Он посмотрел на часы и направился к телефону. Расчет оказался верным – звонок раздался ровно в восемь. Мила никогда не подводила его.

– Приве-е-ет! – переливался в трубке ее голос. – Ну как ты там? Жутко скучаю, знаешь, дурацкая поездка, не в тему совершенно! Но если бы ты был тут, было бы легче, с тобой всегда легче. Только не думай, что я тебя обвиняю! Это я виновата, если уж совсем объективно смотреть. Но ничего, осталось недолго, и я приеду.

Он мало говорил, в основном ее слушал. Так всегда было – и им обоим нравилось. Мила, похоже, даже не замечала эту разницу, она любила болтать, а он… ему просто было хорошо рядом с ней.

Павел старался избегать таких громких слов, как любовь, он лишь знал, что очень привязан к ней. Настолько, что вряд ли смог бы расстаться с ней по доброй воле. Он признавал ум Милы, был рад ей, но в глубине души считал, что она была бы лишней в их команде, даже если бы решила противостоять «Сириусу». Она просто не была создана для любой агрессии, такие люди быстро проигрывают.

– Все, я побежала, – сказала она на прощанье. – Завтра позвоню в это же время, прямо как ты любишь. Я же знаю, какой ты занятой у меня. Все, целую, пока!

Звонок завершился, и Павел положил трубку на место. Ему было жаль, что ее голос больше не звучит. Какое странное, иррациональное сожаление…

Но работа поможет. Он многое запланировал на сегодня, и в кабинете ему предстояло сидеть до поздней ночи. Когда вернется Мила, она ему такое не позволит, она беспокоится о нем. А сейчас он собирался воспользоваться ее поездкой.

Он как раз направлялся к кабинету, когда в доме погас свет. Из яркого сияния Павел вдруг попал в кромешную тьму – которую он терпеть не мог. Но сейчас иначе и быть не могло, ведь он уже включил систему безопасности: все замки были заперты, а окна защищали металлические роллеты. Они ограждали коттедж не только от посторонних, но и от света фонарей на улице.

Раньше это не было проблемой. В доме Павла свет был везде: в больших центральных люстрах, настенных бра, лампах, торшерах, и даже в плинтусы были встроены светодиоды, рассеивающие мрак до самого утра.

Теперь все погасло, и Павел не мог понять, почему. Списать все на отключение электричества не получалось: даже при неполадках в городской сети система его дома должна была через минуту перейти на использование энергии генераторов, установленных в подвале.

Минута прошла, а генераторы не включились. Что-то не так.

Подсвечивая себе путь мобильным, Павел спустился на первый этаж и попытался открыть входную дверь. Сначала ему нужно было впустить в дом хоть немного света, а потом уже разбираться, как быть дальше. Вот только даже это простое движение оказалось бесполезным: дверь не открывалась.

Замок был заблокирован снаружи. Ключ, застрявший там, стал бесполезен, а на то, чтобы выбить тяжелую металлическую дверь, Павлу никогда не хватило бы сил. И если в какой-то момент он еще мог поверить, что электричество отключилось случайно, а генераторы просто дали сбой, то теперь уже нет.

За ним пришли. Наверно, ему стоило ожидать этого – после того, как Павел много лет подтачивал «Сириус» изнутри. А готов он все равно не был, потому что точно знал: он идеально заметал следы, он не допустил ни одной ошибки, и если бы к нему начали присматриваться, он бы сразу заметил.

А они, казалось, и не стали ни в чем разбираться. Они сразу приговорили его к смерти.

Сдаваться так просто он не собирался. Он допускал, что такое может случиться, пусть и по другим обстоятельствам. Поэтому во все роллеты, закрывавшие окна на первом этаже, был встроен аварийный механизм. Изнутри их можно было открыть вручную даже при полном отсутствии электричества.

Он попытался сделать это – и снова провал. Скудный свет от экрана телефона показал ему, что механизм сломан. Причем изнутри, а не снаружи, как входная дверь. Сделать это прямо сейчас нападавшие не могли, никто не входил в дом. Получается, они готовились к нападению, побывали в его доме, а он даже не подозревал об этом. Такого с ним раньше не случалось, однако подумать, почему это произошло и где он допустил ошибку, Павел мог и позже. Сначала ему нужно было спастись.

