Множество прочитанных в подростковом возрасте книг дали Ане умение чувствовать текст и в качестве носителя информации, и в качестве зеркала, отражающего сиюминутное состояние ума и души писавшего. А вот вынужденное ограничение неформальных контактов оставило огромный пробел: она так и не научилась определять настроение собеседника по лицу, голосу, интонациям и поведению. Чтение материалов по психологии на многое открыло ей глаза. И Анна пришла к выводу, что лучше всего для нее работать дистанционно, то есть сидеть дома, составлять документы, тексты, деловые письма, делать рефераты, курсовики, статьи. Она готова была даже заниматься литературной обработкой мемуаров и была уверена, что получится у нее хорошо. И знакомиться с людьми тоже лучше всего в соцсетях, на каких-нибудь интересных форумах, потому что написанным словом ее трудно обмануть, а вот произнесенным – легко. И только после того, как она убедится, что ее собеседник – не враг и не злоумышляет против нее, можно будет познакомиться в реале.

С того момента прошло много времени, и теперь Анна Зеленцова была известным блогером, сидела дома и жила на деньги, получаемые за сдачу внаем квартиры на третьем этаже, за периодические подработки и за участие в программе. Спасибо соседу с восьмого этажа, Аркадию Михайловичу, полковнику полиции в отставке: он знал Аню и ее семью много лет, и когда им понадобился человек, умеющий писать материалы так, чтобы за душу хватало, вспомнил о ней. Правда, сосед-то он давно уже бывший, пару лет назад вместе со всей семьей переехал в дом получше, а квартиру в их доме оставил, как он сам говорил, «для родни, которой по всей стране и ближнему зарубежью – видимо-невидимо, и все очень любят в гости приезжать». Правда это или нет – Анечка не вникала, но в той квартире и в самом деле то и дело кто-то жил, кто день-два, кто неделю-другую, и все это были люди для бывшего полковника не посторонние, потому что и самого Аркадия Михайловича видели в доме, когда гости приезжали.

Однажды Аня набралась храбрости и, столкнувшись у подъезда с выходившим из дома Аркадием Михайловичем, спросила:

– Это действительно ваши родственники приезжают?

Сосед насмешливо, но внимательно глянул на нее.

– А ты что же, полагаешь, что это всё мои любовницы и любовники, что ли? Ну и вопросы у тебя, Анютка!

– Просто я подумала, что… ну, что они тоже… как я…

Они стояли на улице вдвоем, рядом никого не было, и никто не мог слышать их разговор, но Аня все равно ужасно боялась произносить вслух то, что казалось ей невероятно секретным. Аркадий Михайлович в ответ улыбнулся, потрепал ее по макушке, сел в свою машину и уехал. Никаких подробностей про ту самую программу он Ане не рассказывал, просто предложил неплохо оплачиваемую, но нерегулярную работу, которая поможет тем, кто хочет прекратить царящий сегодня в стране произвол правоохранительной системы. Сколько их, «тех, кто хочет прекратить», где они, чем занимаются – ничего этого Аня не знала и знать не особенно стремилась. Просто понимала, что не одна же она такая… Не может же вся программа выполняться силами двух человек – Аркадия Михайловича и ее самой, значит, где-то есть еще люди, и их, вероятнее всего, очень и очень немало. Вот и спросила.

А он не ответил. Или все-таки ответил? Можно молчание и улыбку Аркадия Михайловича расценить как полноценный ответ? Ах, если бы у Ани было побольше опыта в общении с людьми… Если бы она умела «считывать» и расшифровывать эти знаки…

* * *

Новый наниматель появился довольно быстро, и Аня уже в который раз мысленно поблагодарила судьбу за то, что познакомилась в свое время с этой чудесной Оксаной из риелторского агентства. Оксана, крупная яркая женщина лет сорока пяти, энергичная и громогласная, мать троих детей, отчего-то сразу прониклась к хрупкой хорошенькой, такой ответственной и аккуратной Ане Зеленцовой какой-то нежностью и стремлением опекать ее и непременно выдать замуж. Замуж Ане не хотелось, причем никаких собственных аргументов против семейной жизни у нее не было, а было только саднящее чувство презрения к матери, которая ради замужества готова была на все. Проще говоря, в голове у девушки засело непримиримое противоречие: быть замужем – хорошо, но хотеть выйти замуж – плохо.

