Накинул куртку, сунул ноги в кеды. Тоже немаловажен факт их удобства. Ситуация может повернуться по-всякому, в ботинках особо не разбежишься. Затем вышел из дома. Время близилось к обеду. Сейчас, по идее, должны закончиться уроки. Скорее всего, Ржавого я найду за школой. Кастет положил в карман штанов. Попробовал быстро сунуть пальцы в нужные отверстия и резко вытащить руку уже с ним. Вроде, получилось. Просто Петька может быть один. Может быть с одноклассниками. А может быть с теми самым «старшими товарищами» в лице Дрона. Они часто ошиваются возле здания школы, хотя делать им там, вообще-то, нечего. Давным-давно вылезли из-за парты.

Собственно говоря, повадки и привычки теперь уже бывшего друга мы со Славиком знали отлично.

Петька на самом деле отирался на школьном дворе, где находился спортивный «городок». Вокруг Ржавого толпились и другие пацаны, постарше. Но не совсем отъявленная шпана. Просто местные. Для них, кстати, Петька достаточно крутой тип.

Издалека ветер донес запах табака. Курят. Ну, правильно. Что еще делать. Через лет пять будут не только курить под окнами родной школы. Там полный набор предстоит.

Я, не останавливаясь, не сбавляя шага, прямой наводкой двигался прямо на Петьку. Он заметил меня буквально в нескольких метрах от места пацанских посиделок. Но подвоха пока ещё не ожидал. Усмехнулся кривоватой ухмылкой и с вызовом посмотрел мне в глаза. Петька слишком сильно поверил в то, что он уже взрослый и крутой. Как же. За спиной поддержка таких, как Дрон. А меня, по сути, папочка в прошлый раз вытащил за шкирку из замеса. Словно котенка.

Что есть, то есть. Вот только Ржавый почему-то забыл, какой по натуре Славик Белов. А я наоборот, только сейчас почувствовал это в полной мере. Что из себя представляет натура Беловых.

Пока шел к Петьке, смотрел не отрываясь в его лицо. Но видел только эту усмешку и этот взгляд. Мол, ну, че? Прибежал? Сцыкло.

То есть, он действительно думал, будто я, посидев дома, покумекав, пришёл к выводу, надо возвращаться к привычному образу жизни. И сейчас буду если не просить, то намекать точно.

Возможно, Ржавого сбило с толку выражение моего лица. А оно было максимально нейтральным. Ни злости, ни агрессии, ни раздражения, ни раскаяния, ни чувства вины. Моя физиономия не отображала вообще ни одной эмоции. Хотя внутри, я вдруг почувствовал то самое ощущение бешенства. Наше, семейное. А теперь понимаю, оно точно семейное.

Просто Алеша, то есть я сам, настоящий, всегда отказывался признавать себя частью этой жизни. Держал жёстко под контролем любые проявления характера отца, который, что уж теперь греха таить, достался обоим его сыновьям. В частности – бешенство, которое туманит мозг и отключает адекватность. Потому что, глядя на Ржавого, я думал об отце. Если бы не эта гнида… А никто другой не мог. Дрон на прямую не полез бы. Остальные старшие пацаны тоже. А вот Петька – самое оно. Алеша знает его. Доверяет. Думает, будто мы – друзья. Там даже напрягаться сильно не надо было. Просто выцепил этого малолетнего придурка, сказал, что так лучше, поддакнул, мол, да, ничего серьёзного не случится, и дело в шляпе.

Кстати, Сергей Николаевич подтвердил, что реально ничего серьезного. Я уголовный кодекс в состоянии 1986 года, естественно, не знаю. В моем времени наркота – охренительные сроки. Хранение, имею в виду. Там прям пятерками считают. Не по году. Тренер просветил меня, что сейчас наказание выйдет отцу от года до двух. Но два даже вряд ли. Скорее всего, год. Точнее сказать не смог. Он ведь тоже не юрист.

Однако, для меня данный момент стал реально принципиальным. Батя не виноват, а значит сидеть он не будет. Ни год, ни месяц, ни неделю.

Пацаны, стоявшие рядом с Петькой вылупились сначала на меня. Потом посмотрели на Ржавого. Потом – снова на меня. Видимо, слухи о нашей ссоре слухами больше не являлись. Народ точно знал, мы разосрались в хлам и дружбы больше нет.

Но они, как и Петька, угрозы не заметили. А зря.

Я, как шел, так и продолжил двигаться вперед. Даже когда до Ржавого осталось несколько сантиметров. Он стоял, вальяжно закинув обе руки на брусья, покачиваясь на полусогнутых ногах.

С ходу, не останавливаясь, ухватил его за грудки и со всей силы откинул в сторону. Наверное, не будь Петька настолько самоуверен, он бы успел среагировать. Но с ним сыграло злую шутку его завышенное самомнение.

Мой бывший друг отлетел назад, не удержался на ногах и упал на асфальт. Прямо на спину. Попытался вскочить на ноги, но я уже был рядом. Наклонился, снова сгреб ткань его куртки, дернул вверх, а потом, не сомневаясь, на каком-то интуитивном уровне, зарядил Ржавому головой в лицо. Блин…Все-таки гены… Эх…

– Млять! Ты охерел что ли! – Взвыл он, снова отлетев назад. Только теперь ему пришлось ухватиться за свой родной, сломанный нос, из которого моментально хлынула кровь.

