, чтобы отвели тебя к Мирославе. Они меня найдут.

Значит, она все-таки хозяйка. Хмурюсь. Моя гостья поднимается с кровати и шагает к двери. И я нетерпеливо отмираю и окликаю ее. Она оборачивается.

– Сколько времени вы тут? – спрашиваю взволнованно. Она опускает задумчивый взгляд.

– Почти два года, дорогая, – отвечает и покидает мою комнату, а я лишь смотрю ей вслед и не могу отделаться от мысли, что она только что солгала мне.

Глава 3

Утро следующего дня – настоящий ад. С семи часов ко мне в комнату как к себе домой заходят горничные, посыльные, стилисты. Горы платьев, туфель, аксессуаров – некуда яблоку упасть. Около окна образовался столик для маникюра и педикюра, меня сонную и ничего не понимающую усадили в кресло и принялись колдовать над внешностью.

Эта сцена могла бы стать мечтой любой девушки, если бы ни одно «Но». Меня готовили на убой для какого-то толстосума, которого я никогда не в глаза не видела. Меня готовили как товар, как вещь, как конфету оборачивали в красивую упаковку. И я впадала в еще большую истерику благодаря такому размаху.

Всю ночь мне не спалось, я ворочалась с боку на бок, только под утро смогла забыться беспокойным сном. И его прервала эта толпа людей.

– Вот этот кремовый с холодным подтоном…

– Нет, ей больше пойдет персик, бери его!

– Персик? Ты шутишь? – стилисты спорят так, будто меня тут и вовсе нет. Они наперебой тащат бутылочки с лаком, суетливо подбирая цвет. – Хотя да, холод будет бледнить ее.

– Вот это цвета расплавленной стали?

– Нет, убери, ей больше подойдет золотистое.

Голова шла кругом, я едва успевала выхватывать взглядами все варианты, которые они обсуждали.

В покое меня оставили только во второй половине дня. Как только за последним стилистом закрылась дверь, я устало плюхнулась на край кровати и уставилась в пол.

Ощущение было такое, что на меня налетел и подхватил огромный смерч, который только сейчас оставил меня в покое.

Мне казалось, что я попала в какую-то дешевую передачку по ТВ с преображением.

И если бы дело было только в макияже, я не паниковала бы так, но стилисты и косметологи подготовили и мое тело, полностью удалив с него все волоски. Они обработали каждый сантиметр моей кожи скрабами и натерли кремом, отчего я еще сильнее напоминаю себе конфету. И пахну так же… Осталось только сменить белый шелковый халат на блестящую обертку, лежащую сейчас на кровати, и дело сделано.

Обертка, кстати и правда притягивала взгляд. Платье из прозрачных как слеза камешков, усеявших тонкую бежевую сетчатую ткань, точно сделает меня центром всеобщего внимания. Я никогда бы не надела ничего подобного – от такого количества камней слепнут глаза, особенно их яркость заметна в лучах полуденного солнца, сейчас наполнявших комнату. Отворачиваюсь от платья и ловлю свое отражение в зеркале туалетного столика. И замираю.

Медленно встаю с места, подхожу ближе и не узнаю себя. Мои волосы и без того светлые засверкали теплыми карамельными бликами – стилист постарался подчеркнуть ими цвет моей кожи и глаз, получилось невероятно. Пряди уложили легкими небрежными волнами, которые смягчили черты моего лица и нежно его обрамили.

Брови, вполне себе обычные, теперь оформили по новому, взгляд стал более открытым и подчеркнутым.

Легкий налет макияжа делал мои глаза ярче, а мешки под ними не такими заметными, все-таки бессонная ночь сказывалась. Мое лицо не казалось выкрашенной маской с обилием штукатурки. Оно сияло. И это сияние сохранялось даже не смотря на грусть в прозрачных голубых глазах. Глазах моей бабушки, моего отца и моего дяди… Светло голубые почти серые глаза – наша фамильная черта, и я с тоской смаргиваю с них влагу и отворачиваюсь к окну.

