Одновременно, те кто раньше футболиста поддерживал и к нему тянулся, перестали принимать участие в моей жизни. Изредка наведывались Дуба, другие ребята из молодых, но их тоже затянули тренировки, игры, выезды. Исчез и Граблев, единственный кто звонил мне и предлагал помощь практически ежедневно. Причину исчезновения Фёдора я знал, тот перестал выходить даже на регулярные игры чемпионата. У Феди летом обострялось психическое расстройство, и он ложился на реабилитацию в больницу. Что до Спартака, команда играла крайне неважно, победы чередовались с поражениями, и отставка Бекасова маячила на горизонте. Хотя я не исключал, что уважаемому тренеру дадут доиграть сезон в угоду его прежних достижений на поприще.

Единственной весточкой от клуба стал звонок от Лени в один из первых дней.

– Ивана Сергеевича Павлова могу услышать? – строго спросил администратор, когда я поднял трубку.

– Говори, Лень, это я, – сказал я, узнав сходу голос спартаковского администратора.

– Леонид Анатольевич, – поправил вдруг Лёня.

– Как скажешь, Леонид Анатольевич, – согласился я, про себя надеясь, что официоз связан с тем, что Лёня передаёт вызов «на ковёр» из клуба, и, наконец, этот заветный для меня день настал.

– Иван Сергеевич, футбольный клуб «Спартак» уведомляет о том, что вы отчислены из первой команды и переведены в запас согласно поданному заявлению.

– Эм… ну я давно отчислен, вроде вопросов нет? Только не помню, чтобы заявление писал.

– Отныне вы больше не будете получать заработную плату в футбольном клубе «Спартак».

– Понятно. Ещё какие уведомления, Леонид Анатольевич?

– Футбольный клуб «Спартак» уведомляет вас о необходимости в течение 5 календарных дней освободить квартиру и переехать в общежитие 7-го таксомоторного парка Москвы при Мосавтолегтрансе.

– Ясно, – я стиснул пальцами трубку телефона.

Хоть я и не имел никакого отношения к происходящему, но представил насколько обидно было бы услышать подобные слова предыдущему владельцу этого тела. Отчисление виделось логичным шагом, но выселение…

– Также уведомляю, что поскольку вы не можете принимать участия в играх запаса, и во избежание привлечения вас по Статье 209 УК РСФСР, «Спартак» предлагает вам рабочее место сторожем на базе 7-го таксомоторного парка.

– Вы охренели там, Лень? – опешил я. – Какой на хрен сторож? Я – футбольный человек!

– Вань, извини брат, выбил тебе все что мог у Гайдая, но ты сам кашу заварил…

И с этими словами положил трубку, не дав задать вопросы. А вопросы были! Как легко в команде сделали виноватым меня – сначала в отсутствии результата в последних играх обвинили, теперь вот я оказывается сам какую-то кашу заварил. Я с минуту смотрел в отверстия на трубке, откуда из динамика шли противные короткие гудки. Вот это вы даёте, спартачи. Ладно, перевести футболиста в запас, это ещё куда ни шло, в конце концов регламенты, протоколы – все это необходимо неукоснительно соблюдать. Но человеку, оформившему дубль в финальном кубковом матче, предлагать работать сторожем в таксопарке…

Бред полный.

Но ожидаемо – Бекасов обещал, что не даст мне жизни и вот, пожалуйста. Получите – распишитесь, товарищ Павлов. Я положил трубку, понимая, что сделать все названое задним числом в клубе не могут и если даже есть «заявление», которое я не подавал, то рассчитать футболиста Павлова без его физического присутствия точно не смогут. Так или иначе, придётся вызывать меня необходимые бумаги подписывать. Тогда то и случится со Классниковым разговор. Я молчать не буду.

Примерно так отстояли дела, когда в Москву с отдыха вернулась Алла. То, что «что-то» не так, девушка почувствовала сразу. У такой породы стерв особая чуйка на отсутствие денег.

– Ванюша, я дома!

На пороге квартиры выросла мадам под метр восемьдесят ростом, на каблуках и в коротком сарафане, ногами от зубов и сиськами третьего размера. Лицо ее наполовину скрывание чёрные солнцезащитные очки и широкополая шляпа. В руках она держала светло коричневый чемодан на колёсиках производства Куйбышева.

– Почему ты меня не встречаешь… ой, – она увидела аппарат Иллизарова у меня на ноге и прикрыла рот рукой, вскрикнув. – Это такая травма ужасная?

