Думать об этом сейчас некогда – мы договорились встретиться с Талией и поработать над школьным заданием. Я быстренько принимаю душ, вытираюсь, наношу лосьон и косметику, высушиваю кончики волос, одеваюсь и очень-очень стараюсь не думать ни о чем, кроме сказок и историй, фольклора и мифологии.

Знала я, что ни фига из этого не выйдет.

Встречаемся мы в «Перле» на Проспекте. Опаздываю, поэтому сажусь в автобус, хотя добраться можно и пешком. Обхожу компанию мелких, которые сидят у дверей на тротуаре. Одна из них, с синими волосами и в клетчатом шарфе, хотя на улице жарко, учится в нашей школе. Талия машет мне сквозь раскрашенное стекло.

Есть что-то такое в пустоте, которую чувствуешь после секса. Я ощущаю внутри стенки – отшкрябанные, тонкие, вот-вот сломаются. А еще – саднящее ничто. Это максимум, что я ощущаю. Стенки и ничто.

Талия читает бесплатную еженедельную газету, придерживая страницу пальцами, забыв про все на свете.

– Ты слышала, что некоторые чуваки возбуждаются, когда сосут нос партнера? Оказывается, бывает такое. Называется носолингус.

– Фу, – говорю я.

Талия сворачивает газету.

Знала я, что ничему это не поможет.

– Ну, что думаешь? – начинаю я. – В смысле, ну, нам обеим нравится Дафна. Может, про нее и напишем?

– А вдруг не хватит материала? Задание-то на весь учебный год.

Я знала, что только еще больше все испорчу, но мне очень хотелось прижаться кожей к коже, виском к виску, ощутить тепло в холодном-холодном теле. Эдисон все слал мне сообщения. А я все писала Поппи, а она не отвечала. Тогда я попросила Эдисона прийти. Он пришел. И мы с ним… Потом он ушел. И вот я здесь.

Запрещаю себе возить ладонями по лицу, чтобы не размазать подводку. До приезда Поппи Талия некоторое время была моей лучшей подругой. Нам тогда было лет одиннадцать. Я постоянно ходила к ней в гости. И папа ее всегда был рад меня видеть. А потом, к концу средней школы, я начала пить. Начала курить травку и кое-чем другим баловаться тоже. Экстази, шрум, кислота. Начала водиться с парнями, перешла к петтингу, потом к минету, а там и к сексу. Талию это, видимо, напугало – то есть и она в итоге стала заниматься тем же, только в старшей школе.

Мы с Талией так и остались подругами, но отношения у нас изменились. Она больше тусовалась с Пас и Ро, а я – со своим очередным парнем. А потом сексом стали заниматься уже все, никого это больше не волновало, и все-таки дистанция между нами сохранилась. Сохраняется и сейчас. И мне от этого плохо.

А потом, в предвыпускном классе, Талия с Эдисоном начали встречаться. Похоже, влюбились друг в друга по-настоящему. Меня это бесило. Раздражало. Доводило до ручки. Талия у нас глупая, романтичная и наивная. Было ясно, что Эдисон будет ей изменять.

И вот она смотрит на меня.

– А есть какая-то история, которая вызвала у тебя действительно глубокий отклик? С первого раза?

Я думаю об Эдисоне: его лицо сверху, но он меня не видит.

– Медея, – отвечаю я. – Ее история не выходит у меня из головы.

– А как ты думаешь, в чем настоящая сила этих историй? Их придумали много тысяч лет назад и до сих пор пересказывают, – говорит она.

– Может, с этого и начнем? С «в чем сила этих историй»? – предлагаю я.

– И откуда взялась эта сила, – добавляет Талия.

– Сила, например, в том, как именно их рассказывают, – говорю я. – Как именно рассказывают, почему, кто – в этом тоже своя сила. – Я допиваю кофе, а когда поднимаю глаза, Талия смотрит мимо меня и на лице у нее приветливая улыбка. Я поворачиваюсь, оглядываюсь через плечо. Там Руми.

– Привет! – здоровается Талия. – Ты здесь работаешь? А мы и не знали.

Руми доливает мне кофе в чашку. Капля падает на скатерть, я накрываю ее салфеткой.

– Деньги-то нужны, – говорит он. – А вы тут что делаете?

– Обсуждаем школьное задание, – объясняет Талия. – Которое на весь год.

