Но София мотнула головой, затем чуть присела на лапах и стала крадучись подбираться к мусорным бакам, за которыми до этого прятался злоумышленник. Давид остался стоять за домом: не хватало ещё мелькать на месте преступления. Софию могли счесть за собаку – вряд ли кто в здравом уме решит, что увидел в центре Аннебурга дикое животное из Африки, – а вот он мог попасть в криминальные сводки.

София стала обнюхивать асфальт, а затем вдруг направилась лёгкой быстрой поступью куда-то в другую сторону. Раздражённо вздохнув, Давид, стараясь выглядеть как можно более невозмутимо, пошёл следом.

Пока они петляли по узким пустым улочкам ночного города, Давид успел догадаться, что София взяла след человека, который на неё напал. И это было совершенно не его дело. Стоило остановиться и вызвать такси, которое отвезло бы его в пускай и неуютную, но уже ставшую родной квартиру.

Однако он продолжал идти следом, в то время как сама львица не пыталась оторваться от него, убежать вперёд или затеряться в каком-нибудь сквере с пышными кустами. Давид не знал, что и думать на этот счёт, поэтому просто старался быть порасторопнее.

Пару раз София останавливалась, видимо, упустив след. В первый раз это произошло у аптеки – возможно, нападавший заходил внутрь, и потребовалось время, чтобы отыскать, откуда он туда пришёл. Во второй раз задачка оказалась посложнее, так как они оказались у небольшого торгового центра с несколькими входами. Простое животное, наверное, растерялось бы, но София была химерой, получеловеком. И хотя при трансформации многие когнитивные функции притуплялись, но то, что мы зовём сознанием, оставалось. Как это происходило, ведь структура мозга менялась вместе с трансформацией других органов, всё ещё оставалось загадкой, которую «Нейм» не мог разгадать. Но так или иначе, ничего не обнаружив у выхода А, львица уверенно потрусила к выходу Б, затем добралась до С, где и напала на след вновь.

Наконец они оказались у четырёхэтажного кирпичного дома, расположившегося на углу перекрёстка двух однополосных улиц. Добравшись до подъезда, София уверенно развернулась и пошла в другом направлении. В паре десятков метров она спряталась за припаркованными машинами и задумчиво уставилась на Давида.

– Это его дом? – уточнил он.

София кивнула.

– Что ты собираешься делать?

Она огляделась. Затем посмотрела на Давида и чуть склонила голову набок.

– Что? – уточнил он, немного растерявшись под пристальным взглядом химеры.

Его раздражало, что он не понимал ни её планов, ни мотивов, ни мыслей – ничего. А она глядела на него взглядом «мог бы и догадаться».

Наконец София аккуратно прикусила рукав его пиджака и потянула. Глаза Давида округлились: костюм допускал только химчистку! Слюни и клыки были ему абсолютно противопоказаны!

Он отдёрнул руку.

– Знаешь, сколько стоит эта ткань? – прошипел Давид. – Костюм сшит на заказ. Подкладку ждали месяц из Италии…

Она тихонько зарычала, и он замолчал, но продолжил яростно прожигать её взглядом. София вздохнула. Затем лапой коснулась его рукава ещё раз.

И тут Давид понял: она просила отдать ей пиджак, чтобы вернуться в человеческую форму. Этот костюм был одним из любимых. Только брюки, без пиджака, не имели смысла, а уверенность, что одежду ему не вернут, почему-то крепла с каждой секундой.

Тогда Давид поступил иначе: снял пиджак, стянул галстук, аккуратно положил всё это на небольшой кусок газона, что шёл вдоль тротуара. Пришлось легонько хлопнуть львицу по лапе, чтобы она не лезла. Пока София в полном недоумении глядела на него, Давид снял белоснежную рубашку и её-то и протянул химере. После этого надел пиджак обратно, спрятав шёлковый галстук в карман. София пару секунд не сводила с него удивлённого взгляда, а затем, когда он отвернулся, обратилась в человека.

– Всё, – позвала она.

