– Так где же ваш самоубийца? – спрашиваю я у полицейского. Тот ведет меня в находящуюся рядом входную комнату на первом этаже. В этих маленьких шахтерских домах прихожих не бывает – перешагнув порог, сразу попадаешь в жилое пространство. Прихожая – это удел буржуазии, как и высокие потолки на первом этаже, которые говорили в прошлом о богатстве собственника. Справа от входа вдоль окна, которое выходит на улицу, стоит диван. Покойник находится на этом диване в сидячем положении. Его голова наклонена в правую сторону, оружие так и осталось в левой руке. Револьвер калибра 7,65.

Согласно французским стандартам, калибр оружия практически соответствует диаметру пули. Поэтому для оружия калибра 7,65 могут подойти пули диаметром 7,65 миллиметра. Не следует путать французские стандарты с англосаксонскими: оружие с калибром 22 LR (long rifle — англ. «длинный винтовочный») не является оружием, для которого подходят пули диаметром 22 миллиметра, что почти соответствовало бы калибру небольшой пушки. В английской системе мер такой калибр соответствует пуле диаметром 0,22 дюйма, то есть 0,5888 сантиметра – около 6 миллиметров.

Прежде всего мне нужно выставить всех за дверь, что не так уж и просто при наличии безутешно рыдающей супруги, не желающей сдвигаться с места. Тогда я применяю свое секретное оружие: угрожаю немедленно перевезти тело в Институт судебно-медицинской экспертизы. Такая угроза действует безотказно. Когда я работаю, мне не нужны ни родственники жертвы, ни кто-либо еще. Следует отметить, что мои предварительные наблюдения защищены тайной следствия, и никто, кроме полиции и следователей, не должен ничего знать до тех пор, пока я не отправлю свой отчет судье. Особенно родственники жертвы, так как, если речь идет об убийстве, в более чем 80 % случаев оно совершается тем или членом семьи.

Кто, если не муж, может быть больше заинтересован в убийстве жены, и наоборот?

Тем, кому хочется совершить столь ужасное преступление, стоит напомнить, что человечество придумало такое простое решение, как развод. В общем, необходимо соблюдать тайну следствия, в том числе и в отношении родственников. Дело в том, что, если возможный убийца будет знать об обнаруженных мной деталях, он может изменить свои показания в соответствии с этими данными. В таком случае на вопросы следователей он даст заранее приготовленные правильные ответы.

Наконец в комнате становится спокойно, а торнадо перемещается на тротуар, где шум никому не мешает. Я приступаю к работе в соответствии с неизменным ритуалом, который заключается в организации удобного пространства: убираю куртку подальше и открываю комплект с набором инструментов, который вот уже многие годы представляет собой ярко-красный рюкзак, как у спасателей. Мне нравится его цвет, потому что так меньше шансов забыть рюкзак впопыхах на месте происшествия. Я надеваю перчатки для… мытья посуды. Вот уже больше 30 лет как я использую эти перчатки, всегда отдавая предпочтение ярким цветам – розовому или желтому, – из-за их прочности. Хирургические перчатки легко рвутся, их нельзя использовать повторно, и они стоят очень дорого. Перчатки для мытья посуды можно мыть, они прочные и гораздо более дешевые. Затем я готовлю контейнеры для забора биоматериалов – один для крови, второй для мочи – с соответствующими инструментами: шприцами и иглами. Забор крови и мочи (если есть) производится на регулярной основе у всех исследуемых мной трупов для последующей отправки биоматериала на химико-технологический анализ по запросу судьи в случае необходимости. Наконец, я достаю термометр для измерения температуры трупа – это единственный эффективный метод для определения давности наступления смерти. Как правило, я достаю все необходимое с самого начала, чтобы ничего не забыть.

