Дейл вспомнил, как проник в подвал Макбрайдов уже после смерти Дуэйна. Тогда он пробрался через одно из шести узких окон в цементной стене подвала, чтобы отыскать дневники Дуэйна, – они до сих пор хранились у него и сейчас, упакованные, лежали в «тойоте»: тринадцать толстых блокнотов на спиралях, заполненные мелким, почти неразборчивым почерком Дуэйна.

«Комната» Дуэйна сохранилась, один угол подвала был отгорожен лоскутным одеялом, висящим на веревке, и ящиками, поставленными друг на друга и забитыми книжками в мягких обложках. Дейл отодвинул одеяло и ощутил исходящий от него запах свежевыстиранной ткани.

Дуэйн Макбрайд перетащил вниз старую медную кровать, и толстый матрас на ней выглядел гораздо привлекательнее узкой кушетки на первом этаже. Кровать со всех сторон окружали ящики – импровизированные книжные полки, где среди множества дешевых изданий в бумажных обложках попадались и весьма редкие, дорогие старинные книги в твердых переплетах. Почти на всех ящиках стояли приемники: примитивные транзисторные модели шестидесятых и более сложные, очевидно собранные из случайных деталей, простые детекторные приемники, несколько экземпляров в корпусах из популярного в пятидесятых бакелита ^[7]. Огромный напольный радиоприемник фирмы «Филко»^[8] по-прежнему возвышался у стены, в изножье кровати. На маленьком столике между кроватью и приемником «Филко» Дейл увидел настоящее коротковолновое радио, способное не только принимать, но и передавать сигналы, проволока антенны тянулась от него вверх и наружу, за узкое окно.

– Я и забыл, что Дуэйн был заядлым радиолюбителем, – негромко, почти шепотом, произнес Дейл.

– Мы не знаем, работает ли все это, – таким же шепотом отозвалась Сэнди Уиттакер. – Но миссис Брубейкер и здесь содержала все в чистоте.

– Да, это заметно, – сказал Дейл. – В этом подвале больше порядка, чем на моем ранчо в Монтане.

Сэнди Уиттакер не нашлась, что на это ответить, поэтому чуть скривила губы и кивнула.

– Нет, правда, – сказал Дейл, обводя жестом огромный подвал, – здесь светлее, чем наверху.

Кроме шести ничем не завешенных окон, казавшихся фонарями, вмонтированными в стену подвала, открытое пространство освещали четыре лампочки под потолком. Еще две маленькие лампочки горели над старой кроватью Дуэйна. В целом подвал выглядел по-настоящему уютно.

Сэнди Уиттакер поглядела на часы.

– Что ж, я только хотела убедиться, что к твоему приезду все готово. Пора возвращаться в офис.

Они остановились в кухне. Снег прекратился, но на улице было пасмурно и холодно.

– Жаль, нечем тебя угостить, – посетовал Дейл. – Может быть, хоть стакан воды?

Сэнди Уиттакер покосилась на кран.

– Мы считаем, что вода здесь нормальная, хорошая, не чета городской, но ты, возможно, предпочтешь покупать воду в бутылках, чтобы не рисковать.

Дейл кивнул и снова улыбнулся. Он не слышал словосочетания «городская вода» более сорока лет, но сейчас память подсказала: в Элм-Хейвене из кранов текла странная сернистая жидкость вперемешку с песком, гадкая, непригодная для питья, поэтому все горожане брали воду из колодцев, выкопанных на задних дворах. Сэнди протянула ему несколько листков бумаги: квитанцию на чеки, которые он присылал ей для оплаты страховки, а также первого и последнего месяцев аренды (он намеревался прожить на ферме девять месяцев), список телефонов, по которым следовало звонить в экстренных случаях (Дейл обратил внимание, что большинство из них зарегистрированы в Оук-Хилле), свой телефон, адреса больницы в Оук-Хилле, стоматолога и различных магазинов.

– Мне нужно купить кое-что из еды, пока не стемнело, – сказал Дейл. – Я заметил, что «А & Р» и углового рынка больше нет. Где теперь отовариваются жители Элм-Хейвена?

Сэнди сделала неопределенный жест рукой, и Дейл про себя отметил, что при столь тяжеловесной в целом комплекции запястья и кисти у нее изящные.

