– Да уж какая любовь? – поморщилась великая княгиня. – Надо было выходить за румынского принца, теперь бы была королевой, но из России уезжать не хотела, уперлась. А тут батюшка приказал – дескать, нам нужен наследник, Алешка болен, долго не проживет. Ты в семье старшая, станешь престол наследовать, но все равно, нужно продолжение. Вот, пришлось. И выбора-то особого не было… Но, хотя бы в монастырь не отправляют, как при Алексее Михайловиче, уже хорошо.

Похоже, с великим князем Борисом старшая дочь императора не очень счастлива. Не удивительно. Разница в возрасте приличная. Справочника под рукой нет, но вроде бы, мой «батюшка» старше моей «матушки» лет на двадцать, или около того. Ей сейчас сорок пять, а ему далеко за шестьдесят. Какое уж тут семейное счастье, если любви нет?

Не удержавшись, я процитировал:

– До чего же мы несчастные царевны,
Нам законом запрещается любить,
В царских семьях уж таков порядок древний —
По расчету надо замуж выходить.

Получилось не так красиво, как в старом-советском мультике, но великая княгиня заинтересовалась:

– Откуда это? Никогда ничего не слышала.

– Да так, навеяло, – смутился я. – Слышал как-то, запомнил. А откуда и что такое – не знаю.

– А ещё? – потребовала «матушка» и мне пришлось прочитать еще одно четверостишие, пропустив самое главное – то, что являлось припевом:

– Нам, царевнам, жить приходится в неволе,
Пропадают молодые годы зря.
Нам всё время надо думать о престоле,
Исполняя волю батюшки-царя.

У меня получилось не весело, а даже трагично. Стоит ли удивляться, что из глаз великой княгини потекли слезы? Вытащив носовой платок, Ольга Николаевна промокнула влагу и с грустью сказала:

– Вот так вот жизнь и прошла…

– Когда она у вас успела пройти? – полюбопытствовал я.

– А… – отмахнулась великая княгиня. – Думаю, может дальше-то жить и не стоит?

Ничего себе. Мы, вроде бы, договорились, а она тут… Возьмет, да и примет дозу снотворного. Впрочем, сам виноват. Расстроил женщину.

– Ольга Николаевна, вы очень обидитесь, если я вас выругаю? – поинтересовался я, а потом, не дожидаясь ответа, сказал. – Уважаемая матушка! Многоуважаемая великая княгиня! Рассуждаете вы сейчас, как крепостная девка!

– Что?! – обомлела Ольга Николаевна одарив меня таким взглядом, что у меня всё внутри похолодело.

Но я не поддался.

– Вы всё правильно услышали, – встал я со своего места, прошелся по комнате. Сделав два шага туда, два обратно, подошел к великой княгине и пристально посмотрел ей в глаза: – В сущности, вы не старая женщина, я бы даже сказал молодая. Вам и всего-то слегка за сорок, у вас есть сын. Да, понимаю, он тяжело болен, но, слава Богу, он жив. Вы мать императора. Да более того, вас саму готовили на роль императрицы. В мире едва ли наберется сотня человек с подобным образованием. С чего вы решили, что имеете право так просто умирать?

– Вы забываетесь… – возмутилась великая княгиня.

– Нет, милейшая матушка, – покачал я головой. – Не забываюсь. Вы можете переживать, раскаиваться, но делать глупости – нет. Вы нам нужны. А если в голову придет какая-нибудь глупость, то вспомните ваше видение. Тот подвал, где расстреляли всю вашу семью. Это вы еще мало видели. Как вырезали людей в их собственных имениях. Как землевладельцев лишали всего. Реки крови по улицам. А потом и война. Поверьте, у вас всё хорошо. По крайней мере, могло быть куда хуже.

Мы какое-то время сидели молча. Потом, великая княгиня спросила:

– Тот подвал… То что вы сказали, это ведь не для красного словца? И это как-то связано с вами и с тем пламенем, что я видела?

