– Ну, если вы считаете, что разговоры разговаривать слишком поздно, то я, пожалуй, пойду, – дразнюсь я и приподнимаюсь, собираясь уйти.

– Сядь! На место! – усмехается он. – Повезло тебе, что вечер выдался тихий.

Бартендер ставит передо мной бокал с шампанским, и я тут же подхватываю его, стараясь не улыбнуться.

– Это кому еще повезло!

Он хмыкает и чокается со мной:

– За Эперне.

– За Эперне, – шепотом повторяю его тост. Наши взгляды встречаются, и я делаю глоток шампанского. Оно холодное, шипит во рту и разжигает огонь внутри меня.

Глядя мне прямо в глаза, Тристан облизывает губы, смоченные в виски.

– Наверное, тебе не стоит так на меня смотреть.

Электрические разряды проскакивают между нами, и все остальные посетители бара словно проваливаются в небытие.

– Так – это как? – уточняю я.

– Как будто тебе хочется меня съесть.

Внутри меня все вздрагивает.

– Это очень самонадеянное заявление, мистер Майлз.

– Зови меня Тристаном.

Я закусываю щеку, стараясь не улыбаться. Мне нравится эта игра.

– Как хочу, так и буду звать, – одними губами отвечаю я.

Он резко втягивает в себя воздух и поправляет брюки в паху.

Это зрелище – как он прикасается к своему члену – делает что-то странное с моими внутренностями, и мое женское естество начинает пульсировать.

– С чего ты решил, будто я хочу тебя съесть? – шепотом спрашиваю я.

Его взгляд падает на мои губы.

– Потому что я хочу съесть тебя, и по правилам вежливости ты должна ответить взаимностью.

Его дерзость меня смешит.

– Боюсь, вежливости-то мне и недостает.

Нарочито медленно он поднимает свой приземистый хрустальный бокал и улыбается, поднося его к губам.

– И как тебе в образе мученицы?

– С чего это вдруг я мученица?

– Ну… – он небрежно пожимает плечами. – Ты все время говоришь, что я тебя не привлекаю, однако…

– Однако что? – шепчу я.

– Однако я чувствую, – мурлычет он, – как твое тело взывает к моему.

Наши взгляды пересекаются, и воздух покидает мои легкие.

– Каждый раз, оказываясь рядом с тобой, я чувствую, как наши тела разговаривают друг с другом. И не говори мне, что ты этого не чувствуешь, потому что я знаю, что чувствуешь, – шепчет он.

Мы долго-долго смотрим друг на друга, и между нами как будто зарождается вихрь.

– Ты дашь ей то, что ей нужно? – спрашивает он, поднося к губам бокал.

Я опускаю голову, сраженная его интуицией.

– Боюсь, что не могу этого сделать.

– Почему?

– Потому что ты не тот мужчина, который…

– …может тебе понравиться? – договаривает он за меня, явно веселясь.

Я прикусываю язык, не желая нагрубить.

– Расслабься, Андерсон; ты тоже не та, кто может мне понравиться. Так что не требуй от себя невозможного.

Я с облегчением улыбаюсь.

– Но… что происходит в поездке, то в поездке и остается, – добавляет он.

Все мое нутро трепещет от перспективы тайно заняться сексом с этим мужчиной.

Он отводит взгляд, глядит прямо перед собой, словно размышляя о чем-то, а потом улыбается и отпивает из бокала.

– О чем ты думаешь? – спрашиваю я.

– Ну, ты же знаешь, что однажды мы с тобой неизбежно… трахнемся.

Я смотрю на него во все глаза, и в воображении мелькает миллион порнографических картинок.

– Такое влечение не проходит просто так, Андерсон.

Руки покрываются гусиной кожей; он действительно тоже это чувствует.

– Так что, как мне представляется, мы можем воспользоваться этой поездкой с пользой для себя…

– Или?.. – подхватываю я.

Его темные глаза встречаются с моими:

– Или можем вернуться в Нью-Йорк и дождаться момента, когда я наконец возьму тебя измором – и тогда я трахну тебя прямо на твоем письменном столе. Это будет жестко, и мокро, и грязно, и еще неизвестно, кому вздумается заглянуть в кабинет и застукать нас.

Я шокированно моргаю. Ничего себе!

– Ну и самоуверенность у тебя!

