Юля Белова: Мой новый босс

Появление Рыкова

Сегодня происходит что-то необычное, кто-то пришёл на работу раньше меня. Перед турникетом на проходной стоит импозантный мужчина в шикарном костюме и дымчатых очках.

– Лозман, – зло говорит он по телефону, не обращая на меня внимания, – ты, блядь, с ума сошёл? Вы тут все вообще что ли королями себя возомнили? Я всю твою шайку сегодня же разгоню! Команда, блядь! Нахера мне такая команда! Я стою на проходной и халдей меня не пускает, а ты ещё в гостинице прохлаждаешься. Где вам надо быть? Вы должны уже час, как по стойке смирно стоять и встречать меня с караваем, музыкой и девками. Почему на меня до сих пор пропуска нет?

Я терпеливо жду, когда он закончит отчитывать провинившегося подчинённого.

– Чего тебе?! – обращает он на меня внимание, его глаза, скрытые полупрозрачными стёклами, мечут молнии.

Я пожимаю плечами и показываю на турникет, на пути к которому он стоит:

– Мне пройти нужно.

Он ничего не отвечает, поворачивается спиной и продолжает распекать своего Лозмана. Я теряю дар речи от такой наглости, несколько секунд смотрю в его широкую спину и решаюсь легко похлопать по плечу. Он опускает руку с телефоном и оборачивается ко мне в пол-оборота.

– Кто такая?

– Во-первых, вы ведёте себя крайне невоспитанно, а, во-вторых, я здесь работаю и вы мне мешаете пройти.

– Больше не работаешь, – выплёвывает он и снова показывает мне свой затылок.

– Мужчина, отойдите в сторонку, не мешайте. Сейчас подразделение вызову, – вступает вахтёр.

– Твою мать, Лозман! – рычит незнакомец в телефон. – Считай, ты покойник.

.

Странный посетитель, самоуверенность из него так и прёт, наверняка какой-то московский боярин. К кому, интересно, он приехал? У генерального в плане ничего такого нет. Я поднимаюсь на второй этаж и вхожу в приёмную. Дверь в кабинет директора открыта, наверное уборщица не закрыла. Заглядываю.

Ну разумеется, в такую рань он не появляется, хорошо, если вообще придёт сегодня. Весь кабинет завален бумагами – рабочий стол, стол для совещаний и даже пол вокруг стола.

Я как-то попыталась это всё систематизировать и убрать, так он меня чуть не убил. Пришлось научиться ориентироваться в его системе. Закрываю дверь и подхожу к своему столу. Надо успеть выпить кофе, проверить почту, проконтролировать план и сделать несколько звонков, пока здесь не начался Содом и Гоморра.

Уже через час всё начинает вертеться и кружиться в обычном ритме и часам к десяти я совершенно забываю об утреннем происшествии. Телефон звонит не умолкая.

– Слушаю, приёмная.

– Большаков у себя?

– Нет, Зинаида Фёдоровна, пока нет.

– Когда будет?

– Не могу сказать. Он с утра в городской администрации. Когда приедет не знаю. Вы, пожалуйста, отчёты Бажакину продублируйте, потому что он совещание проведёт, если генерального не будет. Я его предупрежу.

– Хорошо.

Большаков достал уже, если честно. Ни в какой он не в администрации. Больше, чем уверена, пьёт опять, а я его выгораживай. Предприятие на куски разваливается, а он решил в депрессию погрузиться и с восторгом утопить свой корабль. Можно подумать, мне больше всех надо…

Дверь открывается и заходит Серков, начальник транспортного цеха, высокий худощавый, вечно недовольный старик с пожелтевшими от никотина пальцами.

– На месте? – кивает он в сторону кабинета.

– Нет, Виктор Алексеевич.

– Он же вчера сам велел прийти.

Я развожу руками. То вчера было.

– Запил что ли?

– Ну что вы, я такой информацией не располагаю. А что у вас?

Он раздражённо машет рукой и с чувством опускает, практически швыряет мне на стол пачку бумаг.

– Я на своей что ли машине должен продукцию вывозить? – грозно нависает он надо мной – Подвижного состава нет, все вагоны только что в ремонт отправил. В РЖД говорят пока лично начальник не даст распоряжение, ничего не поставят. Большаков должен был с ним переговорить вчера. И что?