– Связано, – кивнул я. – Всех подробностей я вам не смогу рассказать, да и сам их не понимаю, но если бы вы не вышли замуж за князя, не родили сына, то этот подвал мог бы случиться здесь, у вас. И вы бы не страдали сейчас, а умерли бы в двадцать два года. Только не говорите – дескать, так было бы лучше. Нет, лучше бы не было.

Великая княгиня встала, подошла к шкафчику, открыла дверцу. Вытащила оттуда бутылку коньяка и принялась скручивать пробку. Ишь ты, а нее есть «заначка». Пришлось прийти на помощь.

Ольга Николаевна вытащила из шкафчика две маленькие рюмки и жестом предложила наполнить их. И что тут делать? На поминках я ограничился минеральной водой, а тут разлил на двоих.

– Тогда, Александр, за знакомство! – провозгласила тост великая княгиня. – За наше знакомство и за нашу дружбу! Поверьте – если я говорю о дружбе, то это навсегда.

Верю. Из той истории знаю, что Ольга Николаевна славилась твердостью характера, честностью и умением дружить. И как тут не выпить?

В этот момент, краем глаза я заметил какое-то движение.

Я лишь слегка сместил взгляд и увидел, закутанную в чёрное, фигуру. Я хотел было предупредить княгиню об опасности, но, одетый в чёрное, мужчина, стоял неподвижно. Лишь когда убедился что я его вижу, слегка склонил голову, обозначая поклон.

В его руке сверкнуло что-то металлическое, но тут же исчезло, а потом исчез и он сам.

Как мне когда-то говорил Николай Александрович, он сам мог видеть этого человека лишь тогда, когда тот сам хотел.

И что это было? Демонстрация силы, или вернее сказать контроля? Это что же получается, если бы княгиня Ольга захотела заявить всеуслышание о подлоге, то была бы попросту убита? Либо это был этакий отчёт, мол: всё под контролем, граница на замке.

Стараясь не показывать своего беспокойства я выдохнул, а затем осушил рюмку.

Глава 5. Договор

В моём времени были чудаки, считающие, что быть императором – это балы, красавицы, доступные фрейлины и всё такое прочее.

Но как показывает практика, весь быт императора заключается в том, чтобы быть затворником в своём кабинете и никуда из него не выходить. Осталось выстроить для себя башню, и завести дракона, ну или хотя бы комодского варана.

Вот так жизнь императора и проходит. Сидит только, просматривает бумаги, что-то подписывает и отвлекается лишь на не таких уж редких гостей, от которых лучше не становится. Ведь гости приносят лишь новые и новые пакеты документов, договоров, ведомостей наград, премий, разводов и всего такого прочего.

Тут впору забаррикадироваться в кабинете и вовсе никого не впускать. А ещё лучше сбежать куда-нибудь в лес – просто погулять. Или в горы. А лучше всего на море. Как же мне не хватает моря!

Интересно… у императоров, бывают отпуска. Могу ли я хотя бы раз в жизни позволить себе просто прогуляться по пляжу, при этом не видя всех этих документов, стопок договоров, бумаг и всего подобного.

Сегодня хоть какое-то разнообразие. Ко мне целых два человека придут – живых, настоящих – причём на разговоры и дипломатические беседы. Как же я по этому соскучился!

Первым ко мне постучался министр иностранных дел, Аристарх Валерьевич Пылаев.

Последний раз мы виделись на последнем докладе Николаю Александровичу.

Аристарх долго хвалил меня, мою находчивость и все мои качества, которые я ещё никак не смог проявить. Хотелось ответить этому лизоблюду грубо, но я помнил совет, который дала мне Екатерина в том самом сне, поэтому просто кивал, улыбался и благодарил.

Встреча заняла больше получаса, большее время, которой можно было просто убрать, оставив в сухом остатке пару минут, в них и заключалась суть беседы. Остальное же было пустым лизоблюдством, никому не нужным.

С первым вопросом Аристарх просил отправить кого-то (в том числе, возможно, даже и его) на встречу с Османской империей с целью провентилировать вопрос о том, какие у них дальнейшие планы. Потому что ситуация в Европе неспокойна и это вполне может оказаться звоночком для каких-то международных договоренностей или ещё чего-то в этом роде.

