Ора продолжала размахивать рукой с кольцом и громко радоваться своему счастью, а я заставляла себя вежливо улыбаться. Потому что для меня это было странным и нереальным. Не представлялю как это, выйти замуж за мужчину, которого знаешь всего неделю! Но я – это я, мне вообще сложно сходиться с людьми.

Вернувшись домой, я заглянула в сеть в надежде, что кто-нибудь откликнулся на объявление о поиске работы. Еще парочка собеседований точно подняла бы мой боевой дух, но тщетно: никто не писал и не звонил.

Тогда взялась за готовку, хотя то и дело вспоминала сияющую Ору.

Не знаю, как в остальных городах Кирона, но в Уне большинство как раз знакомились на сайтах. По крайне мере, у меня сложилось подобное впечатление по рассказам коллег. Сама я ни разу не пробовала: банально не хватало на это времени. К тому же, мне важно было чувствовать человека, поэтому одно мое знакомство случилось в кофейне, когда я забежала взять себе утренний допинг, а второе по работе (когда мы с боссом ездили на деловую встречу). И Рик, и Корриган тоже были людьми, но ничего серьезного у меня с ними не вышло по разным причинам. В основном, так или иначе сводившимся к моей вечной занятости и опеке над Натом.

А вот с киронцами я никогда не встречалась, и дело было даже не в их необычной внешности. Все-таки от людей они отличаются высоким ростом, более массивным телосложением, силой и выносливостью, кожей со светлой чешуей (но это даже красиво) и когтями на пальцах. Ах да, еще темной радужкой, отчего кажется, что смотришь в бездну, но мне киронцы не нравились своим снисходительным отношением к другим расам.

Мои размышления прервал звонок в дверь, а заявиться ко мне в гости мог только один человек.

Поэтому я нацепила самую жизнерадостную улыбку для встречи с братом: не хотелось грузить его собственными проблемами.

Нас часто принимали за близнецов, настолько мы были похожи. Синие глаза, круглое лицо, усыпанная веснушками светлая кожа. Разве что волосы у него были более густыми, чему я всегда искренне завидовала. Еще Нат носил очки и редко улыбался. Даже в детстве напоминал умудренного жизнью старикана сосредоточенностью и занудством. Когда он дулся, то выпячивал нижнюю губу и становился похожим на лакшака. Я щипала его за щеки и дразнилась, тогда он дулся еще сильнее. Сейчас повторить этот трюк сложнее, хотя бы потому, что Нат на голову меня выше.

– Привет! – привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Что нового? Как дела в академии?

Нат жил в общежитии, но частенько заглядывал ко мне. Тем более что до Браса, академии высоких искусств, отсюда было рукой подать.

– Тебя тоже уволили, – вместо приветствия припечатал брат, переступив порог и строго вглядываясь в мое лицо.

– С чего ты взял?

– Ты вымыла окна, а еще пахнет пирожками. Ты всегда их печешь, когда сильно переживаешь.

Что я там говорила про не грузить?

– От тебя ничего не скроешь, детектив, – я повела плечами и направилась на кухню, проверять пирожки. Кто же мог подумать, что они выдадут меня с головой? – Уверен, что правильно выбрал специализацию?

– Ты же знаешь, мне нравится то, чем я занимаюсь.

Не просто нравится, брат горел тем, что делал, он жил музыкой. Таланты такого рода совершенно ни к чему в Тарите.

– А еще знаю, что ты где-то потерял свое чувство юмора.

Нат притопал следом и опустился на стул, как раз напротив духовки.

– Все только и говорят про этот закон, – сказал он. – И про волну увольнений, захлестнувшую город. Я надеялся, что тебя он обойдет стороной.

– Не обошел, – отвернулась и сделала вид, что рассматриваю выпечку через прозрачное стекло. – Но, не парься, я что-нибудь придумаю.

– Например?

– Найду другую работу.

– А если не найдешь?

– Эй! – я обернулась и ткнула в него пальцем. – Что за пессимизм? Я вытащила нас из такой задницы, что по сравнению с ней вся эта фигня с законом – просто временные трудности.

Брат даже не изменился в лице.