– Виктор Алексеевич, вы те вагоны, что под панель выделены, ставьте под погрузку, не можем же мы завод останавливать, а с панелью потом решим. Сейчас генеральный появится и я ему доложу, а не появится позвоню, попрошу заняться вопросом или скажу, чтобы Бажакин с РЖД связывался. Придумаем что-нибудь.

– Бажакин… – с презрением произносит он.

Серков, острый на язык, едва сдерживается, чтобы не выругаться. Забирает свои бумаги и уходит.

Снова раздаётся звонок, на этот раз мобильный. Ого, ничего себе! Наташка Сазонова, моя школьная подруга. Она уже года два, как перебралась в Москву.

– Алло.

– Дашка! Приве-е-ет!

– Наташ, ты что, приехала что ли?

Я поднимаюсь с кресла и делаю шаг к большому окну, поправляю штору и смотрю на площадь перед заводоуправлением.

– Ага, приехала. Погощу у родителей недельку, специально под твой день рождения подгадала. Ну ты как живёшь-то? Работаешь?

– Ага, пропади она пропадом, работа эта.

– Чего так?

– Да денег не платят уже третий месяц, а пахать приходится от зари до зари.

– Так почему не уволишься?

– Шутишь? У нас и раньше-то работу не найти было, а теперь и подавно.

Я отворачиваюсь от окна и вздрагиваю. Прямо перед моим столом стоит давешний джентльмен с проходной.

– Ой, Наташ, извини, не могу говорить. Потом перезвоню, ладно?

Не дожидаясь, ответа, я отключаю мобильный и возвращаюсь к своему столу.

– Вы что-то хотели?

Я невольно рассматриваю его. Синий костюм в полоску сидит идеально, наверняка шит на заказ. Он подчёркивает широкие плечи, узкую талию и накаченные бицепсы. На нём белоснежная рубашка, пижонский галстук завязан стильно и элегантно. На вид посетителю лет сорок, губы плотно сжаты, будто вырублены из камня, подбородок зарос густой щетиной. Красивый, сволочь…

– Не нравится работа, значит? – холодно спрашивает он и снимает очки.

Я вглядываюсь в лёд его идеально голубых глаз и меня дрожь пробирает. Он смотрит вызывающе и до ужаса высокомерно, как утром на проходной. Так смотреть может только человек, наделённый властью и привыкший к полной безнаказанности. Мои щёки начинают краснеть. С удивлением я осознаю, что вместе с возмущением во мне поднимается ещё какое-то странное чувство… и волнение. А в сердце зарождается смутная тревога.

– Вы к Алексею Семёновичу? – пытаюсь я сохранять спокойствие и оставаться вежливой.

– К тебе.

Он буравит меня взглядом. Да просто пялится, рассматривая лицо, шею и грудь. Хам.

– Слушаю вас, – спокойно говорю я, хотя внутри всё горит от такой наглости.

– Ты, блядь, велела Серкову подавать вагоны под комплекты вместо панелей?

Что? Да ты кто такой вообще, чтобы так со мной разговаривать!

– Простите, я не знаю, кто вы и не могу обсуждать с вами производственные вопросы.

– Херовая ты секретарша, раз не знаешь. Должна раньше всех быть в курсе. Иди за мной.

– Что? Куда вы идёте! Я сейчас охрану вызову.

Он не отвечает и уверенно распахнув дверь директорского кабинета, входит внутрь. Я выскакиваю из-за стола и бегу за ним.

– Немедленно выйдите! Что вы себе позволяете!

Он останавливается, удивлённо оглядывая разложенные Большаковские бумаги.

– Это что? – спрашивает он, оглядываясь на меня. – Архивы вывозите? Да успокойся ты, а то сейчас сердце остановится. Теперь я твой босс. Большакова больше нет.

– Что?

Гость по-хозяйски усаживается за стол и сбрасывает на пол все бумаги.

– Потом разберёшь, когда я уйду.

Я даже задыхаюсь от такого беспардонного своеволия.

– Так. Ты кто такая?

– Что?

– Ты секретутка, правильно? Твоё дело какое? Кофеёк принести, да сексуальное напряжение шефу помочь снять. А ты куда лезешь? Если даёшь директору, значит царица что ли? Нет, я понимаю, с такой жабой, как ваш Большаков трахаться так себе удовольствие, тем более такой, в общем-то симпатичной бабе, как ты.

