Так проходил эксперимент с одной группой студентов. Для другой группы все начиналось почти так же. Студенты должны были подумать о чем-то, что вызывает у них противоречивое отношение, видели сообщение об ошибке, их уводили в захламленную комнату. Но дальше было важное отличие. Прежде чем продолжать эксперимент, исследователь просил участника помочь убрать мусор. После того как на столе наводили порядок, студентам показывали те же картинки. В отличие от тех участников, которые работали среди мусора, эти увидели меньше вымышленных изображений. В среднем они замечали несуществующие рисунки на пяти из 12 картинок, то есть примерно столько же, сколько видят люди, у которых не вызывали противоречивых чувств в начале эксперимента.

Исследователи объяснили, что противоречивые чувства нам неприятны. Мы привыкли искать порядок и систему, а противоречия вызывают ощущение путаницы и несоответствия. Когда это происходит, мы можем попытаться изменить свои взгляды или просто проигнорировать разногласия. В отдельных случаях, чтобы избавиться от неприятных эмоций, мы можем постараться решить проблему окольным путем. Противоречивость опасна для нашего стремления к порядку, поэтому в качестве компенсации мы можем начать искать порядок в другом месте. Поэтому студентам из первой группы привиделось так много мнимых изображений. Поиск смысла в неупорядоченных пятнах путем мысленного объединения точек позволил им удовлетворить стремление к порядку, возникшее из-за ощущения противоречивости. И это же объясняет, почему студенты из второй группы видели меньше мнимых изображений. Их потребность в превращении хаоса в космос была удовлетворена в процессе элементарной уборки на столе. И они уже не стремились искать рисунок в бессмысленном узоре. Они не ощущали необходимость соединять пятна.

Какое отношение это имеет к конспирологии? В другом эксперименте ученые снова вызвали у людей чувство двойственности^{15}. Но теперь вместо того, чтобы рассматривать странные картинки, студенты должны были представить себе, что их оставили без повышения по службе. Исследователи спрашивали, какова вероятность, что такое решение начальника было вызвано происками коварного коллеги. В отличие от группы людей, у которых не вызывали противоречивых чувств, студенты, у которых такие чувства возникали, имели бо́льшую склонность подозревать наличие заговора. Очевидно, что иногда вера в заговор – то же самое, что и попытка найти смысл в случайных событиях.

Но на наши представления может скрыто влиять не только небольшой беспорядок. В другом недавно проведенном исследовании 200 студентов одного из лондонских колледжей просили просто оценить, насколько правдоподобными им кажутся некоторые известные теории заговора^{16}. Для половины студентов подозрения были изложены легко читаемым шрифтом – обычным Arial, кегль 12, примерно вот так:

Тайное и могущественное общество, известное как «Новый мировой порядок», планирует управлять всем миром с помощью единого мирового правительства, которое заменит независимые правительства отдельных стран.

Для другой половины студентов суть подозрений была написана шрифтом, который было немного сложнее прочесть, вроде этого:

Когда текст был написан ровным, четким шрифтом, студенты неизменно считали эти теории заговора более правдоподобными. Когда испытуемые читали менее удобный шрифт, они менее верили прочитанному.

Примечательно, что, если бы вы спросили этих студентов, почему они оценили конспирологическую теорию именно так, они бы ответили вам что-то вроде «я уже слышал раньше о "Новом мировом порядке"», или «заговоры есть всегда», или «кажется вполне правдоподобным, что люди замышляют что-то нехорошее». Никто из голландских студентов не сказал бы вам, что двойственные чувства по поводу ведерка мороженого повлияли на его суждение. Никто из лондонцев не подумал про себя: «Это приятный шрифт, поэтому я думаю, что "Новый мировой порядок" действительно планирует переворот». Оценивая правдоподобность теорий, они не делали сознательного выбора. Их мозг самостоятельно выполнил большую часть работы.

Кто дергает за ниточки?

Нейробиолог Дэвид Иглмен пишет в своей книге «Инкогнито: Тайная жизнь мозга» (Incognito: The Secret Lives of the Brain), что у вас внутри спрятана сложная система механизмов^{17}. Ваше тело заполнено органами, у каждого из которых своя задача, все они работают вместе, чтобы вы были живы и здоровы, и они справляются с этим без какого-либо сознательного вмешательства с вашей стороны. Следите вы за этим или нет, ваше сердце продолжает биться, ваши кровеносные сосуды расширяются и сужаются, и селезенка делает то, что она должна делать. Наука только относительно недавно более-менее подробно разобралась, как устроено наше тело, поэтому нетрудно поверить, что наши органы могут выполнять свою работу без нашего указания и даже не докладывая нам об этом.

В то же время для мозга ситуация выглядит иначе. Из всех органов мозг – наиболее сложный. Он состоит из миллиардов специальных клеток, каждая из которых взаимодействует с тысячами других, и все они непрерывно передают серии электрических сигналов^{18}. Каким-то образом, как именно – во многом до сих пор не ясно, из этого хаоса рождается сознание: наше ощущение себя, думающего, чувствующего, принимающего решения, той личности, которая находится позади наших глаз и принимает важные решения вроде того, когда перейти дорогу и куда сходить пообедать. Сознание – это все, что мы знаем о происходящем в нашей голове, и создается ощущение, что мы знаем все, что в ней происходит. Однако результаты многочисленных психологических исследований приводят к неожиданному выводу. Сознание – это еще не все. Мы не знаем – или почти не знаем, – что происходит в нашем мозге. Подобно другим органам, мозг в первую очередь занимается поддержанием нашей жизни, и для этого ему, как и остальным, менее таинственным частям организма, не требуется интенсивная помощь с нашей стороны. Все происходит скрыто, вне нашего сознания и без нашего контроля.