– Нам придется вернуться в Тариту, Лил?

Ненавижу, когда он включает режим «Мы все умрем»! Прямо бесит, особенно в минуты неопределенности.

– Мы не вернемся в Тариту, Натан, – сказала твердо. – Я тебе обещаю.

Черты брата немного смягчились.

– Если с работой не выгорит, я все равно поеду с тобой. Куда угодно.

Я это знала, и больше всего на свете боялась этого. Не того, что судьба нас разведет, а того, что упрямый до невозможности Нат разрушит собственную жизнь из-за детской клятвы никогда не разлучаться. Учиться брату еще пару лет, так что мерзкий закон пока его не касается, но на обучение нужны деньги. Работать в академии не получится, точнее, не получится работать на такой работе, которая позволит оплатить хотя бы следующий семестр, а бесплатные места и стипендии только для киронцев.

Кирон для киронцев, чтоб его!

Ладно, проехали.

– Сначала академию закончишь, а потом будем путешествовать, – заявила Нату и добавила: – Вообще-то я уже нашла крутое место, мне обещали скоро перезвонить.

В тот вечер загадочно улыбалась и избегала подробностей, чтобы не сглазить. Но в то же время рассказала брату о радужных перспективах новой вакансии. Так рассказала, что сама уверилась в том, что мне обязательно позвонят. Про особое условие я тоже решила промолчать. Узнай Нат, что кому-то понадобились мои способности, точно попытался бы меня отговорить.

Время шло, неделя почти пролетела, а работу я так и не нашла. Пару раз телефон все-таки ожил, но в первый ошиблись номером, а во второй (когда я выскочила из душа, наследив босыми ступнями на кафеле), оказалось, что они что-то напутали, и искали киронку. То же самое происходило, когда я звонила сама: стоило упомянуть, что я иностранка, как потенциальный работодатель быстро сворачивал разговор.

Отказ здесь. Отказ там.

Отказ.

Отказ.

Отказ.

За эти дни успела много раз всё обдумать и рассмотреть все варианты. В первом я могла отправиться в любую другую страну, граничившую с Кироном, и переждать бурю, которую вызвал этот дурацкий закон. Пусть борского или языка чачу я не знала, но могла устроиться на простую работу. Вот только никто даже представить не мог, на сколько это все затянется. И еще у меня был брат – упрямый до безобразия и считающий, что разлука для нас не вариант. Хотя на самом деле, я тоже не хотела расставаться с Натом.

Вторым вариантом было переехать куда-то вдвоем. Просто отправиться в другое государство с более мягкими законами для мигрантов. Но… Засада состояла в том, что почти все страны на Арсоне были либо на уровне Тариты, либо дела у них обстояли еще хуже. На материке Пра (самом крупном на нашей планете) и вовсе бушевали нескончаемые войны за красный газ и другие полезные ресурсы. Исключение как высокоразвитые державы составляли Кирон, Патея и Андра. Патея мне совсем не подходила: из-за особого отношения к женщинам, мне там работу не найти, а в Андре не было школ искусств – Нат просто не сможет перевестись в другой университет и продолжить обучение. Увы, без обучения с его специализацией ему только в подземке выступать. Не такой судьбы я хотела для брата.

Кирон изначально был идеальным вариантом: благодаря Беглецу мы выучили язык и знали многое о менталитете и культуре киронцев, но сейчас впервые за долгое время я не представляла, что делать дальше.

От всех размышлений у меня начинала болеть голова. Я искала выход, но не находила. Даже раскошелилась на онлайн-консультацию юриста. Зря, потому что он сказал то же, что я и так знала. Без официальной работы я могла остаться в стране только будучи студенткой или женой киронца. Либо получить отсрочку, попав в больницу. Первый вариант не подходил хотя бы потому, что семестр уже начался (не говоря уже о ценах и конкурсе в местные университеты). Про второй все было понятно, а о третьем вовсе речи не шло. Я не собиралась оставаться в Уне ценой сломанной ноги или хватать воспаление легких, чтобы избежать депортации.

После консультации с юристом мой оптимизм дал трещину.