Тем временем полицейские объясняют мне ситуацию. Марко – итальянец по происхождению. Его отец эмигрировал из Италии в 1960-е годы, чтобы пойти в шахты. Работы тогда было очень много: спрос был такой, что шахтеров искали и в Италии. Затем на смену итальянцам пришли марокканцы. Марко входил в число второго поколения этих работников, которое было полностью интегрировано в бельгийское общество. Его отец всю жизнь работал на шахте и умер от антракосиликоза – профессионального заболевания, при котором поражаются легкие людей, работающих в угольных шахтах и весь день вдыхающих угольные частицы безо всякой защиты. Эти угольные частицы так и остаются в легких и в конечном счете уносят жизни шахтеров. Что касается Марко, он работал в металлургии и досрочно ушел на пенсию, после того как его предприятие закрылось, проиграв азиатским конкурентам, предлагавшим металл по гораздо более низким ценам. Марко уволили в 52 года, хотя он всю жизнь работал на одном и том же предприятии – не помогли ни забастовки, ни профсоюзные манифестации, ни политическая активность. На момент смерти Марко было 57 лет.

Как обычно, я обхожу всю комнату и осматриваюсь повсюду, не прикасаясь ни к чему.

На столе я вижу письмо, написанное от руки. Марко продолжал использовать для письма бумагу и шариковую ручку в эпоху господства компьютеров и смартфонов. Это письмо, которое он собирался отправить в свой банк. Судя по всему, оно так и осталось неоконченным. Тут же находятся некоторые лекарственные препараты: гипотензивное средство^[7], средство для снижения уровня холестерина в крови, лекарство от сахарного диабета – обычный набор для мужчины его возраста и телосложения. Марко весил 88 килограммов при росте 168 сантиметров. Мне очень нравится повторять следующую фразу: «В жизни все логично: если много жрать, растолстеешь». Наряду с еще одной: «Единственными толстяками в Бухенвальде были те, кто стоял на сторожевых вышках». Если бы Марко следил за своим питанием и больше двигался, он похудел бы и легко обошелся без всех этих лекарств. Вместо этого он собирался сделать себе бариатрическую операцию, или рукавную гастропластику, – проще говоря, удалить часть желудка с целью уменьшения его объема. В результате такой операции притупляется чувство голода, в желудок попадает меньше пищи, и вес снижается. Многие люди с лишним весом и даже страдающие ожирением предпочитают сделать себе хирургическую операцию, чем приложить хоть какие-то усилия для снижения веса, в то время как некоторым другим людям, несмотря на все их огромные усилия вернуть здоровье и обрести более высокое качество жизни, действительно остается только этот вариант.

Марко женился на Маите. Он встретился с ней на профсоюзном собрании. Молодые люди сразу же влюбились друг в друга. Через два года они поженились. Еще через два года у них родился первый ребенок, которого они назвали Марио. Я смотрю в окно и вижу мальчишку. На тротуаре он стоит рядом со своей матерью, Маите. Они ждут, когда я закончу осмотр тела.

Вот теперь я готов. Сначала осторожно освобождаю руку Марко от оружия, предварительно сделав соответствующую фотографию. Мне очень нравится огнестрельное оружие, и я обожаю ходить в стрелковый тир, когда есть время. Убираю оружие Марко в безопасное место. Я всегда делаю это сам с тех пор, как однажды во время осмотра человека, погибшего от огнестрельного оружия, я передал это оружие сопровождавшему меня полицейскому. Вдруг раздался выстрел, и пуля просвистела над моим правым ухом. Оружие выстрелило в результате неосторожного обращения с ним полицейским и чуть не отправило меня на тот свет. Так что я начинаю осмотр трупа только после того, как оружие окажется в безопасном месте.

Оружие в руке Марко – это револьвер. У него есть барабан, что можно увидеть, например, в ковбойских фильмах. Пистолеты, в отличие от револьверов, имеют магазин, размещаемый в рукоятке. Для судмедэкспертов это существенное различие, потому что пистолет выбрасывает гильзу одновременно с вылетом пули из ствола. Так что, если стрелок не подбирает гильзу, она находится на месте стрельбы, в то время как у револьвера гильза остается в барабане. Между тем эти детали патрона являются отличными индикаторами калибра боеприпаса и всегда могут быть соотнесены с тем оружием, из которого были выпущены, благодаря характерным следам на их поверхности. Это так называемые следы выстрела, уникальность которых можно сравнить с отпечатками пальцев. В данном случае удаления гильзы из оружия не было.