– Вы за него уже взялись? – удивляется Руми. Смотрит на меня, на Талию – я все молчу.

Она тоже на меня смотрит. А потом говорит Руми:

– Да, с нашей училкой не забалуешь. Зато у нее связи в Университете Вашингтона, и, если мы хорошо справимся, она это оценит, так что мы с Вирджинией стараемся. – Талия смеется и слегка поводит плечами, будто стесняясь нашего честолюбия.

– И о чем писать будете? – спрашивает он.

– Пока еще не решили. О том, в чем сила мифов? Как так вышло, что они просуществовали столько времени? Мне нравится история Дафны, Вирджинии нравится Медея, так что, наверное, возьмем греческую мифологию.

– Занятно, – говорит Руми.

Оба смотрят на меня, но я продолжаю молчать.

– У меня смена почти закончилась, – говорит Руми. – Скоро вернусь.

Талия бросает на меня взгляд.

– Ты чего такая странная? – спрашивает она.

– Я это… – начинаю я и умолкаю.

Талия пристально всматривается в меня, нахмурив брови (как она делает себе такие идеальные брови? Прямо из восьмидесятых).

– Так, ну ладно, в чем сила мифов? В том, как их рассказывают? Мифы продержались очень долго. Больше ничто не обладало такой силой. Может, дело в том, что мифология – это религия культуры, которая ее породила? А в чем разница между мифологией и религией? Мифология – это чужая религия?

– Ага, – соглашаюсь я. Бросаю взгляд на Руми, снова смотрю на Талию. Перед глазами яркие картинки из большого сборника греческих мифов. Чувствую его тяжесть на коленях. – Но кроме того, дело в самих историях, мне они дают чувство защищенности. Понимаешь, о чем я?

– Мне тоже, – говорит Талия.

Мы обе умолкаем, а потом она видит, что я не отвожу глаз от Руми, на лице возникает неодобрение – глубокая морщина появляется между совершенно прямыми бровями.

Я чувствую, что щеки пощипывает, прижимаю холодные пальцы к горячей коже. Изо всех сил стараюсь не смотреть на Руми, чтобы Талия не перехватила мои взгляды, но все равно вытягиваю ноги, длинные и загорелые, и замечаю, что его взгляд скользит по моим голым ногам, по плечам, по лицу. Он улыбается мне из-за стойки. Возникает ощущение, что он до меня дотрагивается. А потом снимает передник, подходит, садится за наш столик, и мне приходится делать вид, что пространство между нами не наэлектризовано.

Он дотрагивается до моей чашки с кофе.

– Можно?

Я киваю и понимаю, что Талия опять за мной следит, смотрю вниз, мимо Руми, который пьет из моей чашки. Пытаюсь представить, каковы на ощупь его губы.

Талия захлопывает крышку ноутбука.

– Мне нужно в магазин.

– Уже? – удивляюсь я.

– Мы утром собирались, но папу вызвали к футболистам. Руководительница программы на той неделе попала в аварию, теперь он ее замещает и говорит, что это вообще кошмар. Мы собрались ребрышки готовить, папе нужна приправа.

Мы когда-то вместе готовили у Талии дома. Всякие красивые блюда, на которые уходил целый день и от которых запахи плыли по всему дому. В третьем классе, четвертом, типа того. Когда все еще было хорошо.

Папа Талии ждет снаружи – приехал ее забрать. Разговаривает с ребятами, которые сидят на тротуаре. Смеется, протягивает девчонке с синими волосами деньги, она улыбается ему снизу вверх, смотрит, как он открывает дверь. Он заходит внутрь поздороваться и задает обычные родительские вопросы, какие задают друзьям дочери, а потом они уходят – рука его у Талии на плече, он направляет ее к выходу.

Руми смотрит, как я смотрю им вслед, и будто бы видит, что у меня в голове.

– Хочешь, сходим куда-нибудь вместе? – предлагает он.

Руки у меня под столом. Я потираю средний палец большим.

Нужно отказаться.

Солнце жарит в лицо, пробиваясь сквозь окна, подсвечивает мне глаза, они, наверное, блестят. Аромат кофейных зерен, гул голосов, гудение машинки для эспрессо, никто не обращает на нас внимания. Я собираюсь нагнуться к нему ближе, вижу, что он бросает взгляд на мои губы, хочется, чтобы он придвинулся, почувствовал запах моих духов.

– Сбежим? – предлагает он. Будто спасает меня из башни.

