Вокруг короля собралось огромное количество народа. К свите, прибывшей из столицы, добавились и местные элиты, которые опасались подходить ко мне ближе, чем на десять шагов, что меня, конечно же, веселило. Когда большая толпа людей выехала из замка и приблизилась к установленным на берегу шатрам, дворяне принялись за еду и питьё, а меня подошедший гвардеец пригласил составить компанию королю.

Государь сидел на стуле, прямо рядом с водой, и смотрел, как волны набегают на его босые ноги. Сапоги лежали рядом, так что было понятно, что здесь он сидит довольно продолжительное время, и, возможно, я не первый, с кем он говорит приватно.

Дождавшись, когда носилки поставят рядом с ним, я отпустил стражу, показал им присоединиться к гвардейцам короля, которые стояли в зоне видимости, но не слышимости.

– Можешь прекратить притворяться, Венецианец, – он с усмешкой посмотрел на меня, косясь на дорогой камзол и драгоценности, – у меня при дворе служат сицилийские дворяне, которые перебрались в Арагон, после того как вы с Генрихом VI опустошили всю их страну, так что меня предупредили на твой счёт. Там, куда ты приходишь, обычно остаются лишь смерть и разрушения, поэтому говори прямо, что тебе нужно в моём королевстве.

– Так будет даже проще, – ничуть не удивившись смене тона разговора, согласился я, и правда скинув с себя маску доброго священника, носимую последние несколько дней, – не волнуйтесь, я не по вашу душу, ваше величество. Мавры захватили десяток галер дома Бадоэр рядом с Валенсией, синьор Франческо попросил меня помочь, сказав, что грузы предназначались Арагону.

– Я слышал об этом, но бессилен, сейчас у меня нет войска, чтобы помочь тебе, – честно признался он.

– Собственно говоря, я и не прошу об этом, от вас нужно лишь содействие и бумага, дающая право бесплатно получать припасы в ваших городах. Как только личное знамя на корабль будет готово, я выдвинусь и очищу море от всех кораблей халифата Альмохадов, начиная от Туниса и заканчивая Лиссабоном. Вам ведь это тоже пойдёт на пользу.

Педро II покивал.

– Мне рассказали о твоём корабле и той блокаде, которую ты устраивал для Пизы и Генуи несколько лет назад.

– Вы согласны? Ведь наши цели совпадают. Я отвлекаю внимание мавров, вы получаете ослабленные территории врага, страдающие без поставки товаров.

– Разумеется, согласен, – он остро на меня посмотрел, – вот только казна мне после батюшки досталась пустой, так что если бы ты ещё поделился со мной добычей, то наш союз стал бы ещё более крепок.

– О, а ваше величество знает толк в торговле, – искренне удивился я, – сколько вы хотите?

– За первоочередное и быстрое пополнение припасами в любом городе королевства, думаю, тридцати процентов будет достаточно, – прищурился он.

– Вы ещё и очень скромны, ваше величество, – он продолжал удивлять меня, – быть вам великим королём!

Он невесело усмехнулся.

– Каков будет твой ответ?

– Поддавшись вашему обаянию и уму, – улыбнулся я, – предлагаю честную сделку. Я потрошу торговцев и всё добро передаю в портах сборщикам налогов, которых вы выделите под это дело. Как только они продают товар, деньги везут к вам, а потом, когда я закончу с чисткой, вы от всего реквизированного отдадите мне половину. Как вам такая сделка?

Настала его очередь удивляться и внимательно на меня смотреть.

– Ты вот так просто готов отдать мне всё? – поинтересовался он. – А если я откажусь отдавать потом золото или обману в расчётах?

– Ну, тогда вы точно не станете первым и даже вторым королём, который разочаровал меня, – легко отмахнулся я, – но поверьте, все обычно плохо заканчивали после этого. Я могу топить в море не только мавров.

Он хмыкнул, обдумывая мои слова.

– Тем более, всё закрепим на бумаге, не доверяю я как-то больше громким словам венценосных особ, – добавил я.

– Хорошо, сегодня по возвращении я позову своих юристов, и мы составим документ, – согласился он.

– Отлично, тогда уже завтра поутру я вернусь в Барселону и выйду в море, – обрадовался я.

