Сознание подбрасывает мне образы прошлой ночи, будто темные, сбивающие с толку конфетти. Мне хочется рассказать обо всем Элис, но поверит ли она, что я видела парня с золотыми глазами, который использует магию, чтобы гипнотизировать студентов, и девушку, которая носит с собой лук и стрелы в заднем кармане? А что насчет помощника шерифа – а может быть, даже всего полицейского отделения, – который явно знает правду и помогает держать ее в тайне? Элис не видела исэля, но она видела, как Сэльвин разговаривал с Норрисом. Возможно, она признает, что это был нетипичный разговор между полицейским и подростком, но согласится ли она вместе со мной броситься с берега ненормального в бескрайний непостижимый океан совершенно ужасного?

– Мисс Мэтьюс, мисс Чен, пожалуйста, садитесь.

Декан Маккиннон выглядит, как бывший игрок в американский футбол: его широкие плечи натягивают швы синей полосатой рубашки, застегнутой на все пуговицы. Я благодарна, что он быстро предложил нам сесть. Я выше его по меньшей мере на пару сантиметров даже в балетках, и это не считая волос, уложенных в высокий узел. Тем, кто старше меня, часто некомфортно, когда наши глаза находятся на одном уровне.

Иногда мне хочется превратиться в кого-то более удобного.

Он обходит стол и усаживается на свое место. Через окно кабинета проникает солнечный свет, он отражается белым, синим и золотым от серебристой таблички с именем, которая стоит на ближайшем к нам крае стола из красного дерева. Декан открывает файл на компьютере и начинает проматывать его, а мы сидим и ждем. Волосы декана коротко острижены у висков и уже начали седеть – словно раньше времени. Как будто работа с тысячами студентов ускоренно состарила его. Наверное, так и есть. Возможно, я одна из таких.

Элис рядом со мной сидит неподвижно, словно штык проглотила, но я покачиваю коленом в ожидании. Я мысленно сочиняю речь под названием «Не выгоняйте нас», еще с того момента, как лифт поднял нас на второй этаж административного здания. Я не собираюсь возвращаться в Бентонвиль. В особенности после того, что я видела прошлой ночью.

Декан открывает рот, собираясь заговорить, но я его опережаю.

– Мистер Маккиннон…

– Доктор Маккиннон, мисс Мэтьюс. – Его голос звучит так строго, что я на мгновение забываю продуманную речь. Он складывает пальцы домиком. – Или декан Маккиннон. Я заслужил свою должность. – Элис нервно ерзает на стуле, сжав губы в тонкую линию.

– Да, конечно. – Я замечаю, как мои интонация и акцент меняются, подстраиваясь под декана. – Декан Маккиннон. Прежде всего, я хотела бы сообщить вам, что это была моя идея уйти с территории кампуса той ночью, Элис ни при чем…

Декан Маккиннон смотрит своими синими глазами то на нее, то на меня, а потом мягко перебивает меня снова:

– Вы приковали мисс Чен к себе наручниками, чтобы заставить ее пойти с вами?

Я переглядываюсь с Элис. Она наклоняет голову, словно говоря: «Заткнись, Бри!»

– Нет.

– Хорошо.

Он открывает другой файл, и на экране компьютера появляются мои данные и студенческое удостоверение. Он проматывает их не глядя.

– Потому что мы не занимаемся обучением студентов, которые не умеют думать самостоятельно. Хотя учебные успехи мисс Чен блестящие – практически идеальные на самом деле, – если она настолько покорна, что готова последовать за кем-то, рискуя исключением, я начну сомневаться, стоит ли ей на самом деле здесь находиться.

Элис делает резкий вдох. Я была бы не прочь пнуть этого человека.

Декан Маккиннон откидывается в кресле и испускает долгий вздох.

– Вы превосходные ученики, иначе не попали бы в число тех тридцати, кого приняли на программу раннего обучения. Для студентов вашего возраста, впервые столкнувшихся с жизнью без присмотра, делать ошибки вполне типично. К счастью, шериф округа Дарем облагодетельствовал вас устным замечанием, а не протоколом. Следовательно, я не планирую исключать вас. Считайте это вашим первым и единственным предупреждением.

О, слава богу. Мы обе облегченно вздыхаем.