Мой дядя наверняка поднял на уши всю охрану, всех знакомых в правительстве страны и за ее пределами. Вот только в этой дыре он никогда меня не найдет…

Подхожу к окну и встаю напротив, глядя как садовники вычесывают каждый сантиметр аккуратно выстриженного газона перед приходом гостей.

Сегодня в доме намечается крупный прием, так я поняла из разговоров прислуги. Прием по случаю визита званого гостя. Того самого мужчины, ко встрече с которым меня так подготовили.

Поразительно, как порой складывается судьба. Я берегла свою девственность для мужа, которого подобрал бы мне дядя. Я стала бы верной женой и хорошей матерью своих детей. Так меня учили с детства. Этой мой долг.

Но вот я стою в розовой спальне огромного особняка, принадлежащего какому-то больному самодуру, который занимается торговлей живым товаром, и пытаюсь смириться с тем, что он использует меня как проститутку, подарив какому-то своему родственнику для постельных утех.

Думала ли я, что моя невинная ложь обернется так? Конечно нет. Когда я отпрашивалась у дяди поехать на неделю в гости к своей одногруппнице, я и подумать не могла, что все может сложиться так. Наш вполне невинный поход в клуб, выпивка из рук незнакомца, которого я приняла за официанта, а дальше этот кошмар…

Отчаянье топит, ненавижу себя за эту глупую беспечность! Отхожу от окна и, забравшись на кровать с ногами, ложусь в позу эмбриона.

Первые слезы скатываются по щекам, а потом как рухнувшая плотина их сменяют другие, и я теряю счет времени. И постепенно, сама не замечаю, как отдаюсь этому спасительному забытью, которое маячит иллюзией, что все происходящее лишь дурной сон. И ухватившись за эту ложь, я проваливаюсь в темноту, где мне самое место.

Глава 4

Просыпаюсь от стука в дверь. Не сразу понимаю, где я и кто стучит. Открываю глаза, растерянно смотрю на обстановку вокруг.

– Входите, – отзываюсь, и тут же в памяти как калейдоскоп кошмаров всплывают воспоминания о прошедших двух днях.

В дверях появляется горничная с подносом.

– Я принесла вам ужин, вы сегодня с утра ничего не ели, – она пожалуй единственная, кто обращается ко мне как к человеку, а не как к скаковой кобыле, которую продадут на торгах. – Поешьте и одевайтесь, прием скоро начнется.

Я смотрю на стоящие на подносе блюда и к горлу подступает тошнота.

– Я не хочу есть, спасибо… – говорю машинально, понимаю, что и крошки в рот не возьму в доме этого самодура. – Вы не могли бы позвать ко мне Мирославу?

Горничная кивает и удаляется, а я торопливо снимаю шелковый халат и подцепляю с постели платье. Расстегиваю замок, опускаю вещь на пол и переступаю через края, оказавшись в лужице из прозрачных бриллиантиков. Тяну ткань вверх за бретельки. Платье второй кожей ложится по фигуре, и я едва успеваю справиться с застежкой на спине, как слышу гудки машин.

Подбегаю к окну, глупая надежда, что дядя меня все-таки нашел, сменяется очередной волной отчаянья, я понимаю, что это не полиция и правоохранители, а всего лишь черные тонированные машины гостей, прибывающих на прием.

Кортеж из машин останавливается и двери распахиваются. Из той, что по центру выходит мужчина.

Мое сердце замирает, я внимательно вглядываюсь в густой сумрак вечера, не отрывая взгляда от огромной мужской фигуры. С третьего этажа все люди кажутся крошечными, но этот даже с такого расстояния огромен. Высок. Широк в плечах. Опасен.

Его уверенность передается даже сквозь тьму и расстояние нас разделяющее.

Незнакомец расправляет плечи, хлопает дверью темной машины и его тут же окружают несколько охранников из соседних машин картежа. Они делают это технично и слаженно, как наверняка делали сотни раз до этого.

Мысленно я молюсь, чтобы это был просто один из приглашенных, но сердце подсказывает, что это не простой гость.

Сквозь приоткрытое окно я слышу голоса, и до меня доносятся обрывки фраз.