– Кстати, зачем вы унизили моих вассалов? Они просто попросили документы, – поинтересовался он, когда мы замолчали, думая каждый о своём.

– На Святой престол взошёл новый папа, ваше величество, – осторожно ответил я, – молодой, активный, с большими амбициями. Думаю, вам нетрудно догадаться, что ждёт Европу.

Он тяжело вздохнул.

– Да, и, ваше величество, умоляю вас, – попросил его я, – если задумаете жениться, выберите себе хотя бы ту женщину, которая была бы вам как минимум не противна.

– Почему это?! – искренне удивился он.

– Я не хочу возвращаться потом в Арагон и портить отношения с таким умным королём, – скривился я, представляя, что ждёт меня во Франции, – большего сказать не могу, весьма скоро сами всё узнаете.

– Ингеборга Датская! – тут же догадался он, несмотря на напущенный мной туман. – Папа послал вас во Францию примирить мужа с первой женой?! Но это невозможно! Все знают его к ней отношение!

– Вот поэтому, ваше величество, – я покачал головой, – как только представлю себе, что буду вынужден для этого сделать, мне становится страшно и крайне не хочется терять наше пусть мимолётное, но дружественное сотрудничество. Так что выбирайте себе жену с умом, пожалуйста.

– Я запомню твои слова, Венецианец, – ответил он очень серьёзно.

– Тогда до вечера, жду вас с юристами, – я помахал рукой своим стражам, – я возвращаюсь во дворец, забавы придворных мне неинтересны.

Он покачал головой, но ничего не ответил.

Глава 8

19 января 1198 года от Р.Х., королевство Арагон, Барселона

На пристани столпилось огромное количество людей, которые плакали и махали нам руками. «Елена» лениво, словно нехотя, оторвалась от причала и стала разворачиваться от кливеров, обдуваемых ветром. Когда же между мачт взметнулись стаксели, бригантина стала резвее набирать ход, поворачиваясь кормой к берегу.

– Красота какая, синьор Витале! – рядом со мной, задрав голову, стоял капитан, рассматривая подаренный ткачами Барселоны флаг.

Я поднял взгляд. Наверху фок-мачты развивалось полотнище с моим личным гербом. Ткачи действительно постарались на славу. На красном поле был выткан белоснежный агнец с повёрнутой головой, смотрящей на хоругвь, которую он нёс на спине. Красный крест был изображён на полотне хоругви, закреплённой не на деревянном крестообразном основании, как предлагал кардинал, а на большом двуручном мече и ниже шел девиз на латыни, который мне тоже очень нравился.

– EO BENEFACIENDO. «Иду, творя добро». Мне кажется, очень символично получилось, что скажете, синьор Джакопо? – прочитал я большие, хорошо различимые буквы.

Он на меня покосился, скептически хмыкнув.

– Что? – удивился я. – Я же не виноват, что каждый хочет меня унизить или обидеть.

– Ну, если это рассматривать с этой точки зрения, синьор Витале, то да, девиз подходящий, – рассмеялся он, – как, впрочем, и сам герб. Кротость и доброта – это прямо про вас.

Засмеявшись, он вернулся к своим делам, а я довольно хмыкнул, ведь второй такой же, только поменьше, для пешего отряда, лежал у меня в каюте и так же радовал взгляд, как и этот.

– Что же, синьор Марко, – позвал я бомбардира, – вы же загрузили из Арсенала весь оставшийся порох с наших складов?

– Да, синьор Витале, – он тут же оказался рядом, – всё как вы и приказали.

– Тогда давайте потратим его, поскольку этот состав нам больше не пригодится.

Улыбка канониров, услышавших это, расползлась до ушей, очень уж им полюбились пушки.

– Будет сделано, синьор Витале, – подтвердил их настрой и сам Марко.

***

Громада парусов мелькнула на горизонте, и Салаз ибн Зазим, увидев её, заорал, заставляя гребцов увеличить темп. Сердце бешено забилось, поскольку ничем хорошим эта встреча закончиться не могла.

– Быстрее, быстрее гребите, сыны шакалов! – заходился он в крике, но больше, чем семь узлов хода, добиться от них так и не смог.

Когда паруса стали ближе и показался ненавистный красный флаг, заметный издалека, он тяжело вздохнул, проклиная свою судьбу.