Варианты заканчивались. Он понятия не имел, поможет ли ему полиция или «Сириус» уже позаботился об этом, но попробовать стоило. Он хотел набрать номер и только тогда заметил, что в углу экрана нет привычного значка сети.

Мобильная связь была отключена. Если до этого он еще мог позволить себе наивные сомнения, вовлечен ли в это «Сириус», то теперь все стало на свои места. Павел не мог ни вызвать полицию, ни даже предупредить Артура о том, что враг ближе, чем они предполагали.

Он не представлял, что они планируют, однако его неведение долго не продлилось. Они знали, с кем связались, понимали, что он найдет выход из любой ситуации, если у него будет время. Поэтому времени ему как раз не оставили.

Огонь вспыхнул в каждой комнате дома одновременно. Возможно, потом пожарные скажут, что была неполадка в проводах – а вернее, скажут то, что им продиктует «Сириус». Павел прекрасно видел, что пламя началось с миниатюрных взрывных снарядов, установленных на стенах и на полу. Они были там, когда он пришел домой с работы, были там все часы, что он провел здесь, а он даже не догадывался об этом.

Потому что он был уверен в абсолютной безопасности своего дома. Он думал, что все предусмотрел.

Теперь уже темно не было – огонь быстро расползался, прыгал на стены, как хищный зверь, тянулся к потолку. Судя по всему, вентиляцию тоже заблокировали, и это помогало пожару. Павел понимал, что такими темпами он потеряет сознание от удушья гораздо быстрее, чем сгорит.

Ему нужно было сделать хоть что-то, и он побежал наверх, на второй этаж. Там можно было набрать в ванну ледяной воды, укрыться от обжигающего жара и получить хоть немного прохлады. Там плитка, она не горит, и, может, это подходящее укрытие для него?

Но огонь встречал его везде, как истинный хозяин дома. Павел смог добраться лишь до последней ступеньки, дальше багровые языки пламени не позволили ему сделать ни шагу вперед.

Он оказался в ловушке. Огонь подступал со всех сторон, единственное окно закрывал щит из плотного металла, бежать было некуда. Раскаленный воздух бил по легким, а глаза слезились. Гениальность, которая все эти годы вела Павла вперед, оказалась бесполезна. Из-за нее ему предстояло сгореть заживо, умереть в мучениях, без единой возможности рассказать миру, что его убили, это не было несчастным случаем. Если кто и поймет, так только Артур Мардис, а он никому ничего не скажет.

Павел закашлялся, упал на колени, а подняться уже не смог. Чувствуя, как пламя касается его, прожигая кожу, он думал только об одном: как хорошо, что Милы здесь нет.

Глава 12. Святая простота

Георгия Миронова не покидало чувство, что сегодня что-то пойдет не так. Объективных причин для этого не было, и лишь дурное предчувствие кружило над ним вороном, не давая успокоиться.

Хотя, возможно, это сказывался накопившийся стресс последних дней. Такое объяснение Миронов считал самым вероятным. Ничего еще не закончилось, Иван Дымов и Карина Мардис непонятно где, а значит, расслабляться рано. Потому напряжение не покидало его даже здесь, в кафе, хотя оно никак не помогало ему решить проблему.

Инга его чувства не разделяла. Она радовалась этой встрече, как обычно, а может, даже больше, ведь он почти не звонил ей на этой неделе: не до нее было. Теперь она щебетала о чем-то и лишь на двадцатой минуте заметила, что он не слушает.

– Ну и что здесь происходит? – нахмурилась она.

– Прости, я… Я не выспался.

– Я в это поверить должна? Юра, я тебя знаю, ты можешь неделю обходиться без сна. Если вовремя подливать тебе кофе, ты будешь похож на зомби, но полностью функционирующего зомби. Повторяю вопрос: что происходит?