– Сеймур, охрана готова – один из мужчин в форме рапортует высокому, и я давлюсь вдохом, понимая, что не ошиблась.

Стук в дверь раздается так внезапно, что я вздрагиваю. И тут же вижу Миру, взволнованно входящую в комнату. И не могу сдержать слез.

Бросаюсь к ней, подавленно падаю у ее ног и цепляюсь за подол ее длинного платья.

– Пожалуйста, не заставляйте меня! Я не смогу! Он просто огромный, он же разорвет меня на части! – Истерика с новой силой накрывает, хотя я и пытаюсь держать себя в руках, удается слабо. Мира тянет меня за плечи, вынуждая встать, и отводит к кровати, помогая усесться на нее. Я не могу подавить всхлипы. – Я все сделаю, что только попросите, но прошу не заставляйте меня ложиться под него!

– Под Сеймура? – она спрашивает, будто не понимает, о ком речь. Я указываю на окно, все еще надеясь, что Мира подойдет к нему, рассмеется и скажет, что я все не так поняла. Но она лишь хмурится и вздыхает.

– Если ты будешь послушной, он не причинит тебе боли, – поворачивается ко мне и делает голос мягче. – Да Сеймур крепкий мужчина, но я ни разу не слышала о его жестокости. Если бы он был таким, слухи обязательно дошли бы до нашей фамилии.

Мира подходит к кровати и опускается на нее рядом со мной. Берет меня за руку. Мои ледяные пальцы дрожат в ее теплой ладони.

– Не бойся его. Просто представь, что это происходит не с тобой.

– Я не смогу, – мотаю головой, понимаю, что все советы сейчас просто смехотворны. Они кажутся мелкими стрелами, летящими в каменную стену, и отскакивающими от нее как брызги. – Я не могу.

– Так, послушай меня! – Она настойчиво обхватывает мои плечи, заставляя посмотреть в ее красивые решительные глаза. – Тебе надо привести себя в порядок и идти к гостям. И улыбаться. Понимаешь? Никому не интересно, что у тебя в душе в этот момент. Ты можешь продолжать плакать и злить Германа, который итак на волоске от того, чтобы кого-нибудь убить. А можешь сыграть свою роль и обернуть все себе на пользу.

– Но как? – я искренне не понимаю, как мне справиться с истерикой.

– Понравься Сеймуру. Сделай так, чтобы он забрал тебя с собой.

Я теряю дар речи. В прямом смысле открываю и закрываю рот как рыба, выброшенная из воды.

– Как только он уедет и увезет тебя, дождись подходящего момента и беги. А если же ты останешься тут, никогда уже не получишь такого шанса, поверь мне.

До меня наконец доходит вся серьезность происходящего, и теперь я кажется услышала суть того, что говорит мне Мира. Если Сеймур не такой больной на голову самодур, как хозяин этого поместья, возможно от него мне удастся сбежать. А ведь она права. Права!

– Мне пора, Герман хватится меня, – Мира торопливо поднимается с места и идет к дверям. Но у самого выхода медлит. – Твоя судьба в твоих руках, Лилия. Не упусти свой шанс.

И как только за ней закрывается дверь, я будто человек, выпавший из гипнотического сна, подскакиваю с постели и иду к туалетному столику.

Открываю палетки теней и решительно оглядываю свое отражение в зеркале.

Понравиться Сеймуру.

Сделать всё, чтобы он забрал меня отсюда.

Попытаться сбежать от него.

Этот план так прост и гениален, что поначалу кажется абсурдом.

То, что я до одури напугана, можно опустить. И тот факт, что я могу не понравиться гостю тоже. Ни к чему сейчас вновь впадать в панику.

Моя рука уверенно цепляет ватный диск, и я подношу его к следам растекшейся по лицу туши. Стираю.

Понравиться.

Сбежать.

Понравиться.

Сбежать.

Повторяю это как мантру.

Я сделаю все, чтобы этот план осуществился.

Глава 5

Время тянется как жвачка. Я напряженно смотрю на дверь и спустя примерно полчаса, на пороге появляется Мира. Она взволнована и напряжена.