– Ну, большинство ездит в старый бакалейный магазин в Оук-Хилле, в квартале от парка, или в супермаркет «Сейфуэй» ^[9] в Пеории. А если нужно срочно, то в «Быстро и без проблем» фирмы «Квик» ^[10] – придорожный магазин на заправке «Шелл», при выезде на шоссе 1–74. Там можно купить полуфабрикаты, хлеб, молоко и все самое необходимое. Цены возмутительные, зато добираться туда удобно.

– «Квик», – повторил Дейл.

Сетевые супермаркеты и придорожные магазины он ненавидел не меньше, чем телевизионных проповедников и нацистских преступников времен Второй мировой войны.

Дейл проводил Сэнди Уиттакер до ее огромного черного «бьюика». Она остановилась возле машины.

– У тебя сохранились какие-то связи с друзьями детства, Дейл?

– Ты имеешь в виду друзей по Элм-Хейвену? – уточнил Дейл. – Нет. После того как в шестьдесят первом мы вернулись в Чикаго, я еще какое-то время переписывался с ними, но вот уже много лет ничего о них не слышал. Кто-нибудь из них до сих пор живет здесь?

Сэнди на миг задумалась.

– Не из вашей компании. Ты ведь, помнится, дружил с Майком О›Рурком и Кевином Грумбахером, да?

– И еще с Джимом Харленом, – с улыбкой добавил Дейл.

– О, тогда ты, наверное, знаешь, что Джим Харлен был сенатором от Иллинойса.

Дейл кивнул. Джим в течение двадцати лет представлял штат в сенате, но в двухтысячном году какой-то скандал на сексуальной почве лишил его шанса на переизбрание.

– А О›Рурки, его родители, до сих пор живут в том же доме, – продолжала Сэнди.

– Бог ты мой! Им, наверное, уже лет по сто.

– За восемьдесят, – поправила Сэнди. – Я много лет с ними не общалась. По слухам, Майкл был тяжело ранен во Вьетнаме. Он стал священником.

– Об этом я тоже слышал, – сказал Дейл. – Но через Интернет мне не удалось отыскать никаких его следов…

– А Кевин Грумбахер… – продолжала Сэнди, не слушая его. – Его родители умерли. По последним дошедшим до меня сведениям, он работает в НАСА или где-то еще в том же роде.

– «Мортон Тиокол», – уточнил Дейл и, уловив промелькнувшее в ее глазах недоумение, пояснил: – Это компания, разрабатывающая твердотопливные ускорители для «шаттлов». Я нашел несколько старых статей. Надо полагать, Кевин работал на них во время катастрофы «Челленджера» в восемьдесят шестом и был одним из тех, кто не побоялся сказать правду… Он заявил, что в компании знали о неполадках в системе герметизации.

Во взгляде Сэнди Уиттакер застыло недоумение. Дейл пожал плечами.

– Как бы то ни было, в тысяча девятьсот восемьдесят шестом он уволился в знак протеста, и больше я о нем ничего не нашел, никаких сведений. Кажется, он живет в Техасе. – Ему было неловко говорить о старых друзьях с этой женщиной, но хотелось узнать, что ей известно о них. Желая сменить тему, он произнес: – А что сталось с твоими старыми друзьями? Общаешься с Донной Лу Перри?

– Она умерла, – сказала Сэнди. – Убита. Дейл в ответ лишь заморгал.

– Много лет назад, – сказала она. – Донна Лу вышла замуж за Пола Фусснера в… кажется, в семидесятом… А в семьдесят четвертом… да, вроде бы так… пыталась с ним развестись. Он нашел ее и убил. Донна Лу вернулась к родителям, в Элм-Хейвен, и однажды утром Фусснер подстерег ее и застрелил.

– Какой кошмар… – прошептал Дейл.

Из всех знакомых девчонок Донна Лу была, пожалуй, единственной, кого он хотел бы повидать, прежде всего чтобы здесь извиниться за кое-что произошедшее на бейсбольных соревнованиях сорок два года назад. Теперь у него не будет такой возможности.

– Господи… – так же шепотом произнес он. Сэнди кивнула.

– Это случилось давно. С наступлением нового века меня не покидает чувство, будто все мы древние развалины… Говорим о людях и событиях середины прошлого столетия… да и вообще… Кто еще входил в вашу компанию?

– Корди Кук – негромко ответил Дейл, все еще не оправившийся от шока, вызванного известием о гибели Донны Лу.