Однако то, что наш мозг не посвящает нас во все свои дела, еще не означает, что происходящие в нем подсознательные процессы не важны или не имеют последствий. На самом деле наше восприятие, мысли, убеждения, наш выбор – все это формируется в процессе скрытой деятельности мозга. Обладающие богатым воображением психологи придумали различные метафоры для описания нашего ошибочного ощущения, что мы осознаем и контролируем все то, что происходит у нас в мозге. Как выразился Дэвид Иглмен, «ваше сознание – ребенок, пробравшийся на борт трансатлантического парохода: он собирается проплыть весь маршрут, не ведая о существовании огромных механизмов под палубой»^{19}. Социолог Джонатан Хайдт сравнил сознание с человеком, сидящим на спине слона: натягивая поводья, человек может упросить и убедить слона идти в том или ином направлении, но к концу дня слон захочет пойти куда ему вздумается, а ведь он намного крупнее нас^{20}. Психолог Даниэль Канеман, одним из первых начавший изучать скрытые предрассудки и стереотипы, описал разделение обязанностей между нашими сознательными и бессознательными психическими процессами в кинематографических терминах. «Если вдруг (что маловероятно) по этой книге снимут фильм», в котором оба режима мышления будут играть свою роль, то сознание «будет второстепенным персонажем, который считает себя героем», – писал Канеман^{21}.

Я тоже хочу предложить метафору, но ближе к нашей теме. Мы считаем себя кукловодами, полностью контролирующими свои умственные способности. Однако на самом деле мы марионетки, связанные с нашим молчаливым бессознательным невидимыми ниточками, мы пляшем по его желанию, а потом приписываем себе лавры хореографа.

Недоверчивые умы

Значит ли это, что теории заговора по сути своей иррациональны, безумны, глупы, бестолковы, фантастичны или патологичны? Некоторые специалисты вдохновенно презирают и высмеивают конспирологические теории, считая их результатом нарушенного мышления, которого у нормальных людей быть не может. Из-за такого негативного отношения усиливается напряженность между конспирологами и их критиками. Что касается самих конспирологов, то для них более неприятно, когда человек ищет психологические причины для объяснения веры в теорию заговора, чем когда просто не соглашается с ними. Это выглядит попыткой опозорить людей, верящих в теории заговора, или даже поставить на них крест, признав психически неуравновешенными.

У меня другая цель. Эта книга – не список теорий заговора, не каталог странных идей, в которые верят некоторые люди. Я не собирался выделять конспирологов в отдельную, чужеродную нам группу или рассказывать поучительную историю о неправильном способе мышления. Накопленные за последние несколько лет научные данные рассказывают гораздо более интересную историю, которая касается нас всех. Майкл Биллиг, одним из первых начавший исследование конспирологического мышления, предупреждает, что, когда дело касается конспирологии, «легко переоценить ненормальность того, что на самом деле представляет собой достаточно обычное явление»^{22}. Теории заговора могут возникать в результате некоторых странностей и недостатков работы нашего мозга, но, как мы увидим, это далеко не уникальный случай. Большинство наших странностей просто остаются незамеченными. Психологи могут много рассказать не только о том, почему люди верят в грандиозные заговоры, но и как в принципе работает мышление и почему мы вообще во что-то верим.

Итак, вот моя теория. Каждый из нас находится во власти сотен миллиардов крошечных нейронов – заговорщиков. На протяжении всего повествования мы будем приподнимать завесу, проливая свет на темные глубины нашего мышления, и выяснять, каким образом тайные махинации, производимые нашим мозгом, приводят к тому, что мы верим в теории заговора и многое другое. Независимо от того, отражают ли конспирологические теории реально происходящее в мире или нет, они многое говорят о нашей тайной сущности. Теории заговора перекликаются с некоторыми встроенными в наш мозг стереотипами и предрассудками, взаимодействуют со скрытыми желаниями, страхами и представлениями о мире и о людях в нем. Мы наделены врожденной подозрительностью. По своей природе мы все конспирологи.

Глава 1
Эпоха заговоров

«Это эпоха заговоров, – многозначительно провозглашает персонаж романа Дона Деллило "Бегущий пес" (Running Dog), – эпоха тайных связей, союзов и отношений»^{23}. Эта цитата приводится в многочисленных книгах и очерках о современной конспирологии. В ней отражено широко распространенное как среди обычных людей, так и среди ученых мужей представление о том, что теории заговора сейчас популярны, как никогда. Как высказался один психолог, «в прежние века люди баловались конспирологией на любительском уровне, однако в наше время заговор стал образом мышления и методом действия»^{24}.

Есть много объяснений, почему сейчас якобы наступил золотой век конспирологии. Эксперты из числа современников подозревают, что всему виной развитие интернета. Политолог Джоди Дин начала свою статью, опубликованную в 2000 г., с утверждения, что, «поскольку в наш информационный век глобальная сеть становится все более запутанной, многих из нас ошеломляет и сбивает с толку вездесущая неопределенность»^{25}. Вероятно, с тех пор положение только ухудшилось; в исследовании распространенности конспирологических теорий в социальных сетях, проведенном в 2015 г., наше время назвали «веком дезинформации»^{26}.