– Анютка, сегодня показ в час дня, приведу тебе хорошего мальчика, ты уж постарайся ему понравиться, – заявила Оксана по телефону.

– А зачем я-то должна ему нравиться? – не поняла Аня. – Он же квартиру снимать собирается, а не на мне жениться.

– Дуреха! Ты слушай, что тебе старшие говорят! Он беспомощный совсем, маменькин сынок, ничего не умеет, даже яичницу пожарить не сможет. А ты там рядом, под боком… Ну? Поняла теперь?

– Да не буду я! – зло вспыхнула Аня. – Еще чего не хватало!

– Так за деньги же, Анюта, за дополнительные деньги. Я ему так и сказала: дескать, хозяйка квартиры в том же подъезде проживает, и если хотите – попробуйте с ней договориться, может, она вам с бытовыми проблемами как-то поможет. А то явился такой, типа аленький цветочек, помогите, говорит, квартиру снять, только чтобы инфраструктура в микрорайоне была развитая, чтобы кафешек всяких и фастфуда было много, а то я готовить не умею… Жалобный такой… Сразу видно, что от материнской юбки впервые в жизни отполз. Москвич, между прочим, – многозначительно добавила Оксана.

– И чего его к нам занесло?

– Ну, об этом я не спрашивала, это не наше дело. Квартиру хочет снять на полгода как минимум. Короче, в час встречаемся, и чтоб ты была при полном параде.

«Перебьетесь», – мысленно буркнула Аня.

Ей представлялся типичный «офисный планктон», в костюмчике с галстуком, с аккуратной стрижкой и непременно в очках. И еще у него обязательно должен быть противный тонкий голос и слащавая улыбочка. Почему-то слова Оксаны о «маменькином сынке» вызывали у Ани именно такую ассоциацию. Подобные типы ей никогда не нравились. И она, разумеется, и пальцем не пошевелит, чтобы постараться произвести впечатление на этого субъекта. Поэтому когда звякнул домофон и громкий голос Оксаны возвестил о том, что «пришли на показ», Анна взяла ключи от квартиры на третьем этаже и спустилась вниз, не бросив в зеркало даже мимолетного взгляда. Ей было абсолютно все равно, как она выглядит.

Оксана, вероятно, была прирожденной актрисой, во всяком случае, во время «показов» она вела себя совершенно не так, как с Аней наедине: была сдержанной, немногословной, даже и голос ее вроде как утихал, во всяком случае, ни один клиент не смог бы отметить, что представитель агентства на них пытается давить. Вот и сейчас при виде Анны она не выказала никакой «дополнительной» приветливости, коротко поздоровалась и представила ее стоящему рядом парню, при первом же взгляде на которого девушка растерялась. Совсем, ну просто ни одной самой маленькой капельки не соответствовал он тому образу «маменькиного сынка», который Аня себе уже нарисовала в голове. Высокий, длинноногий, с забранными в «хвост» волосами, в джинсах и распахнутой куртке, под которой виднелся недорогой и явно не новый темно-синий свитер. Очки оказались единственным, что Аня угадала заранее. Парень по имени Никита хмуро кивнул хозяйке, не произнеся ни слова, так что и с улыбкой Аня явно промахнулась, и голос в первый момент услышать не удалось.

«Надо же, имя какое противное, – тут же подумала она, радуясь, что хоть в чем-то нашла повод не любить нового нанимателя. – Ненавижу это имя с тех пор, как мама меня на своего Никиту променяла».

Отперев дверь, она начала показывать квартиру. Когда дело дошло до маленькой кладовки, в которой хранились пылесос, гладильная доска с утюгом-парогенератором и некоторые наиболее громоздкие предметы кухонной техники вроде электровока и хлебопечки, Никита впервые заговорил:

– Я с этим не разберусь. Вы лучше мне потом расскажете, где тут поблизости можно пожрать или купить что-нибудь готовое.

«И не противный у него голос, – даже как-то удивленно подумала Анна. – Обыкновенный. Ничего выдающегося, но уж точно не противный».

– Потом? – уточнила Оксана, слегка улыбнувшись. – Надо так понимать, что квартира вас устраивает и вы готовы подписать договор?

