Еще до войны – и в нашем мире был разработан проект ускоренного промышленного развития России, для чего был создан уникальный орган – КЕПС, Комиссия по развитию естественных производительных сил России, это был один из немногих институтов царской России, который сохранился при большевиках. В отраслях были созданы Особые совещания, например ОСОТОП – Особое совещание по топливу.

Николай II к 1914 году разочаровался в частном бизнесе, постоянно домогавшемся политической власти настолько, что вполне готов был принять полусоциалистический план ускоренного развития промышленности под контролем государства и по единому плану. Планировалось создание системы госпредприятий под контролем министерств.

Так что 1920-1925 годы – могли стать временем первой пятилетки, только без голода, разрухи, военных разрушений и Гражданской войны, без массового бегства инженерного корпуса, промышленников, купечества, по сути большей части образованного класса страны, того и так тонкого слоя, который был наработан несколькими десятилетиями. Понятно, что такая пятилетка будет намного успешнее, а ее задачи будут решены без сталинских надрывов.

Ну и – главное. Вопрос судьбы самых незащищенных слоев крестьянства.

Тут решения нет и вряд ли оно будет. Растущая экономика предъявит спрос на рабочие руки, многие переберутся в города. Кто-то продолжит богатеть – столыпинская реформа положила основу формирования класса богатых крестьян, и это продолжится. Но в идущий вверх социальный лифт поместятся не все, и безусловно в двадцатых, а может и в тридцатых годах – деревню будут ждать и голод, и восстания и карательные операции.

Вопрос в том, что лучше.

В Гражданской войне – погибло до семи миллионов человек, при раскулачке – никак не меньше нескольких сот тысяч, а если считать казахский, украинский и поволжский голодоморы – число жертв опять же надо считать миллионами. До миллиона человек было расстреляно во время репрессий, и главное, самое страшное кровопускание – ВОВ. Двадцать шесть миллионов жертв. Ничего этого в имперской России не могло бы быть. Хотя жертвы, несомненно, были бы – деревня не смирилась бы со своей участью.

Двадцатые годы стали бы переломом еще в одном – основой бюджетных доходов вместо доходов с крестьян стали бы налоги с физических лиц и налоги с промышленности. С одной стороны это привело бы к снижению налоговой нагрузки на деревню, с другой стороны – и к потере властями интереса к земельному и прочему вопросам: принцип живите как хотите. Война за землю могла бы быть – но она была бы локальной и не затрагивала бы стабильности страны, как она затронула его в 1917 году. Была бы какая-то крестьянская партия…

Вместо описанного сценария в реальной жизни пришли большевики – на руины. И они предприняли попытку построения утопического общества «всеобщего счастья» на деле обернувшемся десятками миллионов погибших и сделавших Россию врагом всего цивилизованного мира. Выскажу небанальную мысль: крах проекта СССР был обусловлен решениями 1918-1923 годов. А решения эти в свою очередь были обусловлены следованием марксистской идеологии и ожиданиями мировой революции. САСШ ведь вовсе не собирались враждовать с ленинской Россией, Вудро Вильсон считал Ленина почти единомышленником. Точкой отсчета следует считать меморандум Колби, который выдвинул России обвинение в нарушении всех правил добрососедства. А оно выражалось как раз в том, что Ленин, Троцкий, Зиновьев и другие отчаянно надеялись на революцию в Европе, и прежде всего в Германии и провоцировали ее в Германии и в других странах всеми возможными силами и средствами. Если бы изначально победила линия Сталина на строительство коммунизма в одной стране – вполне возможно, что САСШ и не порвали бы отношения с советской Россией, ведь право России выбирать себе внутренний строй было записано в четырнадцати пунктах Вильсона, марксизму многие симпатизировали, в том числе и в САСШ, и многие в САСШ считали, что каждый имеет право сходить с ума по-своему и не дело САСШ в это лезть. В то время и Ленин и Сталин – открыто выражали готовность торговать с САСШ и покупать технологии, а это для американцев было самое важное, на идеологические споры они тогда смотрели с недоумением.

Как развивались бы отношения с САСШ в этой реальности? Думаю, уже в тридцатые годы Россия и САСШ стали бы союзниками. Николай II был достаточно умен, чтобы понимать всю опасность доминирования Германии на континенте, и необходимость подстраховаться союзничеством с другой великой страной. А таким союзником могли быть только Соединенные штаты, заинтересованные в новых рынках. Контуры сотрудничества просматривались и в нашей реальности – в 1916 году неожиданно одну из заявок на сооружение железной дороги получил – впервые в истории – иностранный капитал, и это была американская заявка. С американцами же планировалось профинансировать строительство метро (надземного) в Петрограде и Москве. САСШ тогда виделись другом и союзником, за сотрудничество с САСШ выступали широкие слои общества, и интересно, что американофобами были не левые, а правые. Вудро Вильсон на протяжении 1916-1917 годов пытался помочь России, в частности был посредником в попытке заключения сепаратного мира с Австро-Венгрией, затем летом 1917 года фактически выставил ультиматум Османской Империи потребовав немедленно выйти из войны с Россией. В реальности описываемой мной – Россия предсказуемо притягивала бы американцев неисчерпаемостью рынков сбыта и дешевой рабочей силы, а так же дешевыми ресурсами.

Ну и последнее что хотелось бы отметить – про нацию.

