Учитывая, что она не была в толпе людей, я предположила, что она новенькая. Возможно, ее друзья еще не приехали.

– Хочешь, я покажу тебе окрестности? – спрашивает она неуверенным, тихим голосом.

Я приезжала на экскурсию летом с тетей и дядей, но не откажусь от шанса сблизиться со своим первым потенциальным другом.

– Конечно. – Я переплетаю свою руку с ее. – Как тебя зовут?

– Кимберли. А тебя?

– Эльза – и в свою защиту скажу, что я родилась задолго до выхода диснеевского фильма.

Она издает легкий смешок.

– Твои родители, должно быть, обладают экстрасенсорными способностями.

– Тетя сказала, что мама назвала меня в честь шведской медсестры, которая спасла много людей в обеих мировых войнах и получила прозвище Ангел Сибири. Знаешь, Сибирь, Эльза, а затем и Холодное сердце, ледяная принцесса? Так что, возможно, у мамы действительно были экстрасенсорные способности. Довольно неубедительно. Я знаю.

– Нет. Это так круто!

Ее застенчивость медленно проходит, пока мы идем вместе. Теперь, когда у меня есть кто-то знакомый, я не чувствую себя такой одинокой и подавленной.

Моя улыбка становится шире, когда Кимберли показывает мне элегантные, огромные классы. Раздевалки. Бассейн – который я избегаю. Кабинет директора, про который она шутит, что посещают его только по-шекспировски трагичным причинам.

Мои три года в КЭШ будут замечательными. Я почти чувствую это.

Как только мы достигаем огромного ярко-зеленого футбольного поля, меня охватывает головокружение другого рода. Не только потому, что я страшная фанатка Премьер-лиги и ярая фанатка «Арсенала», как и дядя, но и из-за длинной дорожки, окружающей поле.

В этой школе определенно оборудование лучше, чем в моей предыдущей, и я могу продолжать бегать как обычно. Надеюсь, мое больное сердце больше не будет капризничать.

Толпа студентов собирается возле электропроводки, которая окружает поле. Нетерпеливый шепот и возбужденные взгляды витают в воздухе, и на вкус это чувствуется как Рождество или первое посещение парка развлечений. Кажется, всех естественным образом тянет в это место, и они продолжают множиться с каждой секундой.

– Элита.

– Они здесь.

– Я говорю, что это чемпионский год.

– Это точно.

– Ты видела, что этот мелкий засранец вытворял? Он стал еще более незаконным. Я бы его так…

– Заткнись. Он не знает о твоем существовании.

Пока все радостно болтают, Кимберли стоит у стены, ведущей к выходу. Ее легкая, хотя и робкая улыбка увядает, а светлая кожа еще больше белеет.

Я присоединяюсь к ней и прослеживаю за ее взглядом.

На поле игроки футбольной команды передают мяч друг другу головами или плечами. Они не играют и даже не в футболках команды. Школьная форма для девочек красивая, но для мальчиков – просто великолепная, особенно если у этих самых мальчиков подтянутые тела.

Они носят темно-синие брюки, белые рубашки и приталенные пиджаки, как у женской униформы. Разница лишь в том, что у парней в комплекте красные галстуки с символикой школы.

Внимание толпы переключается на четырех парней, стоящих в стороне, наполовину играющих с командой, наполовину болтающих друг с другом.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что они в своей собственной лиге.

Взгляд Кимберли остается прикованным к самому высокому парню, который подбрасывает мяч в воздух и смеется как начинающая молодая кинозвезда. У него классическая красота золотого мальчика – прилизанные светлые волосы, острый подбородок, загорелая кожа и ослепительная улыбка, сверкающая даже с такого расстояния.

Однако на лице Кимберли нет выражения восхищения или волнения, как у всех присутствующих. Оно больше похоже на… страх?

– Кто они такие? – спрашиваю я, когда любопытство берет надо мной верх.

– Они – элита из элиты, – ее голос дрожит, серьезно, он действительно дрожит. – Если ты хочешь иметь мирную жизнь в КЭШ, ты должна быть на их стороне.

– Это нелепо, – дети не могут владеть школой. – Кто этот золотой мальчик?