Перед ним стояла девушка, очень похожая на Софию из лаборатории, но… отличающаяся от неё. Давид чуть склонился к её лицу: всё-таки в ночи могло показаться всякое. Но нет, он вызвал воспоминание с работы, лицо Софии Михельсон выглядело иначе: губы тоньше, нос острее, глаза чуть более раскосые. Прежними остались только короткие тёмные волосы.

– Почему ты… – начал он и чуть запнулся, подбирая слова, – почему лицо другое?

Она бросила взгляд на своё отражение в зеркальце стоящей рядом машины.

– Не могу трансформироваться без фото и без нормального зеркала, – нехотя пояснила она.

Давид удивлённо поднял брови, но затем внимание обоих привлёк звук открывающейся двери. Кто-то вышел из того самого подъезда, в котором жил нападавший.

София дёрнула Давида за рукав пиджака, но в этом не было необходимости: он и сам поспешил присесть, чтобы спрятаться за автомобилем.

– Это он, – прошептала она, наблюдая через стёкла за мужчиной на другой стороне улицы.

Тот был полным, лысым, с гладкими бороздками волос на висках, в очках с очень толстой оправой. Его бежевый плащ трепался на ветру, постоянно обвивая широкие ноги в коротковатых серых брюках. В руках он нёс какой-то чемоданчик с буквой «V».

Мужчина постоял немного, то и дело сверяясь с чем-то на телефоне, и вскоре к нему подъехало белое такси.

Едва дверь машины захлопнулась и раздался звук мотора, София выпрямилась и направилась к кирпичному дому.

Босая, в одной лишь рубашке Давида – которая, к счастью, была достаточно длинной, чтобы прикрыть бёдра, – она выглядела как городская сумасшедшая.

София обернулась на идущего следом Давида и бросила:

– Раз уж ты за мной ходишь, постой настороже.

Это задело его. Можно подумать, он был каким-то идиотом, увязавшимся за ней следом без видимой причины. Он отказывался признавать, что именно так всё и было.

– Сейчас рубашку заберу, – предупредил он, и София хмыкнула.

Она вела себя совсем не так, как в лаборатории. От заикающейся тихони не осталось и следа. Походка этой Софии была расслабленной, широкой, она не ступала мелкими шажками, как Михельсон с работы. Её мимика оказалась лишена всяческих ужимок вроде закушенной губы или стыдливо отведённого взгляда. И даже простое хмыканье получалось нехарактерным, язвительным. Давид стиснул зубы, чувствуя себя круглым дураком.

На входной двери их ждал домофон. Оба, прищурившись, начали разглядывать кнопки, но вычислить, какими из них пользовались чаще, казалось невозможным.

Тогда Давид прикрыл глаза.

– Попробуй семь-семь-семь-ноль-решётка.

София с сомнением нахмурилась, но набрала код. Это сработало: дверь с коротким «пип» открылась. Давид почувствовал на себе вопросительный взгляд, но проигнорировал его так же, как София не обращала внимания на все его попытки разобраться хоть в чём-то.

На самом деле он увидел это где-то в интернете: все домофоны имеют стандартные коды для открывания, у каждого производителя базовая комбинация своя. Давид мысленно пробежался по списку и нашел «Торис». Рядом с ним значилось «7770#».

В подъезде они застыли.

– Отвернись, – потребовала София.

Кроткая лаборантка в очках Гарри Поттера нравилась ему больше, чем эта деловая девица, раздающая указания, но отказывающаяся давать какие-либо разъяснения.

Но он не успел ничего ответить – она начала расстёгивать рубашку. Давид отвернулся, дождался, пока белоснежная сорочка упадёт ему на плечо, и только тогда осторожно обернулся.

София в облике львицы стремительно бросилась к лестнице, обнюхивая ступеньки.

Она поднялась до верхнего этажа и там решительно остановилась у потёртой деревянной двери. Посмотрела на Давида и мотнула головой. Он вздохнул и отвернулся.

Через пару мгновений рубашку стянули с его плеча.

– Как насчёт того, чтобы объяснить мне, что происходит? – прошептал он, боясь вызвать лишний интерес соседей.

София посмотрела на него своим странным взглядом, будто лишь отчасти осознавала, что рядом с ней делал посторонний человек.