– Однако. – Во взгляде декана Маккиннона мелькает что-то острое. – У вашего грубого нарушения правил учебной программы и пренебрежения вашим собственным письменным согласием выполнять эти правила будут последствия. – Я открываю рот, но он взглядом заставляет меня замолчать. – После этой встречи я позвоню вашим родителям, а также вы обе будете отчитываться перед наставником в течение всего семестра. Наставником станет студент второго курса программы раннего обучения, который добился успеха, принимая более удачные решения.

Я открываю рот от удивления, чувствуя, как жар поднимается к затылку.

– Нам не нужны няньки.

– Похоже, – произносит декан Маккиннон, подняв бровь, – нужны.

– Спасибо, декан Маккиннон, – говорит Элис ровным голосом.

– Вы свободны, мисс Чен.

Мы обе встаем, но он жестом приказывает мне остаться.

– Мисс Мэтьюс, минутку.

Желудок ухает вниз, словно брошенный в пучину якорь. Зачем ему говорить со мной наедине? Элис задерживается на несколько секунд, и наши глаза встречаются. Затем она выходит, и дверь с тихим щелчком закрывается за ней.

Декан рассматривает меня, постукивая пальцами по столу в наступившей тишине. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Сердце колотится все сильней, пока я жду, что он скажет. Знает ли он, что я видела? Знает ли он о легендорожденных?

– Помощник шерифа Норрис сообщил, что вы… дерзко вели себя с ним прошлой ночью.

Я невольно открываю рот.

– Дерзко? Я едва пару слов ему сказала. Это он сам…

Декан Маккиннон поднимает ладонь, заставляя меня замолчать.

– У неуважения к представителям закона нет оправданий. Никаких оправданий для вашей дерзости.

– Я не…

– Я закончу, если позволите, – говорит он. Я стискиваю зубы, а руки, лежащие на коленях, сжимаются в кулаки. Элис пассивная, а я неуважительная? Раскаленная добела ярость поднимается внутри, доходит до сердца, до сжатых челюстей. – К счастью, я объяснил помощнику шерифа Норрису, что вы сейчас переживаете трудный период и попали в новую среду, которая, – он по-отечески улыбается мне, – отличается от той, к которой вы привыкли.

К чему я привыкла? Мысли бешеным вихрем крутятся в голове. Сначала коп-расист, потом декан, который верит ему, не давая мне шанса объясниться, а теперь…

– Ваша мать является…

– Являлась, – на автомате поправляю я его, в то время как мозг пытается осмыслить резкие повороты этого разговора.

Он наклоняет голову.

– Являлась. Разумеется. Ваша мама была уважаемой выпускницей своей кафедры. Она была успешной студенткой: патенты на процессы биохимического тестирования, новаторские работы по почвоведению. Я не знал ее лично, но мы вместе учились в Каролинском университете.

Мне хочется, чтобы руки перестали дрожать, и я медленно вдыхаю. Он застал меня врасплох, но я умею защищаться. Я закрываю глаза и представляю, как стена поднимается передо мной вверх, вверх, вверх.

– Я просто хотел сказать, что сочувствую вашей…

Я открываю глаза.

– Она не потеряна, – выпаливаю я.

Декан Маккиннон сжимает губы.

– Элис Чен – образцовая студентка. Но вы, мисс Мэтьюс? С наследственностью вашей матери, вашими баллами и аттестатом – я бы сказал, что у вас есть потенциал стать блестящей студенткой.

Я не знаю, что на это сказать. Я не знаю, можно ли назвать меня блестящей. Я знаю, что моя мама была блестящей, и я знаю, что я – не она. Декан переводит взгляд на дверь у меня за спиной.

– Наставник, назначенный вам, свяжется с вами сегодня. Вы свободны.

Я выскальзываю за дверь. От расстройства и унижения у меня кружится голова. Элис, неподвижно сидящая на скамейке в конце коридора, вскакивает на ноги. Я подхожу ближе и вижу ее покрасневшие глаза и следы от слез на лице. В дрожащих пальцах она держит смятую салфетку, скручивая ее в подобие веревки.

– Элис, – начинаю я, оглядываясь на дверь декана. – Ты не поверишь, что там случилось. Я так зла…

– Ты зла?! – выдыхает Элис. – А ты думаешь, как я себя чувствую?