– Вполне устраивает.

– Отлично. Тогда сейчас проедем к нам в офис, закончим все вопросы с документами и финансами, и можете заселяться. Когда вернетесь сюда – Анна вас встретит, передаст ключи и ответит на все ваши вопросы.

Оксана с Никитой уехали, а Аня вернулась к себе и села за компьютер: нужно было закончить наконец реферат по Державину, заказанный какой-то студенткой, которая была достаточно трусливой, чтобы бояться скачивать уже готовые рефераты из Интернета (их скачивали все, кому не лень, и всегда высок был риск спалиться, если преподаватель въедлив и обладает хорошей памятью), достаточно честолюбивой, чтобы стремиться получать только отличные оценки, достаточно богатой, чтобы платить Ане, и достаточно тупой, чтобы не суметь написать работу самостоятельно.

Новый жилец вернулся часа через два. Аня отдала ему ключи и быстро оглядела багаж: небольшой чемодан на колесиках и сумка с ноутбуком. Выражение лица его было по-прежнему хмурым, но Ане вдруг показалось, что взгляд у него неуверенный и какой-то даже робкий, что ли. Может, и в самом деле впервые уехал из дома, от мамаши оторвался…

– Вы с уборкой сами справитесь? – строго спросила она, вспомнив нескрываемый ужас, мелькнувший в глазах Никиты при виде пылесоса и парогенератора. – Хотелось бы, чтобы вы за полгода не привели квартиру в состояние свинарника.

Никита помолчал, обводя глазами стены, мебель и пол.

– А можно на «ты»? – внезапно спросил он. – Не умею я все это… Церемонии всякие… И уборку тоже не умею, если какая-то особенная. Ну, бумажки там выбросить, окурки – это само собой.

Аня улыбнулась.

– Тебе сколько лет?

– Двадцать четыре. А тебе?

– Мне значительно больше, – усмехнулась она. – Почти тридцать. А в грязи жить нельзя. Если не умеешь сам делать уборку, найми кого-нибудь, клининговых фирм полно.

– Оксана сказала, можно с тобой поговорить… – осторожно произнес Никита. – Она сказала, что ты работаешь дома, почти никуда не ходишь… И… Ну, насчет уборки и насчет жрачки… Если что…

«Гигант речи, – мысленно рассмеялась Анна. – И гигант самостоятельного решения бытовых проблем. Привык, наверное, что мамочка для него все делает».

Она вздохнула и назвала сумму. Работы она не боится, а дополнительные деньги не помешают. Никита кивнул в ответ:

– Годится, потяну.

– Продукты сам будешь покупать?

– Да какие там продукты, – он вдруг улыбнулся и как-то очень по-мальчишески взмахнул рукой. – Я макароны люблю. Больше всего на свете. А если макароны не получается, то бургер какой-нибудь. Но лучше макароны. Или жареную картошку.

– Значит, так, – сухо проговорила Аня. – Когда будешь готов – выйдем с тобой вместе, я покажу тебе микрорайон, расскажу, где у нас что находится. Картошку купишь сам и принесешь. И будешь следить, чтобы она не закончилась. Я тяжести таскать для тебя не собираюсь. Макароны тоже сам выберешь, какие любишь, и тоже будешь следить, чтобы всегда были в шкафу.

Никита взглянул на нее с каким-то даже интересом.

– А ты суровая, – протянул он.

– Я не суровая, просто захребетничества не выношу, – резко отпарировала она. – Если ты собираешься платить мне за то, чтобы я готовила еду и делала уборку, то покупка продуктов в эту цену не входит, и покупка чистящих средств для уборки, кстати, тоже. Не хочешь ходить по магазинам – стоимость будет выше. Я не бюро добрых услуг, у меня есть своя работа, а обслуживание жильца – просто подработка, источник дополнительного дохода.

– Ну чего ты взъелась-то? Я ж ничего такого… Ты – хозяйка, как ты скажешь – так и будет. Я буду платить, сколько назначишь.

«Покладистый, – отметила про себя Анна. – Или просто слабый и трусливый? Ладно, не имеет значения, он всего лишь жилец, имеет право быть каким угодно, это не мое дело».