Отряд вышронцев из ближайшего лагеря подтянулся к месту боя, но встревать не стал, понимая, что результат будет закономерный – их тоже перебьют. Так что чешуйчатые враги просто остановились и к нам не пошли, дожидаясь ещё подкреплений. А вот мы добили последних недругов и стали медленно отходить.

– Пятимся медленно, но уверенно! – поучал нас Борборыч. – Делая вид, что собираемся продолжать веселье.

На этот раз нам поверили. Линия окружения Обители пришла в движение, и вышронцы со всех лагерей начали стягиваться к месту нападения, формируя в этот раз нормальный строй. А мы всё отходили и отходили, увеличивая дистанцию.

Первой этого не выдержала Система:

Вы драться будете? Или будете драться?

– Не будем! – сообщил я. – На сегодня всё…

Ну как хотите! Но тогда и опыта не дам.

– Ну и не надо! – заметил я и даже язык (мысленно!) показал.

Бой закончен!

– Отходим в лес! – приказал Борборыч, и вот этот приказ все выполнили с огромным удовольствием.

Наши смелые, но потрёпанные пять сотен быстро устремились в заросли, скрываясь среди зелени листвы. Я не видел, что там делают добровольцы с посланиями, но очень надеялся, что они, пользуясь вечерними сумерками и тем, что участок окружения оголился, сейчас со всей возможной скоростью бегут к Обители. Иначе все наши старания были бы напрасными…

От места боя мы отходили по широкой дуге. Неподалёку от пляжа мы даже запалили пару костров, чтобы при виде дыма враг думал, что наш лагерь находится там. Сами же мы возвращались на то же место, откуда вышли в середине дня.

День триста двадцать второй!

Вы продержались 321 день!

Утро. Было. Плохим.

И вовсе не потому, что было прохладно и пасмурно – хотя погода и добавляла неприятных ощущений – а по целому ряду причин. Если в жизни твоей всё не заладилось с самого утра, то жди беды к вечеру. К счастью, такое утверждение – не про меня. Это обычные люди сидят, переживают первые неудачи, настраиваются на новые (и, конечно же, получают их, раз настраиваются!). А я ищу во всём позитив – и, рано или поздно, ломаю порочный круг неудач.

Но вот именно это утро было откровенно плохим…

Во-первых, гадские вышронцы не стали снова расходиться по лагерям, а как умные сбились в кучку – и так и провели ночь, похоже, не собираясь разделяться и в дальнейшем. И если бы мы сами не были такими тупыми, то догадались бы, что так оно и будет. Единственное положительное, что я сумел в этом найти – нас ждали там же, где был замес вчера. А вот мы собирались идти на прорыв совсем в другом месте.

Во-вторых, у вышронцев в полку прибыло – ещё два десятка решашиархнутых. Видимо, они были недалеко и сумели вовремя прибыть, откликнувшись на сигналы, которые наши враги отправляли всю ночь и утро – по сообщениям часовых, при помощи дыма и костров. Плюс здесь был в том, что на нас тоже вышло подкрепление в несколько десятков обителевцев, которые смогли уйти из города во время штурма, но к партизанам так и не прибились. Оружия нормального у нас для них не было, так что выдали им самострелы ударников – пусть стреляют.

В-третьих, на горизонте были замечены три паруса. А что это значит? Верно! Это первые подкрепления вышронцев приближаются. Из положительного в данном факте было лишь одно – теперь нам в Обители точно поверят!

В-четвёртых, я ушиб палец! И вот тут ничего положительного найти не удавалось, как я ни старался. Палец игнорировал все регенерационные возможности, подаренные нам системой – и нудно болел, предатель, продолжая портить мне настроение…

В завершение всего прислал послание Казяк, сообщив, что Остров штурмуют какие-то двуногие ящерицы с тех самых кораблей. Послание он прислал и мне, и Борборычу. Так что вот теперь смело можно было говорить о том, что единственным центром сопротивления останется Мыс…

Уходя с поля боя накануне вечером, некоторые особо ушлые люди успели прихватить трофейное оружие и доспехи. Не слишком много, конечно, но за ночь удалось наделать наконечников для копий – и теперь мы гордо могли выставить стенку в две сотни вооружённых сталью копейщиков. Конечно, получилась по итогам жуткая кустарщина, но всё лучше, чем ничего.