Я все равно просто притворяюсь. Все это притворство.

Мы собираем малину. Тетя Руми заправляет общественным садом за Магазином Дика в Уоллингфорде. Добираемся туда пешком, хотя далеко и нужно переходить шоссе. Сад на их земле, такой огромный огород: растет виноград, тыквы, как лава, выплескиваются из раскрашенных в яркие цвета автомобильных покрышек, повсюду цветут цветы. Старик в соломенной шляпе голыми руками ковыряется в салатной грядке, кивает, когда мы проходим мимо. Семьи и парочки собирают ягоды – пальцы перемазаны красным, в волосах искры солнца.

Я почти все отправляю в рот. Ягоды сочные, теплые, а я хочу есть. Понимаю, что во рту у меня давно уже не было ничего, кроме кофе и спиртного.

Пока мы с Руми почти не разговаривали. Он не упоминал про Поппи, я тоже, хотя внутри что-то ноет, я все гадаю, где она. А Руми просто привел меня в этот замечательный сад. Он улыбается, но не мне. И вообще пытается часто на меня не смотреть. Смотрит на ползучие, зеленые, сладко пахнущие кусты малины. На других людей – голоса их звучат приглушенно. На ягоды, которые я задерживаю в руках, на то, как я откидываю волосы с лица – зря не взяла резинку.

– Ну-ка, – говорит он. Собирает мои волосы. Пальцы у него загрубевшие, шершавые. Ими он касается моей шеи. Сворачивает волосы в узел. Вытаскивает что-то из кармана, вставляет – узел держится.

– Что это ты туда вставил?

Он опускает ладонь мне на затылок, потом смещается, чтобы я видела его лицо.

– Карандаш из «Перла». Я часто ворую карандаши – ненамеренно.

Мне почему-то вспоминается Талия, каково было смотреть на нее и думать про нас с Эдисоном.

– Лира! – кричит Руми, глядя мне через плечо.

Из дома выходит девчонка-подросток, кожа у нее теплого охристого оттенка, как у Руми, волосы прямые, темные; она тащит щенка на слишком длинном поводке. Руми подзывает ее взмахом руки.

– Опять на ковер накакал! – докладывает девчонка. На ней высокие кроссовки с незавязанными шнурками.

– Она все-таки выгонит его из дома, – говорит Руми.

Щенок маленький, шоколадный, вислоухий, c купированным хвостом. Он обнюхивает мои ноги, виляя всем телом. Лира садится на траву, берет его к себе на колени и пытается обнять – он, похоже, решил облизать ей все лицо.

– Плевать мне. Я его никому не отдам. Он моя радость.

Руми вздыхает, смеется и говорит:

– Это моя сестра Лира и ее безмозглый пес Транкс.

Лира воркует, уткнувшись песику в шею:

– Кто тут у нас безмозглый пес? Ты мой сладкий безмозглый пес.

– Транкс, который из «Драконьего жемчуга»? – спрашиваю я у Руми.

– Ага, она на него подсела.

– Видимо, вообще подсела на аниме.

Руми кивает и смеется, и мне, вообще-то, хочется, чтобы Лира ушла, но она все вьется вокруг, пока мы собираем ягоды.

– У меня вот это приложение есть в телефоне, – говорит она, а мне не больно-то хочется с ней разговаривать. – В айфоне, у меня айфон. – Она смотрит на меня, я киваю и улыбаюсь, всем своим видом показывая, что, мол, круто. Руми ушел вперед, но, похоже, слушает. – В этом приложении можно делать стоп-моушен анимацию из лего. У меня есть специальный набор для съемок, а еще я использую лего из «Звездных войн», только у меня «Дар Неба» а не «Дарт Вейдер», потому что он копирайтный, а я не хочу, ну, типа попасть под суд.

– Ясно, – говорю я.

– Хочешь посмотреть?

Руми приподнимает подбородок – видимо, ждет, что я отвечу. Видимо, надеется, что я соглашусь. Мне немножко неловко, думаю, и ему слегка неловко – за сестру, которая надумала показать мне свое дурацкое видео. В результате я улыбаюсь.

– Да, конечно.

Она бежит за телефоном. Мы идем следом, Руми берет меня за руку. Знаю, что не надо, потому что как, как я теперь все это объясню Поппи? Да никак. Но ладонь у него теплая, шершавая, мне не хочется ее выпускать.