Алла сняла очки, сложила в футляр и повесила на крючок шляпу. Глаза у неё были симпатичные, а мордашка очень даже милая. Дорогая штучка, что и требовалось доказать.

– Сказал бы, что у тебя такой кошмар!

– И чего, прилетела бы? – я улыбнулся.

– Ну конечно! Я же так тебя люблю, Ванюша… – Алла бросила чемодан, скинула босоножки и в режиме «вижу цель, не вижу препятствий» двинулась в зал, быстро переключившись с травмы муженька на более приземлённые вещи.

По пути правда чмокнула меня в щеку дважды – вот с этим вот «муа-муа».

В хрустальной вазочке Павлов хранил рубли – зарплата, премиальные какие выдадут и все в таком духе. Я именно оттуда таскал деньги последние дни. Сейчас количество рублей в вазе просело и составляло не больше сотни. Ни зарплаты, ни премиальных за последний месяц я не получал, а большую часть налички по прошлому месяцу Алла забрала в Сочи, где спустила все до копейки. Ну а чего, бабки футболист зарабатывал неприличные. Сегодня потратит – завтра снова будут.

– Мы тут с девчонками решили отметить возвращение в Москву в ресторане! – затараторила Алла, сунув клешню в вазочку.

Ну-ну.

Подмывало проучить Аллочку и я думал как этот процесс организовать. Потому с интересом наблюдал, как менялось лицо девушки, когда она вытащила из вазы содержимое – несколько смятых купюр.

– Не поняла? А где? – искренне изумилась она. – Ванюша, мне нужны деньги для ресторана!

– Что где, дорогуша? – я прикинулся под дурочка.

– Деньги… ты их переложил?

Она пошла рыться по стенке, заглядывая в другие вазочки. Изумилась ничего не найдя. Строго посмотрела на меня.

– Ванюша, это такой розыгрыш, где деньги?

– Нет денег, – признался я, вроде честно, но Алла только не поверила.

– Как нет? – она выпучила глаза.

– Как есть, только наоборот.

Понятно, что Алла моим словам не поверила. Облазив верхнюю часть стенки, начала искать в нижних ящичках. И для того красавице пришлось нагнуться. Сарафан без того короткий пополз вверх, собственно давая ответ на вопрос чем таки приглянулась участница конкурса красоты футболисту Павлову. Алла не носила нижнее белье. Совсем, чем вогнала меня в краску. А новое молодое тело тотчас откликнулось за мыслительными процессами в это время проворачивающимся в моей голове. Отсутствие у меня секса давно отпраздновало своё совершеннолетие, я облизал губы.

Тогда то и сформировалось понимание как эту дурочку проучить – именно так, как Алла заслужила. Понятно ведь, что такую интересную позу при обыске нижних полок девушка заняла неспроста.

– Шучу, – сказал я. – Деньги я перепрятал.

– Ура, – Алла тут же выпрямилась, в ладоши захлопала. – Дашь… ой, – снова вскрикнула она и затыкала пальцем с большим кольцом мне «ниже пояса». – Какой ты проказник, я так и знала, что ты будешь по мне скучать, – выдала она довольная тем, что приём «сгибание раком» сработал и дорогой Ванюша расщедрился…

Через полчаса я и Алла лежали на кровати, голые, но довольные. Шорты валялись на подоконнике, а сарафан одиноко висел на изголовье кровати.

– Ты такой ненасытный, – прошептала Алла. – Честно? Я никогда не получала такого кайфа и столько раз.

Хотелось верить, что ее комплимент не связан с последующей просьбой.

– Зай, в общем мне нужна тысяча рублей, дашь? – Алла игриво провела указательным пальцем по моей мускулистой груди.

Настало время сознаваться, что денег нет.

– Алла, дела такие…

И я кратко рассказал по ситуации, наблюдая как меняется лицо девушки. Денег у меня нет, с основы меня перевели в резерв без сохранения заработной платы, из квартиры я переезжаю в общагу, а игровую карьеру завершил.

– Ваня, ты дурак? – выпучила Алла глаза. – И что мне делать?

– Переедем в общагу, нарожаем детишек и будем жить долго и счастливо, – я пожал плечами. – А ты работать со мной в таксопарк пойдёшь, сторожем во вторую смену. Дело?