Я вздрагиваю, сбитая с толку от ее ярости.

– Нас не выгоняют. Это хорошо.

– Это нехорошо! – Она прикрывает рот рукой, подавляя всхлип, который вырывается из самой глубины ее груди.

Я протягиваю руку к ее плечу, но Элис отступает так, чтобы мне было не достать.

– Я…

– Прошлой ночью все не было хорошо! – Ее голос эхом отражается от стен пустынного административного здания, от перегородок между рабочими местами и кафельного пола. – Нас почти исключили. Мои родители кишки бы мне выпустили, если бы это случилось. Мне и так достанется после того, как он им позвонит!

По ее лицу снова текут слезы.

– Я понимаю, но…

– Не всем удается получать хорошие оценки, ничего не делая, как тебе, Бри. Некоторым из нас приходится упорно трудиться. Мне пришлось упорно трудиться, чтобы сюда попасть. Это была моя мечта с тех пор, как… с самого начала! И ты это знала.

Я поднимаю руки.

– Извини! Мы больше не будем уходить из кампуса.

– Хорошо.

Я качаю головой.

– Но в каком-то смысле я рада, что мы это сделали, ведь в этом университете происходит кое-что реально странное. Прошлой ночью там был этот парень…

– Ты серьезно пытаешься сменить тему прямо сейчас? – Элис делает шаг назад. – Чтобы рассказать мне про парня?

– Нет! – восклицаю я. – Ты меня не слушаешь…

– Так вот почему ты так себя ведешь? Из-за парней? Теперь учеба для тебя – это просто большая вечеринка? – Ее глаза расширяются, а голос становится холодным, словно она только что застала меня за воровством или списыванием. – Вот в чем дело, да? Вот почему ты записалась на те курсы.

Я моргаю.

– Какие…

Она горько смеется.

– «Английский 105: Композиция и риторика»? Да ладно, Мэтти! Ты во сне доклады пишешь, ты никогда не готовишься к выступлениям и все равно получаешь отличные оценки. «Биология 103: Введение в растения Пьемонта»? Твоя мама была ботаником! Я ничего не говорила раньше на этот счет, но теперь все ясно. Ты записалась на занятия, где сможешь отсиживаться, ты почти все пропустила мимо ушей на экскурсии по кампусу, а теперь мы влипли из-за тебя. Ты просто приехала потрахаться, да?

Стыд расцветает в животе. Стыд и немалая доля смущения. Мне самой не казалось, что я выбрала курсы, чтобы отсиживаться. Может быть, они не такие трудные, как другие, но просто находиться здесь – уже непросто. Поддерживать стену, скрывать существование Бри-После. А теперь еще и магия. Следом за стыдом тут же приходит и гнев, сжигающий стыд в огненном вихре. Элис даже не знает о Бри-После. Элис вообще ничего обо всем этом не знает!

– Тебя не заставляли ехать на карьер, – резко отвечаю я. – Ты могла отказаться.

Элис тяжело вздыхает.

– Ты все лето так себя вела. Словно ничто не имеет значения. Я не могла отпустить тебя одну с Шарлоттой Симпсон!

– Так что, теперь ты тоже моя нянька?

– После прошлой ночи ясно, что тебе без няньки не обойтись. Если ты… – Она останавливается и отводит взгляд, крепко стиснув зубы, сдерживая слова, которые собиралась произнести.

Я развожу руками.

– Говори уже, что собиралась, Элис.

Она отворачивается.

– Мы подали документы, когда твоя мама была еще… Я понимаю, что для тебя все изменилось. Я пытаюсь понять, но если ты не хочешь здесь находиться, если ты не собираешься относиться к этому всерьез, то, может, тебе лучше поехать домой.

Мне будто отвесили пощечину. Я чувствую, как под веками скапливаются горячие слезы.

– Домой? Куда именно? Вернуться, чтобы снова стать девочкой-у-которой-умерла-мать в маленьком городке сплетников?

Каролинский университет был нашей мечтой.

Элис смотрит на меня, и по ее глазам я понимаю: за последние двадцать четыре часа она уже успела представить, как делает все в одиночку. Без меня.