– Я всегда получаю то, чего хочу, – он улыбается мне неторопливой, порочной улыбкой. – А хочу я тебя.

Все мои нервы превращаются в струны от музыки этих слов.

– Почему?

– Видишь ли… я мог бы сделать вид, что ты мне нравишься, что я хочу с тобой подружиться, или придумать еще какое-нибудь гребаное дерьмо. – Он делает глоток. – А мог бы просто сказать тебе правду.

– То есть?

Наши взгляды вцепляются друг в друга – не оторвать.

– Мысль о том, что ты меня ненавидишь в то время, как я тебя вылизываю, – просто охренеть как возбуждает, – выдает он шепотом.

Пульс громом грохочет в ушах.

Тристан наклоняется ко мне и выдыхает прямо в ухо:

– Я хочу услышать, как ты стонешь, Андерсон. – Его дыхание щекочет мою ушную раковину, запуская по телу миллион мурашек. – Я больше думать ни о чем не могу; мой член изнывал по тебе весь день.

Иисусе!

– Ты же не рассчитываешь мне понравиться, правда? – спрашиваю я, завороженная его требовательным тоном.

– Как друг… которому ты можешь доверить сексуально позаботиться о тебе, – разумеется, рассчитываю.

– И ничего больше?

– Ни в коем случае.

Я пью шампанское, обдумывая его слова.

– Я не из тех женщин, которые пойдут на такое, – шепчу я.

– А я как раз из тех мужчин, которые пойдут, аж бегом. Тебе даже говорить ничего не нужно – я сам все сделаю.

Кажется, будто воздух между нами пронизан сотнями маленьких молний.

Вот он, решающий момент, – он предлагает мне возможность найти в себе женщину, которую я потеряла. Я знаю, что у меня два варианта выбора. Я могу уйти спать в одиночестве и всегда с сожалением вспоминать о несбывшемся. Или могу заняться честным сексом с мужчиной, к которому невозможно сформировать эмоциональную привязанность.

– Мы едем в пивной погребок! – жизнерадостно объявляет за нашими спинами Нельсон, разрушая очарование момента. – Вы как, с нами?

Я оглядываюсь на нашу группу. Они уже стоят у двери, поджидая отстающих, и я понимаю, что пришла пора принимать решение.

– Эм-м… нет. С меня на сегодня хватит, пойду спать.

– А, ну ладно тогда. – И Нельсон поворачивается к Тристану: – А ты едешь?

– Нет, у меня встреча с подругой в этом баре. Она еще не пришла, – лжет он, не моргнув глазом.

Нельсон хмыкает:

– Вот везунчик! Тогда повеселись и за меня. – Он от души приголубливает Тристана ладонью по спине и улыбается нам обоим: – Ну, доброй ночи. Увидимся завтра.

– Доброй ночи.

Все наши машут на прощание и, гомоня, выходят из бара.

Тристан поворачивается ко мне:

– Твой номер или мой?

– Мой.

Я отпираю дверь своего номера. Тристан стоит у меня за спиной. Я чувствую загривком его дыхание и, кажется, вот-вот рухну в обморок… или в оргазм. Что так, что сяк, конфуз обеспечен.

Он пинком захлопывает дверь и, не говоря ни слова, обхватывает мое лицо ладонями и целует в губы, одновременно тесня спиной вперед к кровати. Его язык ныряет в глубину моего рта, он прижимает меня к себе, и все волоски вдоль моего позвоночника встают дыбом.

Какая разница, что из этого выйдет… целоваться этот мужчина умеет. Так что… будь что будет.

Наши языки исполняют совместный танец, и я даже глаз открыть не могу, чтобы посмотреть на него.

Происходящее настолько захватывает меня, что даже смешно.

– Господи, – бормочет он мне в губы.

Я хихикаю.

– Скорее, черт побери! – Он начинает торопливо расстегивать пуговицы рубашки.

– С чего такая спешка?

– А с того, что я хочу тебя голую, а голую тебя получить не могу, пока сам не буду голый. Это голый закон.

– Неужели существует какой-то голый закон?

– Да его все знают. Черт! – он закатывает глаза. – Я же велел тебе не разговаривать, помнишь?

Я смеюсь. Боже! Он такой забавный.