Алла после этих слов вскочила с кровати, как с раскалённой сковороды.

– Дурак! Ты кого-то себе нашёл? Я так и знала, что ты меня бросишь! – заверещала она, хватая помятый сарафан. – Сегодня я ночую у мамы!

Она оделась и направилась к выходу. Смешная такая, ей правду говорят, а она не верит.

– И знай, что это тебе дорого обойдётся! – заявила она.

– Тысяча рублей? – уточнил я, давя зевок, после секса тянуло ко сну.

Алла замерла, задумалась.

– Две! Иначе я уйду к нападающему Динамо!

– Скатертью дорожка. Дверь за собой закрой, нога ноет на сквозняки.

Через несколько секунд входная дверь хлопнула. Все больше тянуло в сон, и я наверняка бы заснул, но из коридора раздался телефонный звонок. Пришлось подниматься с кровати и плестись, прихрамывая, к телефону. Ходил я по-прежнему с костылями, но теперь с одним и то по большей части для того чтобы ногу попусту не перегружать. Телефон продолжал трезвонить, когда я поднял трубку.

– Павлов слушает.

Звонили из клуба. С другой стороны провода сообщили, что Николай Петрович Классников желает видеть меня в своём кабинете завтра в 9 утра.

Глава 7

«Люби „Спартак“ в себе, а не себя в „Спартаке“»

Николай Петрович Классников

К Классникову я прибыл сильно заранее назначенного времени. Притчей во языцех в футбольном мире была чёткость и пунктуальность начальника команды «Спартак». Несмотря на почтенный возраст, Николай Петрович прибывал в кабинет чаще всего за час до начала рабочего дня, то есть к 8 утра, когда остальной «Спартак» ещё не работал. Той же четкости и пунктуальности, Николай Петрович всегда требовал от своих подчинённых. Поэтому если сказано прибыть к нему в кабинет к девяти утра, то на месте следует быть заранее.

Кабинет руководителя команды располагался в уютном старом здании рядом с метро «Красносельская», неподалёку от проспекта Мира, там же в располагался Московский городской совет спортивного общества «Спартак». У здания с утра пораньше уже стояли два автомобиля – чёрная «Волга» Гайдая и чья-то красная «шестерка». Другие машины отсутствовали. Я был наслышан, что начальник спартаковской команды чаще предпочитал передвигаться пешком, чем на транспорте, но сегодня машина Николаю Петровичу для чего-то понадобилась.

Остановившись у искомого дома, я поднял взгляд и увидел окна кабинета Классникова – второй этаж, третье окно от угла. Окна открыли на проветривание, что ещё раз подтверждало – Николай Петрович на рабочем месте.

Подходя ко входу в здание я встретил человека, который в оригинальной истории следующие 10 лет поднимет Спартак на недостижимый уровень и заставит греметь имя клуба во всем мире – Олега Татьянцева. Выходя из дверей, Олег Павлович увидел меня, коротко кивнул в знак приветствия (судя по всему, до этого Олег и Иван не были знакомы, но знали друг друга в лицо) и сев в «шестерку» незамедлительно уехал. На лице Олега Павловича запечатлелось явное удовлетворение от посещения общества «Спартак» и одновременно – фирменная задумчивость. Следом из здания вышла другая не менее легендарная личность, но прошлых лет – Игорь Брутто, Чемпион Европы 1960 года в составе сборной СССР, легенда Спартака и многократный чемпион Союза. Он меня не заметил и погруженный в думы, пошёл вниз по улице в сторону станции метро.

Понятно.

Тут к бабке гадалке не ходи – Классников выбирал нового главного тренера для футбольного «Спартака». Конечно, как и во всем СССР директоров заводов и предприятий выбирали сами рабочие, так и тренера «Спартака» по уставу клуба выбирали сами игроки. Но по факту решение по главному тренеру принимал единолично Гайдай. И судя по тому, что Татьянцев и Брутто вышли из здания в разном настроении и расположении духа, выбор Николаем Петровичем оказался сделан уже сейчас.

Я зашёл в здание, где имелся турникет, а для того чтобы попасть внутрь – требовалось предъявить пропуск члена спортивного общества. Пропуск с собой не взял, поэтому пришлось объясняться с пожилым бдительным мужчиной – вахтёром.

– Вы куда собрались, молодой человек? – спросил старик, шаря по столу в поисках увеличительных очков.

– Мне к начальнику команды.

– А вы записаны?