Наскоро перекусив, мы выдвинулись к месту прорыва. От стен внутреннего города до полосы зелени было не меньше полукилометра. На этом участке нам и предстояло прикрывать колонну уходящих из крепости людей. И хорошо, если бойцы Обители смогут хоть как-то помочь. К сожалению, видеть, что там за стенами крепости происходит, мы не могли – поэтому приходилось надеяться на удачу. А надеяться на удачу – это вообще-то не лучшее, что можно делать в нашей ситуации…

Так или иначе, но мы смело вышли на открытое пространство и начали строиться лицом к лагерю вышронцев, которые нас тоже заметили – и устроили у себя суету, бегая, облачаясь в доспехи и вовсю насилуя барабаны, которые отбивали тревожные ритм. К счастью, ушибленный палец не смог довести до больших бед, и ворота Обители оперативно распахнулись, выпуская наружу вперемешку защитников с оружием в руках и мирное население – но тоже с оружием в руках. Отличались они друг от друга тем, что мирное население по прямой устремлялось в лес, а вот защитники строились рядом с нами.

А я всё высматривал среди них Аришу, но девушки нигде видно не было. Если, конечно, она не спряталась под невидимостью. Через пару минут мне это бесполезное занятие надоело, и я отправился к союзникам: выяснять вопрос, куда подевали королеву. К сожалению, Стёпы я тоже не видел – с ним было бы удобнее всего разговаривать, поэтому пришлось подходить к первому попавшемуся «меднодоспешному» командиру.

– Где ваша королева? Степан Лиходеев до вас не добрался вчера? – спросил я. И с удивлением понял, что мой вопрос игнорируется.

Ну то есть, командир презрительно – презрительно, ять! – глянул на меня и снова уставился на вышронцев. Второй командир сделал то же самое… Я напрягся. Обиделся. Плакать не стал, но вот месть задумал… Поэтому вернулся к своим и махнул рукой:

– Народ, они меня не любят, мы уходим! – громко сообщил я.

– А подвиг?! – первым среагировал Нагибатор.

– Не будет подвига! У меня Дульсинею украли! – ответил я. – Какие подвиги без Дульсинеи?

– Что, вот прям так сворачиваемся и уходим? – удивился Борборыч.

– Так и уходим! Это приказ! – кивнул я и обратился к «нашим» обителевцам. – Партизаны! Вас это не касается – вы сами решайте, что делать. Можете с нами уходить, а можете с этими снобами остаться.

– Не-не! Мы лучше с вами! – заявил кто-то из обителевцев.

– Ну ладно! – кивнул Борборыч и радостно рявкнул. – Строй нале-ВО! Шагом марш!

Что удивительно, никто из партизан оставаться не пожелал. Все дружно вместе с ударниками развернулись и гордо двинулись в сторону зарослей.

Я не психовал и прекрасно понимал, что делаю. Мои действия могут казаться импульсивными со стороны (того и добиваюсь!), но сейчас из Обители выходят сотни людей. И эти люди меня не знают, они мне не доверяют и не считают лидером, что внаглую и продемонстрировали командиры. Я не знаю, каким правителем была Ариша, но ей они хотя бы привыкли подчиняться. А, значит, именно с Аришей я и буду взаимодействовать, а не с этими левыми людьми. И если они хотят нашей помощи, то пусть зовут её…

– Эй! – наконец, на нас обратили внимание «союзники». От них отделился обвешанный доспехом господин и кинулся догонять. – Стойте! Подождите!

За ним устремилось ещё несколько командиров с встревоженными лицами.

– Идём дальше? Или пусть побегают? – уточнил у меня Борборыч.

– Пусть побегают! – отмахнулся я.

Обвешанный доспехом господин проявил завидную прыть для своей полноватой комплекции. И доспехом он был именно обвешан. Это ведь всегда видно – умеет ли человек носить броню, будь то современный бронежилет или реконструкция доспеха. Одни надевают защиту в бою, а другие просто вешают на себя доспех, оберегая свою тушку.

– Остановитесь! Вы же писали в письме…

– Писал, – кивнул я, останавливаясь. – Какие первые два слова были?