У меня кровь приливает к щекам. Как вообще такое можно говорить! Это отвратительно! И это абсолютная ложь! Он просто поливает меня грязью.

– Но это не даёт тебе права решать, как рулить заводом. Давай, принеси мне кофе. Эспрессо, без сливок и сахара. И я с тобой ещё не закончил.

Я сломя голову несусь в приёмную, но не для того, чтобы скорее сделать кофе, этому наглецу, а чтобы позвонить в отдел кадров.

– Здравствуйте, Юрий Михайлович, это Розанова из приёмной.

– Привет, Дарья Андреевна. Видела уже нового шефа?

– А как так? Я не понимаю ничего. Что случилось-то?

– Так по решению суда за долги все Большаковские акции передали «ТКМ СТАР», её владелец Роман Григорьевич Рыков назначен и. о. генерального, а Большаков написал заявление.

– Как-то очень внезапно всё.

– А ты почитай, – говорит кадровик понижая голос, – про эту контору в интернете. Рейдеры. Но формально действуют в рамках закона. И про Рыкова тоже почитай…

– Почитаю, Юрий Михайлович. Спасибо за пояснения.

– Даша, новый шеф тобой интересовался. Дело твоё запросил.

О-хо-хо…

Внезапно оживает динамик:

– Где мой кофе? Его что, из Бразилии везут?

Я встаю из-за стола и подхожу к кофе-машине. Через пару минут вхожу в знакомый кабинет, ставший в один миг совершенно чужим. Рыков пристально смотрит на меня, пока я несу поднос.

– Бля… Ты полчаса чашку кофе готовила. Как вы тут живёте в своём мухосранске? Не удивлён, что завод профукали.

Я ставлю перед ним поднос. Он смотрит, не отрываясь, будто рентгеном просвечивает.

– Вы ещё что-то хотите?

– Как догадалась? Хочу. Сегодня со мной поедешь после работы.

Я вспыхиваю.

– Покажешь мне что у вас тут и как.

– Знаете, – едва сдерживаясь, чтобы не зареветь, говорю я, – вы мне утром сказали, что я здесь больше не работаю. Я вдруг поняла, что теперь и сама не хочу оставаться. Вся документация находится здесь, вот она прямо перед вами. Кофе-машина в приёмной, а сексуальное напряжение пусь вам ваш Лозман снимает.

2. Возвращение

Он долго молча смотрит на меня исподлобья. Выдержать его взгляд я не могу и отворачиваюсь.

– Смотри-ка, дерзкая какая, – наконец произносит он. – Характер мне показываешь? Я знаешь сколько таких как ты видел? Значит так. Здесь никто никого держать не собирается. Скоро за каждое рабочее место настоящая драка будет. Не хочешь работать, убирайся. Но обратно уже не возьму, даже туалеты драить. Хорошо подумала?

Ничего я не подумала. И знаю, что работу с такой зарплатой я не найду. В лучшем случае, со своим красным дипломом по управлению пойду работать кассиром в супермаркет. И то, если повезёт. Но и терпеть всё это я не собираюсь. В первый же день он мне практически прямым текстом говорит, чего от меня ожидает.

Я ничего не отвечаю.

– Ясно, – кивает он. – По закону ты должна две недели отработать, но ты мне здесь такая гордая не нужна. Собирай монатки и завтра чтобы духу твоего не было. Всё, свободна. Кофе, кстати, ты не умеешь готовить. Дрянь, а не кофе.

Я поворачиваюсь и иду к двери, физически ощущая ледяной взгляд его голубых глаз на своей спине и ниже. Иду от бедра, как модель на подиуме, выражая тихую ярость. Когда берусь за ручку двери, до меня доносится голос теперь уже бывшего босса:

– И вот ещё что.

Я останавливаюсь, не поворачиваясь к Рыкову.

– Позвони коммерческому, пусть его секретарь сейчас же переходит на твоё место.

Я открываю дверь и выхожу в приёмную. На моём лице появляется улыбка, совсем не добрая. И мне за это должно быть стыдно, но я чувствую удовлетворение. Не особо умная и несобранная, похожая на куклу, вечно занятая своей внешностью, секретарь коммерческого станет прекрасной местью за моё изгнание. Уж она-то и кофе не сделает, и бумаги все перепутает, зато сексуального напряжения точно не будет.

***