– Ксандер Найт, и он само определение слова «проблема», – выпаливает она быстро, как будто ее задница горит. – Ты мне нравишься, Эльза, и я действительно имею это в виду, когда говорю: держись подальше.

В любом случае этот тип меня не интересует. Я бросаю на него последний взгляд, чтобы еще раз все обдумать.

Волосы у меня на затылке встают дыбом, как иголки, когда я встречаюсь с самыми дымчатыми, самыми леденящими душу глазами, которые я когда-либо видела.

Я не заметила его раньше, потому что он был наполовину скрыт Ксандером и его мячом. Он почти такого же роста, как Ксандер, но с более развитыми плечами. В его униформе отсутствует галстук, а сам он выглядит невероятно красивым. Чернильно-черные волосы длинные и гладкие сверху, а по бокам зачесаны назад в своеобразном подобии андерката. Его нос аристократически прямой с неглубокой переносицей, хотя и кажется немного неровным при определенном ракурсе, будто ему раньше его ломали. Это маленькое несовершенство добавляет ему еще большей таинственности.

Что-то шевелится у меня в груди. Я не знаю, что это, но оно просто чувствуется где-то внутри.

Как будто заключенный прятался в уголках моей груди и теперь решил, что хочет быть освобожденным.

Я не могу оторвать от него взгляд, хоть и понимаю, что мне не стоит так открыто пялиться на него.

Он немо смотрит на меня со странным маниакальным интересом, слегка наклонив голову, будто видит старого друга.

Или врага.

– Черт! Черт! – Кимберли хватает меня за куртку и тянет в направлении выхода.

– Что?.. – Я недоверчива и немного растеряна из-за разрыва зрительного контакта с этим парнем.

– Просто иди, Эльза, – шипит она, когда ее быстрые шаги стучат по тротуару.

– Почему ты уводишь меня?

– Король, – бормочет она себе под нос. – Чертов Эйден Кинг.

– И… кто это?

– Он тот, кто делает все, чтобы соответствовать своей фамилии^[1]. Наследник «Кинг Энтерпрайес» и этой чертовой школы. Его родители и другие владеют этим местом, и, поверь мне, ты не хочешь иметь с ними дел.

– Хорошо.

Я ни хрена с ним не хочу. Он слишком привлекателен для этого. Я не могу понять, что на меня нашло, когда я встретилась с ним взглядом.

Парни меня не интересуют. Я слишком зануда для этого, и учеба всегда была выше любой любовной драмы.

Это не изменится.

Особенно с учетом того, что теперь моя мечта о Кембридже находится в пределах досягаемости.

Тогда почему мне не терпится еще раз взглянуть в эти металлические глаза?

– О черт! – Кимберли снова чертыхается. – Они идут сюда.

Я оглядываюсь через плечо и… конечно же, Эйден и Ксандер направляются к нам, а остальная футбольная команда следует за ними, как банда в фильме о мафии. Весь смех затихает, и даже болтовня случайных прохожих резко прекращается, и в воздухе воцаряется гробовая тишина.

Толпа расступается перед ними, как красное море расступилось перед Моисеем.

– Беги! – Кимберли шепотом кричит, ее ногти впиваются в мое запястье до тех пор, пока я не чувствую, что выступает кровь.

– С чего бы мне убегать?

Из-за моей борьбы с Кимберли они добираются до нас в мгновение ока и блокируют наш эпически неудачный побег к выходу.

Вблизи ресницы Эйдена густые и такие же чернильные, как и его волосы. Маленькая красивая родинка сидит в уголке его глубокого дымчатого глаза.

Он смотрит на меня сверху-вниз холодным, затуманенным взглядом, который соответствует цвету его глаз.

Называйте это инстинктом, но что-то подсказывает мне, что я должна его бояться.

Как тот заключенный, что-то цепляется за уголки моей груди, крича мне бежать и никогда не оглядываться назад.

Это нелепо. Я не знаю Эйдена, почему я должна убегать?

– Это же Берли? – спрашивает Ксандер Кимберли бесстрастным тоном, прежде чем его губы кривятся в жестокой ухмылке. – В этом году ты выглядишь еще зануднее.

