В июне 1918 года на Обуховском заводе Петрограда эсером Никитой Сергеевым был убит комиссар по агитации и печати Володарский (Моисей Маркович Гольдштейн). А 30 августа 1918 года в Петрограде был убит эсерами председатель ЧК Урицкий. В этот же день в Москве, на заводе Михельсона эсерка Фанни Каплан четырежды выстрелила в Ленина, две пули попали в вождя и ранили. Большевики простить террор со стороны эсеров не могли, это покушение на власть. Эсеры были удалены с постов. По постановлению СНК от 5 сентября 1918 года был объявлен «Красный террор», по классовому принципу, повсеместно и в широких масштабах. В Петрограде чекисты, разозленные убийством Моисея Урицкого, отличились особой жестокостью. Не мудрствуя лукаво, взяли адресную книгу. Такие выпускались ежегодно, в них и адрес, и род занятий владельца квартиры или дома. Ежели указано – мещанин или купец 2-й или 1-й гильдии, промышленник или чиновник, считай – приговорен.

Адресные книги при большевиках не выпускались совсем, пользовались царского выпуска, в последний раз такая книга выходила в 1916 году, а чиновники указаны по классам, к примеру, коллежский асессор. За короткое время без суда и следствия были расстреляны десять тысяч человек, причем не только мужчин, зачастую казнили всю семью – родителей и детей несчастного чиновника. Страна замерла в страхе. Чекисты арестовывали свои жертвы днем и ночью, подъезжали на грузовиках, два-три чекиста вламывались в квартиры и вывозили полуодетых. Зачем одежда приговоренному, если сразу с грузовика их заводили в подвал на Литейном, 4 или Гороховой, 2 и расстреливали? Подвал чем хорош? Ни выстрелов на улице не слышно, ни криков жертв.

«Красный террор» – мероприятие массовое, и руководство бросило на операцию все силы. Попал в том числе и Алексей. Ему назначили старшего – чекиста Дятлова. Они должны были арестовывать по спискам людей и везти на Лубянку. Для выполнения задания дали грузовик с водителем и двух солдат для конвоирования задержанных. И таких мобильных групп было несколько. Алексей исполнял все, что приказывал старший. Заходил с Дятловым в квартиры или дома, старший спрашивал установочные данные – фамилию, имя, отчество, год рождения, род занятий, потом объявлял, что гражданин арестован. Под плач и стенания семьи Алексей выводил арестованного к грузовику, держа в руках оружие, передавал солдатам. Те находились в углах кузова, держали наизготовку винтовки. Испуганные люди бежать не пытались, были испуганы, вины за собой не чувствовали, полагали – в ЧК разберутся, произошла ошибка. Никто не собирался разбираться, жить этим несчастным оставалось несколько часов. Пока Алексей выводил задержанного, Дятлов оставался в квартире или доме задержанного. Зачем – Алексея не интересовало. Предполагал – обыск делает. Это позже появится ордер на обыск и арест, подписанные прокурором, понятые и прочее. Тогда было одно – революционная необходимость! И ею прикрывалось любое беззаконие. Старые, царские процессуальные нормы отбросили, а новые не создали. Главное – классовое чутье, революционное самосознание, остальное – буржуазная шелуха, не стоящая внимания. О том, что следует арестовать классово чуждый элемент, председатель ВЧК говорил на собрании, но о расстрелах умолчал. И когда Алексей, после недели арестов узнал, что люди расстреляны, для него был шок. Сразу задумался. Не уйти ли из ЧК? У него ни семьи, ни своей квартиры. Одним словом – нет якоря, который держит человека на одном месте. Сжечь мандат, да уехать куда подальше. В царской России паспорта или иные документы были далеко не у всех. При большевиках паспорта стали выдавать только горожанам, да и то через много лет после революции. А деревенские жители получили паспорта в семидесятых годах. Так что отсутствие личного документа никого не удивит, назовись хоть любым именем. Или можно уехать на юг, примкнуть к Белому движению. Конечно, он сейчас сыт, служит в серьезной организации, есть перспективы роста. И до сих пор в казнях не участвовал. Но ведь не зря Дзержинский сказал, что «ЧК – это карающий меч революции». Вот только пользоваться мечом надо умело, карать действительно врагов, а не невиновных, запугивая свой народ.