Появление СССР и всё что с этим связано – сорвало, возможно что без возможности исправления – процесс создания русской политической нации. Она создавалась и вполне успешно, может даже неосознанными усилиями как слева так и справа. Большевики сорвали этот процесс. Сначала произошла гражданская война

Итожим…

1. В отличие от многих ученых я не считаю революцию 1917 года неизбежной, ее можно было предотвратить или, не вступая в войну, или предприняв определенные меры во время войны. Например, если бы Николай вывез правительство в Москву – революции не было бы.

2. Будущее России без революции сильно походило бы на сегодняшний день. Демократию не удалось установить бы в любом случае – просто эта попытка не привела бы к чудовищными и как показала история – бессмысленным жертвам

3. Лозунг «исполнительная власть да покорится власти законодательной» бессмыслен и по сей день. В России эффективным может быть только единоличное правление. Причем с широкими полномочиями. Президентская власть в России стремится к царской де-факто, речь не о том что написано в конституции, а о том как видят власть люди, какой в их представлении должна быть власть. Даже выборы в России сильно не похожи на выборы, и тут опять-таки – не злая воля властей, а представление людей о власти.

4. Во внешней политике – скорее всего не было бы противостояния с САСШ, наоборот – линия на сотрудничество взяла бы верх. Вторым – и вполне оправданным – партнером была бы Германия

5. Наконец в 20 веке несомненно завершилось бы создание единой русской политической нации. Ее можно и нужно было создавать, процесс уже шел и шел правильно. И только после создания русской политической нации – можно и нужно было расширять права народного представительства. Не раньше! К чему привела попытка сформировать народное представительство до формирования полноценной политической нации? Первое – во власти оказался кто угодно, только не русские. Ладно, евреи – про них говорено-переговорено. Но откуда в Петрограде в 1917 году оказалось столько грузин? Гегечкори, Церетели, Джугашвили… что они делали там, а не в своем Тифлисе? Второе – во власть пролезла всякая сбродная сволочь – потому что люди не понимали ценности народного представительства, выбирали легко и бездумно, а потом спохватились – а не сковырнешь уже. И третье – оголтелый популизм. Обещай больше, ври сильнее – и народ весь твой. Ну и четвертое – те кто пролез во власть – они народ не слышали, не чувствовали его боль. Для них похвала британского французского посла, абстрактные понятия типа «верности союзникам» значили больше чем страдания измученного трехлетней войной народа, страдания конкретных крестьян в окопах, не понимавших что они тут делают.

Как то так.

Интерлюдия. Хюэ

Хюэ, где развернутся последующие события – был уникальным местом для страны, растерзанной жестокой, продолжающейся уже много лет войной. Он располагался почти что на линии ДМЗ – демилитаризованной зоны, где умереть было проще, чем выжить. Сам Хюэ ко времени описываемых событий имел примерно сто сорок тысяч человек постоянного населения, и с этим он был третьим по величине городом в Южном Вьетнаме. Это была бывшая резиденция императора и главный центр религиозного обучения и поклонения. В отличие от политических столиц страны – Сайгона и Ханоя – он давно не претендовал на политические роли и потому война странным образом обходила его.

Хюэ был расположен на полуострове, образованном излучиной реки Хыонг, Главной достопримечательностью старого города была, конечно же, Цитадель, огромная крепость, площадь которой составляла почти две квадратных мили. Ее стены были высотой двадцать шесть футов и толщиной не менее пятнадцати. Фактически это были два огромных, земляных параллельных вала на расстоянии от двадцати до тридцати футов друг от друга. За ними находились дома, сады, пешеходные дорожки и посты охраны. Стена была окружена рвом, через который было переброшено одиннадцать узких мостов, каждый из которых вел к своим воротам. С воздуха крепость напоминала гигантский квадрат с отростком в северо-восточном углу под названием Манг Ca. В южной части крепости находился королевский дворец и его территория, окруженная еще одним валом, он был построен по образцу Запретного города Китая. Центром дворца был тронный зал из замысловато раскрашенных деревянных балок и панелей и разноцветных позолоченных драконов. На территории дворца были большие дома и хозяйственные постройки, расположенные вокруг пышных садов, озер и каналов. Когда-то в них жили жены и дети императоров Нгуен, а также их императорский двор.

Но большая часть населения города жила, конечно же, не в крепости. Город был довольно богатым, так как в нем сто пятьдесят лет правила последняя вьетнамская династия Нгуенов. Основная застройка была одно— и двухэтажными каменными домами с красно-оранжевой черепичной крышей, дома эти были одинаковыми и первоначально были построены для служащих королевского правительства. В архитектуре просматривались европейские и французские мотивы. Дома были окружены высокими каменными стенами и тщательно ухоженными садами. Рос бамбук, пальмы, по китайскому и японскому образцу были вырыты пруды и запущены разноцветные карпы кои.

Хюэ был красивым, почти не разрушенным городом, а по южному берегу еще и современным. Городские пагоды и кладбища с усыпальницами (из-за сырости в земле тут не хоронили как и в Новом Орлеане) были настоящими архитектурными сокровищами. Из регулярного парка вдоль южного берега Хуонга, можно было смотреть за сампанами на реке или зайти в клуб Cercle Sportif, спортивный и общественный клуб колониальной эпохи внутри которого она все еще не закончилась. На другой стороне, на улице Ле-Лой были дорогие особняки, казначейство, почта, тюрьма и католический собор – Церковь Пресвятого Искупителя.