Он сдирает с плеч рубашку, и у меня перехватывает дыхание. Широченный мускулистый торс с порослью темных волос. Пресс в кубиках и клин брюшных мышц спускается вниз, уходя в брюки.

Господи помилуй!

Мне вдруг становится не по себе.

Уже сто лет как никто не видел меня обнаженной… страх какой.

Может, не надо?..

Он перехватывает мои пальцы и кладет на ширинку своих брюк. Улыбается, не отводя от меня взгляда.

– Сними их, – произносит он одними губами.

Сердце делает сальто в груди, и я медленно тяну бегунок молнии вниз. Головка члена выглядывает над резинкой трусов. Капелька смазки переливается на кончике, и у меня сводит судорогой все внутренности. Тристан разводит руки в стороны и улыбается, глядя на меня сверху вниз.

– Сделай это, – командует он.

Я стягиваю вниз сперва брюки, потом трусы. Его член – длинный и толстый – тяжело опускается между ног.

Вот же… черт возьми!

Я хватаю ртом воздух, не отрывая от него взгляда. Красивый мужчина. Хорош собой, хорошо сложен и хорошо одарен природой. Все слова куда-то деваются, пока я упиваюсь этим зрелищем… потрясающе!

Он порочно ухмыляется:

– Моя очередь.

Я набираю полную грудь воздуха, но успеваю только сказать:

– Я…

Он припадает губами к моей шее, и я запрокидываю голову. Он начинает расстегивать пуговки моей шелковой блузки, я хмурюсь и слегка отстраняюсь от него.

– Что такое?

– У меня…

Он выжидающе смотрит на меня.

– Я…

– Ты – что? – Он нежно целует меня, словно предлагая продолжить.

– Я очень долго не занималась сексом.

Он моментально становится серьезным, догадавшись, что к чему.

– С тех пор как?..

Я только киваю.

– Иисусе, Андерсон… зачем же так давить.

– Почему это тебе кажется, будто я давлю на тебя? – запинаясь, бормочу я.

Он всплескивает руками:

– Потому что… да к черту! – Он снова трудится над моей блузкой и наконец отшвыривает ее прочь, потом замирает и улыбается, глядя на меня с высоты своего роста.

Я зажмуриваюсь. Так нервничаю, что не смогла бы открыть глаза даже под угрозой смерти.

Он стягивает с меня юбку, и я остаюсь стоять перед ним в одном белье. Он расстегивает крючки лифчика, его губы тут же опускаются к моим соскам, а руки медленно стягивают трусики и отбрасывают их куда-то в сторону.

Взгляд Тристана спускается по моему телу, потом возвращается к лицу, и на его губах появляется ласковая улыбка.

– Не надо, – шепчу я, стыдясь. – Должно быть, до тех женщин, с которыми ты обычно спишь, мне как до луны.

– С чего это вдруг? – шепчет он, целуя мои губы.

– У меня…

– А, ты имеешь в виду вот это? – он легонько проводит ладонями по моим бедрам. – Капельку целлюлита, – шепчет, мазнув кончиками пальцев по животу, – и пару растяжек? – зажимает тоненькую жировую складочку ниже пупка, тянет за нее, и я улыбаюсь ему в губы. – Шрамик от кесарева? – он обводит пальцем большой шрам в нижней части живота. Его руки поднимаются к моим грудям, несколько обвисшим и не таким полным, какими они были до рождения детей. Теребят соски, которые стали большими после кормления грудью.

Сердце пускается в галоп, когда он поочередно касается всех моих комплексов.

Тристан разводит руки в стороны.

– Я разве похож на мужчину, которому не нравится то, что он видит? – интимным шепотом спрашивает он.

Мой взгляд так и тянется к его внушительной эрекции, и я опускаю голову.

– Клэр, – он ловит пальцем мой подбородок и приподнимает, заставляя смотреть ему в лицо. – Ты прекрасна, – шепчет он в перерывах между поцелуями. – Так охренительно прекрасна…

Он снова целует меня, и этот поцелуй – мягкий, и нежный, и заботливый, и совершенно не такой, как мне представлялось.

– Ты носишь свои комплексы снаружи, – он снова легонько щиплет меня за низ живота. – А мои сидят внутри, – признается шепотом. – То, что ты их не видишь, не означает, что их нет.

– Я знаю, – улыбаюсь я ему в губы.