Все вокруг нас разражаются смехом, бросая в ее сторону оскорбительные замечания. Мои щеки краснеют, но это не из-за смущения.

Кровь закипает от желания разбить взгляд золотого мальчика Ксандера о землю.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но меня прерывают, когда Ким опускает голову. Ее губы дрожат, когда она пробегает мимо Ксандера к выходу.

Он следует за ней с ухмылкой на губах.

Я должна была предвидеть, что произойдет в следующую секунду.

Должна была.

Сильная рука обхватывает мое горло и прижимает к стене. Моя спина ударяется о кирпич, и боль пронзает позвоночник, стягивая спазмом низ живота.

Я всегда считала себя храброй, но ничто, абсолютно ничто не могло подготовить меня к этому внезапному, агрессивному нападению со стороны совершенно незнакомого человека.

Серые глаза, которые я считала прекрасными несколько секунд назад, впиваются в мою душу с намерением убийцы, не иначе. Тень на его лице пугает меня больше, чем его хватка на моем горле.

Другой рукой он сжимает мою челюсть, и мои губы дрожат при мысли, что он свернет мне шею.

– Ч-что ты делаешь?!

Он наклоняется вперед, так что его рот оказывается в нескольких дюймах от моего, и рычит:

– Я уничтожу тебя.

Эти слова решают мою судьбу.

Глава 2

Два года спустя

Выпускной год. Последний год перед Кембриджем.

Могу я пропустить все это и все равно оказаться в Кембридже?

Согласно системе обязательных оценок, это невозможно.

«Мини Купер» так резко сворачивает на школьной парковке, что шины протестующе визжат.

Я ахаю.

– Ким!

Она ухмыляется мне, как будто это не она чуть не столкнула нас со столбом.

– Что? Сильвер почти влезла, а я больше не позволю этой сучке переходить мне дорогу.

Мои губы растягиваются в улыбке. Я так горжусь тем, как далеко продвинулась Ким за это лето. Она отправилась в путешествие за саморазвитием и вернулась уверенной в себе, улыбчивой девушкой.

Если бы только я могла избавиться от своего внутреннего хаоса так же успешно, как она!

Она смотрит на свое лицо в зеркале заднего вида.

– Как я выгляжу?

Хотите еще кое-что о поездке Ким? Она похудела более чем на двадцать фунтов и вернулась с потрясающим модельным телом. Даже ее лицо похудело, придав скулам соблазнительный вид. Хотя я действительно скучаю по ее пухлым щечкам. Мятно-зеленые блики в волосах делают ее похожей на фею. Она носит короткую юбку, слишком короткую. Иногда мне кажется, что даже слабый порыв ветра может открыть окружающим вид на ее нижнее белье.

Я отстегиваю ремень безопасности.

– Ты всегда была хорошенькой, Ким.

– Только для тебя, Элли, – она закатывает глаза. – И моего отца, но вы, ребята, не в счет.

– Эй, – я хмурюсь. – Грубо.

Она высовывает язык. Решимость искрится в ее темно-зеленых глазах.

– Сегодня я покажу всем этим лошкам, из чего я сделана. Я буду ходить с высоко поднятой головой, как ты.

Я не могу сдержать неловкой улыбки. Ким думает, что я смелая, но она не знает всей правды.

Сильвер стучит в окно Ким, ее ноздри раздуваются.

– Ты жирная сука!

Двое ее карманных болонок следуют за ней, как будто она их мама-утка. Они пыхтят и обмахиваются, но я сомневаюсь, что это как-то связано с погодой.

Сильвер Куинс – это клише дрянной девчонки во всех смыслах. Блондинка. Высокая. Стройная. Ее мать – член парламента. Ее отец – священник. Она также принадлежит к числу лучших учениц школы. Иначе говоря, всегда в первой десятке.

У нее есть все, и она следит за тем, чтобы все в Королевской Элитной Школе знали об этом.

Ким опускает стекло, улыбается Сильвер и показывает средний палец.

– Пошла ты, сука.

Челюсти Сильвер и ее подруг отвисают так сильно, так быстро, что они теряют дар речи.