В царской России с 1825 по 1905 год, за восемьдесят лет было вынесено 625 смертных приговоров, из которых приведено в исполнение сто девяносто один. В пору революционных волнений, с 1905 по 1910 год было судами империи вынесено 5735 смертных приговоров, исполнено 3741, включая приговоры военно-полевых судов, изначально более жестоких, чем гражданские суды. А по внесудебным приговорам ЧК с 1917 по 1922 год было расстреляно от 50 до 140 тысяч человек (по данным разных источников). И после этого большевики называли последнего русского царя Николая II кровавым.

От партии большевиков курировал органы ЧК И. В. Сталин, который понял истинную силу карающего органа. Кстати, после смерти Ленина в январе 1924 года Дзержинский принял сторону Сталина. От репрессий 35–40-х годов само ЧК это не спасло. Сотрудники ЧК, которые организовали отделы, наладили работу, сами были расстреляны. А. Х. Артузов, Г. И. Бокий, М. Я. Лацис, М. С. Кедров, В. Н. Манцев, Г. С. Мороз, И. П. Павлуновский, Я. Х. Петерс, М. А. Трилиссер, И. С. Уншлихт, В. В. Фомин пали в период руководства Ягоды, Ежова, Берии.

Опыта работы у чекистов не было, особенно плохо представляли свою службу следователи. Было указание ЦК партии на работу бывших сотрудников полиции, тюрем, охранного отделения, судов и прокуратуры не брать, как представителей класса угнетателей рабочих и крестьян. Однако после раздумий Железный Феликс решил побеседовать с Джунковским, бывшим товарищем (заместителем) министра внутренних дел, начальником отдельного корпуса жандармов, генерал-лейтенантом. Как там писал А. С. Пушкин?

«…и вы, мундиры голубые и…». Это он о жандармах, отцом-создателем которых был граф Бенкендорф.

Джунковский заслужил славу человека порядочного и честного. Он один, кто осмелился положить на стол царю докладную записку о похождениях и пьяных разгулах с придворными дамами Гришки Распутина. Скандал замяли, Джунковского перевели на службу в Москву, подальше от царского двора, а практически выслали из столицы. Ныне Джунковский проживал в своем имении в Смоленской губернии. Дзержинский позвонил председателю Смоленского губчека, попросил доставить Джунковского в Москву, в ВЧК.

В Смоленске поступили, как всегда в ЧК. Арестовали и под конвоем двух чекистов поездом привезли в Москву. Надели бы и наручники, если они были.

Долго длилась беседа Дзержинского и Джунковского. Дзержинский умел убеждать, и бывший начальник корпуса жандармов дал согласие на сотрудничество. Было ему в то время 52 года, а Дзержинскому 40 лет. Консультанту дали квартиру на Арбате, хозяина которой расстреляли во время «Красного террора», дали продовольственный паек. Джунковский наладил работу следственного отдела, а еще разработал очень удачную операцию «Трест».

«Красный террор» еще продолжался, а по Москве и другим крупным городам прокатилась волна ограблений и убийств. Занималась уголовщиной вновь созданная милиция. Но уголовники сбивались в крупные, хорошо вооруженные банды, наглеющие с каждым днем. В Москве банда Николая Сафонова по кличке Сабан 24 января 1919 года за одну ночь убила девятнадцать постовых милиционеров. Это уже был вызов всей советской власти, посягательство на ее представителей. Дело по уничтожению банды или аресту ее членов взял под личный контроль Дзержинский.