Но особенно неприятный разговор случился в пятницу. Я в очередной раз шерстила новые объявления, рабочий день (как и рабочая неделя) подходил к концу. Вздрогнула, когда телефон буквально заорал голосом Тима Галло, рок-исполнителя, известного своим басом. Эту мелодию я выбрала за мощное и бодрящее вступление, чтобы не пропустить ни одного вызова.

Звонили с неизвестного номера, и в груди затеплилась надежда.

– Лилиан Рокуш? – поинтересовался незнакомец.

– Да, я вас слушаю, – отозвалась с готовностью.

– Эмиль, интеллектуальная система уведомлений. Я представляю инспектора Главного управления Уны по делам миграции, и звоню напомнить вам о необходимости покинуть Кирон по истечении двух суток.

Надежда в груди схлопнулась, на меня будто вылили ведро ледяной воды. О том, что мигранты должны немедленно убраться отсюда трезвонили на всех углах: по радио, телевидению, писали огромными буквами на билбордах. Теперь вот это.

– За нарушение сроков предусмотрен штраф в размере тысяча валлов и принудительная депортация без возможности получения новой визы в Кирон.

То есть, если не уберусь из страны до понедельника, то точно больше никогда не смогу вернуться. Скверно. Сквернее некуда.

– У вас есть вопросы?

Да! Не мучает ли совесть того, кто все это придумал?

– Что если я не успею купить билеты?

– Это только ваши проблемы, – буднично ответил «представитель». – Еще вопросы?

Какие тут могут быть вопросы.

– Нет.

– Желаю хорошего дня и счастливо добраться домой.

Я бросила телефон на стол и обхватила себя руками, пытаясь сдержать охватившую всю меня дрожь.

Домой.

Перед глазами встала родительская ферма, старые, покосившиеся сараи. Укрытые снегом Тихие холмы. В Тарите зима длится десять месяцев, и именно таким я помню так называемый дом.

Черно-белым.

В груди запекло от разочарования.

В Тарите меня никто не ждет. Да и никогда не ждал. Родители предпочитают принимать денежные переводы и вовсе не обрадуются, если когда-то сбежавшая дочь возникнет на пороге. Но все это неважно, потому что…

Мой дом здесь! Здесь, в Кироне.

Глянула на часы и поняла, что никто не позвонит. Рабочая неделя завершена и никаких собеседований на выходных не будет. А значит…

Пальцы словно сами по себе вбили в поисковой строке «Найди любовь точка ки».

Интерфейс сайта был нежно-розовым, на логотипе застыла целующаяся парочка киронцев: на пляже, на фоне закатного солнце.

Мне тут же предложили добавить фото и заполнить короткую анкету о себе и о том, кого ищу. В частности, рекомендовалось указать расу и написать немного о своем характере, перечислить достоинства, которые хотела бы видеть в своем избраннике.

Что я там говорила про неделю? За пару дней тем более никого не найти.

Чем больше я изучала страницу, тем больше все это напоминало устройство на работу и поиск сотрудника, и не имело никакого отношения к романтике. Но, наверное, сейчас это было и не нужно. Стоило указать в требованиях «киронец», «серьезные отношения» и опубликовать фотографию (мою любимую, на ней я сидела на причале, болтая голыми ступнями, и смотрела на закат над озером), как на мой ящик пришло три… Нет, пять… нет, уже целых двенадцать писем! Впрочем, если мгновенная популярность ввела меня в замешательство, то содержимое сообщений вовсе вогнало в ступор.

Мне с ходу предлагали замуж…

За деньги!

Некоторые даже без стеснения указывали сумму.

Хм.

Тогда я пошла на главную и увидела множество зарегистрированных с понедельника мигрантов (особенно девушек), которые очень хотели вступить в брак. Чем быстрее, тем лучше, и желательно до конца недели.

Вот так спрос рождает предложение.

Только очень сомневаюсь, что это законно. А даже если бы было законно… Нет для меня это все слишком!

Даже ради визы.

Тем более ради визы.

Я захлопнула крышку ноутбука, побродила по комнате туда-сюда, чтобы успокоить расшалившиеся нервы.