– О ней я ничего не знаю.

Зато Дейл знал. Он выяснил через Сеть, что круглолицая маленькая Корди из почти нищей семьи давным-давно сделалась миллионершей, несколько лет назад продала самую крупную в Америке компанию по переработке отходов и в данный момент владеет дорогим реабилитационным центром для онкологических больных на Гавайях. Но он не стал тратить время на рассказ об этом.

– С вами был еще один мальчик, – сказала Сэнди. Дейл на минуту задумался.

– Мой младший брат Лоренс?

– Нет. Кто-то еще…

– Дуэйн Макбрайд? – спросил он. Сэнди Уиттакер внезапно покраснела.

– Да, кажется, я вспомнила именно о нем. Она села в машину и включила зажигание.

Дейл шагнул назад, собираясь помахать ей на прощание, но Сэнди опустила стекло.

– О, Дейл, должна тебя предупредить. Услышав, что ты снял этот дом, сын моей кузины Дерек заявил, будто все о тебе знает.

«О господи! – мысленно вздохнул Дейл. – Еще один поклонник горца Джима Бриджера».

– Дерек в некотором роде… скажем так… трудный ребенок. Хотя мальчику уже девятнадцать, и ребенком его можно назвать с большой натяжкой. В общем, по словам кузины Ардит, он узнал твое имя от каких-то друзей по Интернету, которые разослали твою фотографию и твои статьи всем остальным.

– Статьи? – переспросил Дейл. – Может быть, романы?

– Нет, статьи, которые были опубликованы в какой-то газете в Монтане.

– О господи! – не удержался от восклицания Дейл-Ты говоришь о заметках в издании национальной гвардии Монтаны? Мне казалось, они представляли интерес только для неонацистских группировок и скинхедов.

Год назад, находясь на пике, точнее, в нижней точке жесточайшей депрессии, он написал серию статей об экстремистски настроенных вооруженных отрядах.

Сэнди прикусила нижнюю губу.

– Не думаю, что Дерек в полной мере разделяет убеждения наци, но он болтается с какими-то бритоголовыми юнцами. Да что скрывать, он и сам скинхед. Как бы то ни было, должна тебя предупредить: держись подальше от Дерека и его дружков, старайся с ними не пересекаться.

– Похоже, уже пересекся.

«Отличное начало творческого отпуска», – усмехнулся про себя Дейл, складывая руки на груди. Снова начало моросить.

– Позвони мне, если что-нибудь понадобится. – С этими словами Сэнди подняла стекло.

С трудом развернувшись на грязной дороге, тяжелый «бьюик» двинулся прочь под моросящим дождем. В тусклом свете дня дикие яблони выглядели уныло и напоминали уродливые скелеты.

Дейл посмотрел вслед машине, покачал головой и направился к «лендкрузеру», чтобы перенести коробки из багажника – все свое имущество – в дом Макбрайдов.

Глава 5

В последний раз Дейл виделся со своей юной любовницей Клэр больше года назад. Сентябрьское небо над Монтаной было чистым, ярким, пронзительно-синим. Они оседлали на ранчо лошадей: Клэр – бодрую чалую лошадку, которую он купил для старшей дочери (правда, дочь каталась на ней лишь пару раз, а Клэр довольно-таки часто), Дейл – послушного старого мерина, доставшегося ему вместе с остальным хозяйством, и, навьючив двух мулов, отправились на три дня в горы. Погода все выходные стояла изумительная. Ровные бесконечные осиновые рощи, растянувшиеся по склонам, за последнюю неделю успели пожелтеть, а поскольку лето выдалось дождливым и теплым, листья приобрели чудесный золотистый оттенок и теперь, трепеща на ветру под голубым куполом небес, превращали горы вокруг и долины внизу в нескончаемое море танцующего света. Клэр принялась объяснять, что особенное, ни с чем не сравнимое дрожание осиновых листьев вызвано тем, что они крепятся к веточкам под небольшим углом, чтобы в короткий период роста обе стороны каждого листа могли участвовать в процессе фотосинтеза. Дейл напомнил Клэр, что годом раньше сам сообщил ей этот факт.

В первый вечер они разбили лагерь чуть ниже полосы леса и даже позволили себе такую роскошь, как небольшой костер, а после долго сидели возле него, потягивая кофе и болтая обо всем на свете, пока небо не усыпали почти не мерцающие звезды.