– То же, что и раньше, – признал Миронов. – Семейство Мардис покоя не дает.

Инга знала, что это значит. Она, в отличие от своего мужа, прекрасно понимала, что представляет собой их компания на самом деле. Да что там, она помогла все это организовать! И она, опять же, в отличие от мужа, не страдала от не в меру возвышенных принципов.

Так что она вполне могла оценить истинный масштаб проблемы – и не беспокоиться.

– Две загнанные жертвы, которым больше некуда идти, так я это вижу, – усмехнулась она. – А ты напрасно дергаешься. Я к тебе за спокойствием прихожу, если мне нужно будет уныние, я пообщаюсь с мужем пять минут.

– Извини. Как он, кстати?

– Лучше, чем хотелось бы. Признаю, его интервью здорово помогло нам, наши позиции на рынке снова стабильны. Но знал бы ты, как я устала годами видеть в своем доме больницу!

– Я понимаю. – Миронов улыбнулся, мягко коснулся ее руки, лежащей на столе. – Я восхищаюсь твоим терпением.

– Мое терпение не безгранично, – хмыкнула Инга, но руку не отняла. – Чтобы оно работало дома, я должна отдыхать здесь, с тобой. Не думать о том, что я вечная медсестра при умирающем муже, и о том, что охрана, которой я плачу огромные деньги, не может обезвредить двух любителей, да еще и в новостях регулярно мелькает. Телезвезды хреновы! Когда я вспоминаю об этом, мне тоже не слишком радостно. Но я знаю, что у нас с тобой есть этот день, всего один день в неделю, так давай проведем его правильно!

– Конечно…

Сказать это было проще, чем отвлечься от собственных мыслей. Он и рад был бы отвлечься и забыть обо всем, он хотел этого. Но стоило ему чуть ослабить контроль над эмоциями, как тут же возвращался страх, напоминавший ему, в какой опасности они все находятся.

Инга слишком хорошо знала его, чтобы не заметить это, но делала вид, что не замечает, подыгрывала. Ей действительно нужен был этот выходной, их личный день, когда все вроде как идет хорошо.

Но долго игра не продлилась. Глядя на свою спутницу, Миронов взял чашку, до краев наполненную чаем, и в этот момент рука дрогнула. Нервный тик, и сомневаться не приходится. Раньше такого не случалось, да и теперь Миронов не ожидал, что его волнение доведет до такого исхода. Эту оплошность скрыть уже не получалось: чайное пятно расползалось по столу, попало ему на рукав, подбиралось к краю, чтобы хлынуть на брюки. Отдельные брызги, разбившись о край блюдца, даже до Инги долетели.

– Дожили, – презрительно хмыкнула она.

– Прости, пожалуйста…

– Не извиняйся. Я уже поняла, что нормальной пятницы у нас не будет.

К ним спешили официанты с тканевыми салфетками, но исправить настроение, повисшее над столом, они не могли. Инга больше не смотрела на него, она раздраженно искала что-то в своей сумочке – должно быть, салфетки или крем, как обычно.

– Ты не обожглась? – осторожно спросил Миронов.

– Нет, но уж точно не твоей милостью! Юра, я не понимаю, что с тобой творится. Где этот проклятый платок?.. Дьявол!

Она шарахнулась от сумочки так, будто внутри обнаружила живую гадюку. Ингу буквально снесло со стула, а сумка, которой она теперь боялась касаться, полетела на пол. Ее содержимое рассыпалось, разлетелось по полу, и Миронов почти сразу обнаружил, что так напугало его спутницу.

Среди губной помады, влажных салфеток, пудрениц и прочих мелочей, которые нашлись бы в сумке многих женщин, тускло поблескивал шарик из черного металла. С одной его стороны перемигивались две красные лампочки, показывавшие, что аппарат включен. С другой просматривался символ компании: «Сириус».

Следящее устройство. Небольшой совсем гаджет, способный передавать звук и изображение на огромное расстояние в великолепном качестве. И Миронов, и Инга без труда поняли, кто положил его в сумку.

– Миша… – еле слышно произнесла она.