– Прошу, – повторил шеф, и жест свой повторил, причем так, что ясно – это обращено к нам двоим, ей и мне. – А что все затихли? – осклабился он. – Музыка, танцы, вино – сегодня можно все! Гуляй, душа!..

– Жратва, секс… – едва слышно продолжил я перечисленный боссом ряд греховных удовольствий.

Магнитофон вновь загремел:

Ты рас-с-сказывал мне сказки-и-и…

И все и вся вновь понеслось развеселой чехардой. Кроме нас с Алиной.

Она подчеркнуто уселась в дальней стороне стола, где было пусто, и лишь тут я заметил, что исчезли Степаныч с Ракитиным – шут их знает, куда и зачем. Может, просто решили не смущать молодежь, может, захотели уединиться, чтобы вспомнить минувшие дни… Не знаю, словом. Алина присела, я послушно опустился на стул рядом, включив в себе галантного кавалера:

– Что предпочитаете? Шампанское?

– Шампанское?.. Нет, пожалуй. Красное. Вон то, «Лидия». Оно, конечно, на любителя…

Я чуть не вздрогнул. Лидия! Надо же, ирония судьбы. И подумал, что Лида скоро будет здесь… Ну и ладно! С Алиной у меня было и сплыло, несмотря на всю ее обворожительную ауру. Не скажу, что я был бесчувствен. Нет, я совершенно явственно ощущал, как эта магия влияет на меня, обволакивает незримым флером… Но я и сам ведь не лаптем щи хлебаю, знаю, как держать себя в руках, как не растаять – что я, дурак, что ли?

Так рассуждал я, наполняя «Лидией» хрустальный фужер. Тем часом в кабинет почтительно вошли два официанта в строго черно-белой гамме: штиблеты, брюки, сорочка, галстук-бабочка… Да, сорочки, пожалуй, могли быть побелее, посвежее, ну да ладно! Оба несли подносы с бараньими отбивными, распространявшими умопомрачительные запахи жареного мяса и специй.

– Угощайтесь, пожалуйста, приятного аппетита! – со сладкой улыбкой пожелал первый, видимо, старший по квалификации. Его напарник тоже старался улыбаться, но выходило это несколько напряженно, и действовал он без комментариев, впрочем, сноровисто.

Явление халдеев с роскошным блюдом было воспринято с восторгом, особенно девчонками, давно забывшими моральное унижение. Видать, такая халява перепадала им нечасто, а возможно, и вовсе впервые – и как знать? – может, и никогда больше такого не будет в их вряд ли светлой жизни…

Тут я поймал себя на том, что задумался, и даже не задумался, а просто представил, как это странно: то, что летят годы, зимы с веснами кружат равнодушной каруселью, им ведь совершенно пофиг наши мечты и судьбы, встречи и разлуки, память и печаль… Какая там твоя весна: семнадцатая, тридцать третья, пятьдесят восьмая пробегает мимо?.. Это тебе то свет, то тени, надежды и утраты, а жизни все равно…

– О чем задумались, чемпион? – шелковый голос Алины вытянул меня из оцепенения.

– Нет, – кратко ответил я.

– Что – нет?

– Не задумался.

– Вот как! А что же делал?

– Созерцал.

– Надо же, какие тонкости!.. – насмешливо протянула она. – Вы прямо прирожденный литератор.

– Все может быть, – бесстрастно сказал я. – Ну что, выпьем?

– Не возражаю. Но я не вижу вашего бокала.

– Мы снова перешли на «вы»?

Она не ответила. Вернее, ответила мимолетной усмешкой, слегка покручивая бокал в ухоженных пальцах с перламутровым маникюром.

Я наполнил рюмку «Араратом», тоже улыбнулся:

– Обойдемся без брудершафта?..

Алина глянула на меня искоса. Сумерки уже заполняли кабинет, и глаза ее казались темнее обычного – цвета благородной ореховой древесины.

– У вас хорошая память, чемпион…

Я рассмеялся:

– Ну, значит, точно стать мне литератором с такими данными! За что пьем?

Не знаю, что бы она сказала, но тут внезапно рядом с нами возник шеф. Грузно присел на стул, стоящий у торца стола, ухмыляясь заметно хмельно. Впрочем, я был уверен, что в любом состоянии он сумеет держать себя в руках, не потеряв самоконтроля.

Сейчас, впрочем, он держал в руке пузатый бокальчик не то с коньяком, не то с виски.