– Эм… – пузан в броне пытался одновременно вспомнить и отдышаться. – Не помню…

– Первые два слова были: «Дорогая Ариша», – напомнил я, когда до нас добрались остальные командиры. – Вот скажите, кого-нибудь из вас зовут Аришей? А?

– Нет, но… – господин неуверенно глянул на подошедших командиров.

– Так, а чего вы тогда припёрлись?! – взорвался я. – Где Ариша, мать ваша королева?!

– В тюрьме за… – пузан важно поднял вверх указательный палец, но я оборвал его объяснения.

– Да меня не волнует, где она была! Сейчас она должна быть здесь!.. Как в тюрьме?.. – Нет, я, конечно, догадывался, что в Обители не всё ладно, но ведь не до такой же степени…

– Мы её сместили вчера за… – важно начал господин и снова был прерван.

– Ты – уже труп! – сказал я и повернулся к спутникам пузана. – И вы тоже! Причём, триста раз, если у вас ещё остались все триста раз.

– Это наше внутреннее дело! – возмутился полненький господин.

– У вас больше нет внутренних дел! – проговорил я, цедя каждое слово. – Ни одного грёбаного внутреннего дела, кроме несварения желудка. Знаешь, как легко получить несварение желудка?

– Поз…

– Когда у тебя в желудке торчит что-то стальное – он перестаёт переваривать! – объяснил я. – Но вот это уже точно будет твоё внутреннее дело! Триста раз!..

– Люди были недовольны, – заметил один из командиров. – Сначала война, потом это…

– Кто был недоволен? – спросил я, поворачиваясь к тому. – Как зовут недовольных?

– Ну… – командир замялся.

– Где Степан Лиходеев? – спросил я.

– Это неважно! – то ли закричал, то ли заканючил пузатый господин.

– Он… тоже в тюрьме, – ответил более адекватный командир.

– То есть вы ещё и моего посла в тюрьму упекли? – вот тут-то я вообще выпал в осадок.

– Он бросил свой пост! Он поддержал… – начал было пузан, и я, наконец, не выдержал.

Но я не выдержал слишком поздно… Рядом был человек, который к подобным вещам относился гораздо более болезненно, чем я. Вот пузатый господин что-то изрекает, вот рука Нагибатора сжимает ему щёки, так что он может только мычать, а вот – его ноги отрываются от земли…

– Если ты, жирдяй, ещё раз вякнешь без разрешения… – сообщил ему Нагибатор. – …Или хотя бы пошевелишься без разрешения, я лично закину тебя к вышронцам. И ещё подскажу им, как можно быстрее и веселее сделать тебе много приятного! Понял меня, тюфяк?

– М-м-м-м! Э-э-э-э! М-м-м-м!

– И ещё… – опуская господина на землю, продолжил Нагибатор. – Сними доспех и отдай его тем, кто будет сражаться. Ты всё равно сбежишь! Он тебе, когда будешь драпать, только помешает.

– Да что же это такое?! – возмущённо начал господин, только оказавшись на земле и…

Сразу докинуть его до позиций вышронцев Нагибатор, конечно, не смог – до них было слишком уж далеко… Но метров десять господин по воздуху в нужном направлении проделал, в итоге приземлившись с металлическим грохотом. Подняться он уже не смог – хотя вроде бы даже барахтался, двигая ручками и ножками…

– Двадцать минут! – снова напомнил я командирам. – И либо здесь будет Ариша, Степан и все остальные заключённые, которых вы отправили вчера в тюрьму, либо выкручивайтесь сами. Паруса уже на горизонте!..

Я указал на море, и командиры, вздрогнув, глянули в указанном направлении. Впрочем, я понимал, что они не успеют. Причиной тому были вышронцы, которые, наконец, собрались в единый кулак и начали наступление. До нас они доберутся минут за десять. Но главное – несколько командиров всё-таки метнулись в сторону города, не выдвигая больше вопросов и претензий, а остальные – кинулись к своим бойцам.

Поток людей, бегущих от вышронского нашествия, всё не иссякал. И так на так, нам надо было лезть в бой – просто чтобы люди могли уйти.

Вы сражаться будете? Или как вчера?

– Будем! – кивнул я.

В этот момент над строем ящеров взметнулось целое облако стрел, ринувшись в сторону бойцов, вышедших из города.