В двух сантиметрах от того места, где был ствол оружия, я замечаю отверстие от пули, расположенное прямо на левом виске. По всей видимости, входное отверстие возникло в результате стрельбы в упор. Проще говоря, это значит, что пуля вошла в голову при контакте оружия с кожей. При стрельбе из огнестрельного оружия пуля вылетает из ствола вместе с языком дульного пламени, длина которого в среднем составляет от двух до четырех сантиметров в зависимости от качества пороха. Затем из ствола вылетают раскаленные частицы пороха вместе с дымом. Другими словами, пуля вылетает из ствола с остатками продуктов воспламенения пороха, находившего внутри гильзы. При стрельбе в упор все эти остатки под давлением выбрасываются под кожу жертвы через отверстие, которое образуется при прохождении пули. Давление создает небольшую подкожную полость, а пламя прижигает края, которые дым и копоть окрашивают в черный цвет.

На коже Марко остались как раз такие следы. Классические признаки выстрела в упор, присутствующие во всех случаях самоубийства с использованием огнестрельного оружия. Я никогда не встречал, чтобы самоубийцы, целясь в себя, держали оружие на расстоянии от своей кожи. С другой стороны, похоже, что угол стрельбы соответствует входу пули спереди. Принято считать, что стрельба по траектории воображаемой линии, является верным признаком самоубийства в отличие стрельбы сзади по этой же траектории – в этом случае речь идет об убийстве. Мне никогда не приходилось видеть самоубийцу, который пустил бы себе пулю в затылок.

Пока все в порядке: признаки соответствуют самоубийству. Остается только проверить, был ли покойный левшой, как 15 % населения.

Родственники ждут окончания осмотра за дверью, и они знают ответ. Я отправляю одного из полицейских с просьбой задать им этот вопрос и незамедлительно получаю узнаю: Марко был правшой. Тогда следуют уточняющие вопросы: какой рукой он брал стакан, как забивал гвоздь или откручивал пробку от бутылки с водой. Все присутствующие на месте трагедии родственники без исключения однозначно утверждают, что он выполнял все эти действия правой рукой. То есть он владел правой рукой гораздо лучше, чем левой.

И вот это никак не укладывается у меня в голове. Как уже говорилось, самоубийцы не стреляют себе в затылок и не держат ствол на расстоянии от виска, зато они всегда используют доминирующую руку. А у Марко доминирующей рукой была правая, а не левая. И вот здесь вся гипотеза полицейских разрушается: появляются подозрения, что самоубийство, в котором никто из присутствующих не сомневался, может быть убийством. Я ставлю об этом в известность судью на глазах у ошеломленных полицейских. Судья вызывает сотрудников криминалистической лаборатории и эксперта по баллистике Эдуара Томбера.

Через час все уже на месте происшествия. Первым к своей работе приступает эксперт-криминалист. Он делает смывы с рук трупа, чтобы проверить наличие на них следов пороха. Увидеть эти следы невооруженным глазом невозможно. При стрельбе из огнестрельного оружия, как я уже описывал выше, частицы пороха и дым вылетают не только из ствола, но и из всех щелей и зазоров оружия. Эти частицы попадают на руку, в которой оно находится. Смывы исследуются с помощью специального сканера или химическим методом. Такой анализ требует некоторого времени, и на месте он не проводится.

Поэтому результатов придется дожидаться в течение нескольких дней. Ну а пока под руководством судьи и назначенного прокуратурой следователя начинается предварительное расследование. Следователь задает мне совершенно закономерный вопрос:

– Ты уверен в этом?

– Я уверен в том, что, во-первых, оружие у него находилось в левой руке и, во-вторых, что он был правшой.

– В этом есть определенная логика, но является ли это доказательством убийства?