– Не помешаю? – спросил он тоном Мефистофеля.

– Что вы, Вадим Антонович! – искусственно обрадовалась Алина. – Я всегда рада вас видеть, и… и думаю, всегда мне будет приятно вспоминать время работы… нашей совместной работы…

– Так вот за это давайте и выпьем, – предложил он. – За дружбу, над которой не властны годы и обстоятельства. Вперед!

Ишь ты. Скажет ведь… Я туманно подумал, что и это у него не просто слова, а ритуал на полном серьезе, вера в способность запрограммировать будущее… Да и черт с ним!

Я вдруг ощутил, как мне хочется напиться. Не то слово! Нажраться, вусмерть, вдребезги, в хлам! Я вновь успел протрезветь, алкоголь все никак не мог пробить адреналиновый заслон, и я хватанул коньяку, ощутил роскошное послевкусие – тогда, в девяносто третьем году, еще весь «Арарат» был настоящим, даже рядовой сорт был еще если не божественным, то ангельским нектаром, если уже и начиналась какая-то псевдоармянская палёнка, то до Уфы она еще не добралась… и заев грушевым ломтиком, я с ходу, еще дыша коньячными парами, зарядил в себя вторую рюмку.

Шеф, прищурясь, смотрел на меня с живым интересом, а я, мельком отметив это, увидел, как Алина лихо осушила бокал, и понял, что и ей страшно хочется опьянеть, разорвать путы приличий и условностей, что ее нечто распирает изнутри, какие-то свои демоны, и ей ужасно хочется выпустить их в мир.

Не сомневаюсь, что это понял и босс. Он тут же наполнил ее бокал «Лидией», а мне наконец-то шибануло по мозгам, мир слегка поплыл, я начал ловить в нем проблески и движения, недоступные в трезвом состоянии… и понял, что сейчас немного приоткроется занавес, то, что сознательно недоговаривает шеф. И так же ясно понял, что всей правды он мне почему-то не скажет, и совершенно нереально спрашивать его об этом.

Однако, начала этот разговор Алина. Вино, похоже, и ее немного повело, и она я видимым удовольствием пригубила из бокала еще.

– Вадим Антонович, – сказала она, – мне кажется, что вы лучше, чем я, объясните суть дела.

– Надо прямо сейчас объяснить? – легкомысленно молвил я, рюмку чуть отодвинул – хватит.

– Желательно, – проронил босс. – Время – это даже не деньги. Это больше. Тянуть нечего.

Пока шла эта беседа, обстановка в кабинете изменилась. Музыка невнятно плескалась вполголоса – «Ласковый май», что ли, точно не помню, а дикое веселье начало сменяться дремучей лирикой: парни пустились выяснять, где тут можно уединиться с девчонкой – ну, это никакой проблемы не представляло, гостиница полупустая, снимай любой номер на час-полтора, только плати. Проблема оказалась в другом: три бабы на пятерых парней, хоть как крутись, ничего не выкрутишь, кривой расклад. Остается одно: по очереди. Но как рассчитаться на первый-второй?.. Вот она, засада. Всем хотелось быть первыми, и атмосфера стала потихоньку накаляться, а уже сильно бухие девки, понятно, не могли способствовать умиротворению, больше того, они по какой-то причине внезапно поскандалили между собой, двое вдруг вспыхнули с матом, визгом, хватанием друг дружки за космы.

Вадиму Антоновичу пришлось прервать то, что он собирался сказать мне:

– Граждане отдыхающие! – громовой голос прокатился по кабинету. – Прошу отдыхать культурно. Парни, я очень не хочу в вас разочаровываться. Все вопросы решать мирно! А вы, прекрасные дамы, если будете так себя вести, сдам в ментовку, даже глазом не моргну. Пятнадцать суток гарантирую! Будете говно месить на ассенизационной станции. Все поняли? Отдыхаем, радуемся жизни без конфликтов!

Этими вескими словами он сразу вразумил дебоширок и благородных ревнивцев, они как-то быстро расписали сложные темы, и вот уже Юра с плотненькой блондинкой в обнимку устремились в вестибюль. Прочие еще азартно, но конструктивно торговались.

Я мельком бросил взгляд в сторону уходящих, увидев, что Алина бодро тянет из другого фужера белое вино, должно быть, решив разнообразить рацион.

– Так что хотели сказать, Вадим Антонович?..

– А то, что наша уважаемая коллега, – он кивнул на Алину, – теперь и является основным совладельцем нашего бизнеса. Организация и проведение спортивных турниров. Прошу любить и жаловать!