– Хасим, поздно, нас заметили, – он упал на скамейку, схватившись руками за голову.

Глухой звук грома и всплеск воды по курсу буквально через полчаса привычно намекнули купцу, что нужно делать дальше, поэтому он махнул рукой, чтобы спускали парус и гребцам дали отдохнуть. К потерявшей ход галере почти сразу, спуская по ходу нужное количество парусов, подошёл ненавистный корабль.

– О, уважаемый Салаз ибн Зазим, – с борта чужого судна раздался удивлённый голос, – что вас опять выгнало в море? Мы встречаемся с вами уже третий раз.

Купец, как бы ни ненавидел ребёнка, который к нему обратился на чистом арабском языке, вынужден был встать и, натянув улыбку на лицо, пойти разговаривать. Это был единственный способ потерять только товар. Бесчинствующий в море пират без зазрения совести топил всех, кто ему сопротивлялся, и не трогал тех, кто просто отдавал товар, отпуская корабли без малейшего ущерба.

– Милостивый господин Витале, – запричитал он, – только голодные дети заставляют выходить меня в море с товаром. Умирают мои малыши, поскольку отец не может принести в дом ни единой монеты.

– Ну, видимо, вы хорошо нагрешили, уважаемый Салаз, – хмыкнул ребёнок, лежащий на носилках, – прогневали чем-то Аллаха, если он приводит вас ко мне уже в третий раз.

– Горе, какое же горе, – купец смотрел, как досмотровая партия с чужого корабля обшаривает его трюм.

– Синьор Витале, тут только пшеница и сушёные фрукты, – вышел один из офицеров и обратился к своему главарю.

– Мне как-то даже стыдно вас обирать, господин Салаз, в третий раз, – хмыкнул тот, отзывая своих матросов обратно, – в этот раз я отпускаю вас, вы уж везите в следующий что-то посущественнее.

– Лучше больше вообще не выйду в море, пока вы не вернётесь домой, синьор Витале, – купец не очень поверил, что его не будут сейчас грабить, – в городах скоро начнутся бунты из-за отсутствия продовольствия, шерсти, тканей и других важных товаров.

– Господин Салаз, я в этом, что ли, виноват? – искренне удивился ребёнок. – Вот уже месяц ваш халиф не хочет освобождать мои галеры с экипажами. Какие ещё намёки ему нужны для того, чтобы он это сделал?

Купец обречённо махнул рукой. Морская торговля в Средиземном море и Гибралтаре практически замерла, с той самой поры как тут появился быстроходный и несущий смерть, неуловимый для кораблей халифа корабль. К тому же, как только появлялся хороший ветер, он ещё и сам устраивал нападения на порты, уничтожая военные суда, стоящие на приколе, и затем спокойно уходил от расправы, поскольку за ним никто не мог угнаться. Купцы же вообще за редким исключением перестали плавать между городами родного государства, проще и безопаснее было сейчас зарабатывать на других маршрутах.

– Государь, говорят, очень зол на вас и грозится убить всех заложников, – пожал плечами Салаз, – также большую награду объявил за вашу голову.

– А, так вот чего за мной те безумцы гнались, – понятливо воскликнул тот, – ну, значит, не зря утопил их. А что насчёт заложников, так я каждому торговцу сразу весьма наглядно показываю, что будет, если он это решит осуществить.

– Нам, бедным купцам, не до дел великих, – сокрушённо ответил Салаз.

– О, вижу парус на горизонте, – внезапно ребёнок посмотрел вдаль, – всего хорошего вам, уважаемый господин Салаз, прошу, не попадитесь мне в четвёртый раз, а то жаль будет утопить уже почти родного человека.

– Постараюсь, господин Витале, – с тяжёлым вздохом ответил купец, поклонившись.

С галеры сняли железные крючья с привязанными на них верёвками, и вскоре пиратский корабль, обрастая парусами, ринулся за следующей добычей, оставив их одних, не верящих, что остались целыми и даже не ограбленными.

– Шайтан, чтоб ты утонул, – со злости плюнул Салаз ибн Зазим вслед и обратился к своему помощнику: – Чего встал? Ставь паруса, не торчать же нам тут посреди моря.