Опыта борьбы не было, как и внедренных в уголовную среду агентов. Попытки подкупить уголовников, чтобы вывели на банду, закончились фиаско. Мертвым деньги не нужны, а Сабан был жесток и, даже заподозри измену, тут же «поставил бы на нож». Задействованы были все отделы. Фомин предложил организовать засады из сотрудников ЧК. Сабан, не получив за массовое убийство милиционеров, заслуженного ответа, обязательно повторит акцию устрашения. Чекистов распределили по группам, определили места засад, выбрав самые глухие углы. Постовых милиционеров не предупреждали во избежание утечек информации, командиры групп днем осмотрели местность, определили наиболее удобные места засад, вероятные пути подхода банды, ежели она появится. Сотрудники в оружейке получили в дополнение к револьверам «Наган» или пистолетам «Браунинг» мощные «Маузеры» с деревянными кобурами. Кобуры пристегивались к рукояткам, как приклады, получался полуавтоматический карабин. Еще засветло, по одному, сотрудники заняли места, определенные командирами групп. Алексею достался полуподвал с окном. Командир строго предупредил – не курить, до утра не выходить из укрытия, если ничего не произойдет. Алексей днем вздремнул. Было бы позорно уснуть на боевом посту и упустить убийц. В уголовном мире убийц не жаловали, называли мясниками. Там в почете были преступники высокой квалификации, на самой вершине «медвежатники», вскрывавшие сейфы. Таких умельцев по всей России насчитывалось не более десятка. Царской полиции они все были известны. После революции некоторые уехали за границу и причин тому несколько. Главная – перевелись в России богатые люди, а еще – обесценились деньги. Если при империи можно было обменять в банках один рубль за два доллара или ехать с российскими рублями, ибо за границей наша валюта была уважаема, то сейчас Наркомат финансов выпустил эрзац-деньги. Они официально даже деньгами не назывались, а денежными знаками. Номиналом от одного до десяти тысяч, выпускаемые разными типографиями, они имели даже разную окраску. На них изображался герб СССР. Монет не выпускалось, а бумажные денежные знаки обесценивались быстро.

Кроме того, по новым законам, кража ценностей из государственных учреждений каралась сильнее, чем у граждан. Учитывая, что деньги были только у государства, срок можно было получить пожизненный или расстрел. Расстрел даже скорее, ибо дела о саботаже, спекуляции, валюте и кражах государственных средств проходили по ведомству ЧК. А там до 1922 года включительно приговоры выносили внесудебными решениями.

Ниже «медвежатников» в уголовной иерархии стояли карманники, в уголовной среде – щипачи. Ниже их «домушники», а потом «каталы» – картежники. Убийцы в самом низу. Ограбить и убить ума и навыков много не надо. Пырнул ножом, ударил топором или кастетом. Но после мировой войны, когда с фронта приходили раненые в свои деревни, привозили трофейное оружие. А среди казачества оно было вполне легальным. Во время революции захватывались оружейные склады разными сторонами. И банды не испытывали нехватку оружия и боеприпасов. В Москве обнаглели настолько, что банда Кошелькова остановила «Роллс-ройс» Ленина, обобрала Владимира Ильича, забрала автомобиль. Счастливая случайность, что не узнали и не убили.

Днем Алексей, как и другие чекисты из группы, отсыпались, а вечером поодиночке, чтобы не привлекать внимание, занимали места. У Алексея ключ от полуподвала, где располагалась раньше дворницкая, где хранились метлы, лопаты. Ныне дворников не было, дворницкие по назначению не использовались.

Алексей был доволен своим местом для засады. В подвале не так холодно, как на улице, нет ветра. Другим сотрудникам повезло меньше. Один в проходе между зданиями, там сквозняк постоянный, еще один на крыше у слухового окна полусгоревшего дома.

Неделю провели в ночных бдениях, а банда себя не проявляла.

Единственный подслеповатый фонарь тускло освещал небольшую площадь. Надо было приглядываться, чтобы увидеть и отличить от прохожих милиционера. С ноября 1918 года для милиции ввели отличительные знаки – на красном щите золотой серп и молот перекрещены, щит окружен колосьями белого цвета, внизу надпись – РСФСР, ниже – металлическая планка с выбитым номером постового милиционера. Носился нагрудный знак на левой стороне груди. Точно такой же знак, только размером поменьше, носился спереди на головном уборе.