Она отставила почти пустой бокал, аккуратно промокнула салфеткой губы.

– Насчет любить… ну, это особая тема, – дерзко съязвила она, – а вот жаловать придется, безусловно.

Вот зараза, кажется, я опять стал трезветь, осмысливая сказанное.

Итак: некто неназываемый, он же покровитель Алины, не желая светиться, формально передоверил ей долю в создаваемом бизнесе. Сделал ее зицпредседателем Фунтом, скажем так. И она с вероятностью в девяносто процентов сейчас его любовница…

Ну вот еще лучше – я испытал вспышку ревности. Да, вроде бы все пройдено, гештальт закрыт, как говорят ученые люди. Ну так какого черта?!

Не знаю, насколько это выразилось на моем лице. Конечно, я старался контролировать себя. Но шеф наверняка что-то прочел. Он замахнул свою порцию то ли виски, то ли коньяка, тонко улыбнулся:

– Я, пожалуй, вас оставлю, вы потолкуйте тут между собой…

Когда он ушел, Алина повернулась ко мне, уставилась таким взглядом, от которого мне стало жарко.

– Сударь, – раздельно произнесла она, и я понял, что ее невидимые демоны начинают выбираться в мир, – вы не хотите налить вашей даме еще вина?

– А кто тут наша дама?..

Смуглая кожа в вырезе ее декольте заметно пошла пятнами.

– А вот отвечать вопросом на вопрос тоже надо уметь…

– Слушай, – я чуть поморщился, – это словесное фехтование хорошо в меру. Перебор, он всегда перебор. Ты же сделала свой выбор, так я понял? У тебя… – тут я невольно повторил жест шефа, ткнув пальцем в потолок, – теперь кто?..

Кстати, ты можешь сказать мне, кто он?

Она медленно и как-то задумчиво покачала головой:

– Нет. И ты не спрашивай. Не надо.

Я пожал плечами:

– Не надо, так не надо. Но ты будешь с ним?

– Конечно. Скажи, я похожа на дуру?

– Да вроде нет.

– А зачем тогда спрашиваешь? Разве я это упущу? Да ни за что на свете.

– Ну вот. Я же не против. Флаг тебе в руки! Будь здорова и даже счастлива.

Она вздохнула, чуть закатив глаза и покачала головой так, как это делают взрослые, говоря с неразумными детьми, сама налила себе полбокала белого, выпила одним махом. Поставив бокал на столешницу, сделала жест пальцем: иди, мол, на ухо хочу кое-что сказать.

Я придвинулся к ней, она ко мне, и я ощутил ее шепот как жаркую волну, льющуюся в меня:

– Сережа! А ты сам дурак, что ли?

– Затрудняюсь сказать, – сумрачно сострил я.

– А хотя это неважно. Ты все еще не понял, кто я для тебя?!

– Кто?

– Я твоя пиковая дама, ясно? Я твоя судьба. Я никуда тебя не отпущу, и ты от меня никуда не денешься. Даже не думай! Я буду идти вверх, вверх и вверх, а ты будешь только мой, ты еще не понял это? Господи, и правда дурак!.. Все они – лестница в небо, ступеньки, а ты мой. Я хочу тебя. Хочу каждый день думать о тебе. Хочу сходить с ума, когда ты кончаешь в меня! Ты понял?! Повернись ко мне.

Я повернулся, и она впилась мне в губы бешеным поцелуем.

Глава 5

У меня захватило дух. Мне почудилось, что я проваливаюсь в колодец с лепестками роз – что-то вроде того, что было при императоре Гелиогабале, вернее, в сказках о нем… Впрочем, сказки намного интереснее, чем быль, я уверен, что большая часть исторических сведений, и чем древнее, тем больше – именно выдумки, сплетни, с годами превратившиеся в факты.

Итак, меня втянуло в розовый дурман, я как-то отуманился, поплыл… и Бог знает, что бы дальше могло случиться, но в этот волшебную ауру вплыло лицо Лиды.

Я настолько одурел, что не сразу вник в происходящее, мне почудилось, что это сон, галлюцинация?.. Не знаю, насколько долго я соображал, пока не сообразил, что это никакие не причуды восприятия, а самая что ни на есть реальность. Лида была здесь и, широко открыв глаза, смотрела, как я взасос, в смысле по взрослому, и изнемогая от страсти, целуюсь с какой-то неизвестной ей особой.