Здесь я не возражал, спросив ещё попутно, что он думает по поводу Китая, Монголии и Японии, которые тоже являются нашими соседями, не сказать, что добрыми, особенно если вспоминать историю моего мира в этот период времени.

А второй же вопрос мне отчего-то очень не понравился. Ну, как сказать отчего-то… Тут всё было довольно очевидно. Учитывая тот факт, что Франция агрессор, и вообще, как водится, кто первый напал – тот и агрессор, Аристарх предложил поддержать Германию, как наших давних партнёров. Упомянул и о том что я и многие мои предки тесно связаны родственными узами с уважаемым партнёром. И учитывая всё вышеизложенное, он предлагал отправить Германии танки, оружие, военные самолёты и другую технику, чтобы поддержать их в трудную минуту и дать им возможность выстоять под натиском опасного и жестокого врага.

Плавали уже, знаем… Я ни на секунду не забываю, чем это может обернуться. Мы им танки и самолёты дадим, а потом они с этим вооружением на нас и нападут. Нет уж! Нет у меня доверия вообще к европейской части нашего континента, ни к одному из них. Как показывает история, стоит только нам влезть, и мгновенно объединяются, лишь бы Россию куда подальше выдавить. Нечего нам там делать. И нашей технике военной тоже там нечего делать. И солдатам нашим там тоже нечего делать. Вот когда они на нас пойдут – тогда мы им и дадим. И оружие, и технику, и боеприпасы. Вернее не дадим, а применим по назначению.

Стоило мне дать жёсткий и бескомпромиссный отказ, как льстивая улыбка стёрлась с лица Аристарха. Он попытался было что-то мне возразить, но я уже порядком подустал и сделал такое лицо, что было очевидно: если он сейчас не отстанет, я просто вытолкаю его из кабинета или попрошу охрану вышвырнуть его, и не посмотрю, что он министр.

«Ага», – думал я, когда Аристарх покинул кабинет. – «Даже если у нас есть такие средства, мы уж точно не можем себе позволить кормить европейских коллег. Они и так последние три столетия за наш счёт существуют, ещё и понукают какие мы нехорошие. Ну их!»

Надо бы Аристарха отправить на переговоры, по этому вопросу, к военному министру. Каждый военный министр хуже прапорщика. Я уже честь познакомиться со Сбруевым Виктором Давыдовичем. Он быстро найдёт тысячу причин, почему нельзя отдавать, или помогать коллегам. Более того, предложит множество аргументов, как оттяпать под шумок какой-нибудь кусок территории или техники у европейцев, пока они между собой грызутся.

Я даже усмехнулся, вспоминая, как Аристарх убеждал меня, приводя как аргумент то, что он дипломат со стажем, и точно может заверить – такой шаг принесёт нашей стране выгоду и пользу. А я, как историк из двадцать первого века, знающий как нам Европа обычно «платит», скажу просто: «Шиш им!».

Следующим гостем, посетившим меня, был некто Владислав Старновский. Я попытался собрать побольше информации перед встречей, потому как, никакой чин этот мужчина не занимал. Как я понял, он был кем-то вроде магната или олигарха, если называть его терминологией из двадцать первого века.

Ко мне в кабинет ввалился, будто медведь, огромный широкоплечий детина с не менее широкой улыбкой во все тридцать два зуба. Он будто нарочно пытался продемонстрировать весь свой зубной состав.

– Александр Борисович, – протянул он разведя руки в стороны, будто пытаясь меня обнять. – Примите мои глубочайшие соболезнования, – сказал он, хотя его широкая улыбка говорила, что он совершенно ни о чём не сожалеет и не соболезнует. – А также примите мои поздравления с назначением на такой важный для нашей страны пост! Мы с вами ещё не знакомы, но я уверен, что станем хорошими друзьями, точно так же, как и с вашим дедушкой.

– Э-э-э, простите… Мне тоже с вами очень приятно познакомиться. Но я так и не понял сути вашего визита. Мне много кто рекомендовал с вами встретиться, но я так и не понял для чего и с какой целью. Было что-то про договор, но самого договора я так и не увидел.