– Этот тип выслеживает меня уже второй год, – тихо отозвалась она, озираясь. – Но это первый раз, когда он подошёл достаточно близко, чтобы я могла выследить, откуда он явился. И первый раз, когда он решился на серьёзный шаг. Не знаю, что там взорвалось, но мне не понравилось. Я бы не хотела, чтобы в меня снова такое кидали.

– Справедливо, – кивнул Давид. – И как ты собираешься попасть к нему в кварти…

София же уже поднималась по лестнице к чердачной двери.

– Стой тут, – велела она, ловко взобравшись по узкой лестнице и уже скоро оказавшись на крыше.

Через пару минут Давид услышал, что кто-то ходит по квартире. Щёлкнул замок, в коридор выглянула София.

– Можешь не стоять. У него тут система видеонаблюдения. Мы увидим, если он будет возвращаться.

Давид не без радости вошёл в квартиру: стоять ночью в пустом коридоре незнакомого дома – дело не из приятных. Соседи могли вызвать полицию или решить, что он вор, и просто пристрелить.

Впрочем, когда он оказался внутри, им овладела тревога иного толка: крайне не хотелось попасться. Он не имел никаких оснований находиться в этой квартире, а хозяин готов был в любой момент кинуть чем-нибудь взрывоопасным.

Пока Давид слонялся по крохотной квартирке незнакомца, в его голове крутилась одна и та же мысль: «Что я здесь делаю?» И в то же время казалось разумным и закономерным, что он последовал за Софией (ожидая объяснений, а не внезапных трансформаций с потерей одежды). И что не бросил её сразу после попытки убийства – это было бы не по-человечески. И что не оставил самостоятельно выслеживать преступника.

Гостиная, совмещённая с кухней, выглядела вполне обыкновенно. Грязно, запущенно, но довольно заурядно. А вот спальня, являющаяся, очевидно, и рабочим кабинетом, с головой выдавала в хозяине квартиры психопата.

Как в триллерах и детективах, которые временами смотрел Давид, стены здесь были завешаны вырезками из статей, обрывками карт города и страны, фотографиями и зарисовками от руки. София шла мимо этих коллажей и инсталляций будто по выставке современного искусства: где-то задерживалась, где-то склоняла голову.

Давид сперва окинул взглядом всю комнату, затем прошёл вглубь и стал разглядывать детали.

Все статьи и фотографии посвящались полулюдям-полузверям. Здесь было собрано, кажется, всё, о чём слышало человечество: йети, чудища, оборотни, гигантские кошки. Судя по всему, хозяин квартиры помешался на химерах, хотя толком ничего о них не знал. Он собирал все свидетельства, какие находил, не имея представления, где правда, а где вымысел.

Часть стены он отвёл исключительно для Софии. Фотографий было немного, но они явно указывали на то, что мужчина уже какое-то время наблюдал за своей… жертвой? Зачем он следил за ней, оставалось неясно, но, вероятно, он знал о её способности обращаться в зверя.

– Если он так помешан на тебе, зачем пытаться убить? – размышлял Давид, глядя на фото, где она была ещё с длинными волосами.

Он тут же извлёк из памяти облик Софии, когда она только начала у них работать. Длинные тёмные волосы, круглые очки. Затем постарался вспомнить другой значимый момент: чтобы вызвать определённые воспоминания, ему нужны были «крючки». День рождения Марты. Она принесла торт. У Софии длинные волосы.

– Не уверена, что он хотел убить, – задумчиво отозвалась София, внимательно разглядывая какие-то обрывки карты. – Мне кажется, он добивался именно того, что получил: моего обращения. Возможно, даже снял его на видео.

Давид всё ещё искал в памяти момент, когда София укоротила волосы.

– Ты подстриглась, чтобы я не узнал в тебе Лотти? – спросил наконец он.

Она посмотрела на него, на собственные фотографии, видимо, поняла, с чем связан вопрос, и коротко ответила «да». Давид повернулся к ней, ожидая хоть какого-то объяснения, но София подошла к компьютеру и включила его, полностью сосредоточив внимание на вспыхнувшем экране.

– Наверняка у него есть пароль, – бросил Давид, продолжив изучение материалов, собранных и развешанных хозяином квартиры.