Петька попытался вскочить на ноги, но снова не успел. Я опять оказался быстрее. Подтянул его вверх, одним рывком. Со стороны это выглядело, конечно, смешно. Ну, для меня по крайней мере. Пацанам, стоявшим в момент моего появления рядом, вообще не было весело. Они, открыв рты, замерли, не понимая, что им делать. Бежать за кем-то из учителей, стремно. Стукачем быть никто не хочет. Но и желающих вмешаться, разнять драку, тоже не нашлось.

При том, что росту я не сильно высокого, Ржавый все равно чуть ниже. Поэтому, выглядело все так, будто я за шиворот оторвал его от земли, а Петька сучил ногами, словно хотел бежать по воздуху.

– Ты на хрена, мразота, мандюка моего впутал в это говно? Наркоту откуда притащил? Кто дал? Цель какая?

Я с такой силой стянул ворот его куртки, что рожа Ржавого стала сильно походить своим цветом на его волосы. Он подвывал, брыкался, размазывал одной рукой кровь и сопли по лицу, а второй пытался разжать мои пальцы.

– Ну! Говори! Кто, млять, дал тебе наркоту?! Кто вообще это придумал? Сам? Ты?

Петька хрипел, вместо слов у него выходили мало похожие на человеческую речь звуки.

– Славка, брось! Брось, задушишь его!

Кто-то из парней все-таки решил вмешаться, пока не случилось какой серьёзной ерунды. Я чувствовал сквозь красную пелену, накрывшую мое сознание, меня тянут за плечи.

– Славик, епте мать! Отпусти его!

Наверное, все-таки отцовская дурь во мне проявилась в меньшей степени. Я все равно не потерял до конца связь с реальностью. К счастью.

Одному из пацанов удалось вырвать Ржавого из моих рук. Петька отскочил в сторону, глядя на меня исподлобья и хватая воздух ртом. Рожа у него была, конечно…Вся извазюкана кровищей и каким-то дерьмом.

– Какая, на хрен, наркота! – Выкрикнул он. – Псих! Звезданулся совсем! Я вообще ни при чем. Батю твоего забрали, да. Но все говорят, он сам где-то раздобыл. И он так говорит. Я тут никаким боком.

Ржавый говорил через всхлипывания. Это не было желанием поплакать. Все-таки он не трус и не сцыкло. Ясное дело. Просто, наверное от нервов, с перепугу. Не знаю, чем бы закончилось, если бы меня не оттянули. И Петька это понял прекрасно. Поэтому испугался. Но не самой ситуации, что в морду получил. Бывало и хуже. Он испугался меня. Что я мог не остановиться. И пацаны испугались. Они как-то бестолково топтались на месте, явно мечтая оказаться как можно дальше от этого школьного двора.

– Брешешь! – Я сделал шаг к Ржавому, но он моментально отскочил в сторону.

– Мля буду! Не я! Отвечаю. Вот, при свидетелях говорю. Не имею отношения к твоему батьку́ и наркоте вообще никакого. Если его подставили, то точно без моей помощи! Понял?!

Последнее слово Петька выкрикнул на каком-то надрыве. С обидой, которую скрыть уже не смог.

– Ну… смотри мне. – Я ткнул в его сторону указательным пальцем, – Узнаю, что все-таки ты, сгною. Никто не поможет.

Развернулся и пошёл в сторону дороги. Петька сказал, похоже, правду. Я знаю его хорошо. С Дроном подставил он, это факт. И сейчас, когда я подходил, так ухмылялся по той же причине. Думал, я всё-таки испугался старших «товарищей», чтоб им обосраться. Но наркота…Судя по всему, и правда не он.

А кто? Пришлось снова направиться в сторону дома. Сильно не хотелось трясти Алёшу, но это, получается, неизбежно.

Глава 3

Алеша… Алёша, Алеша, Алеша. Куда же ты, мандюк, влез? И главное, так как события поменяли свой ход, я даже предположений по этому поводу тепнрь не имею. Это больше не моя судьба. Так выходит. Раньше, хоть было понятно, куда смотреть, в какую сторону. А теперь, мой чудный младший брат, который я же и есть, творит невообразимую ерунду.

Но самое главное, Алёша, это ни хрена не Ржавый. Его за шиворот не возьмешь. В морду башкой не двинешь. Брат все-таки. Остаётся только надеяться на его благоразумие.

С другой стороны, какое к черту благоразумие. Уж мне ли не знать, что в голове там – вата. А еще, полнейший кавардак. Куча комплексов, детских, нелепых обид, не имеющих под собой ни одного обоснования. Пацан сам себе придумал несчастную судьбу, выбрал роль «обиженки» и этим оправдывает все свои поступки. Удобно.

Как бы то ни было, надежда сейчас в любом случае только на брата. Отца надо вытаскивать. Любыми способами. Казалось бы, что такого? Ему тюрьма – дом родной. Ну, подумаешь, потусуется годик на нарах.

Ни хрена… Вот вытащу, потом пусть идет грабит, ворует, что хочет делает. И садится уже за свое дело, а не по моей вине. Вот этот момент угнетал меня сильнее всего. Хоть и условно, но именно я стал причиной такого поворота. Еще, конечно, Алешин эгоизм. Но все равно, первопричина – я. И вот этих угрызений совести вообще не хочу. Хватит. Без того всю жизнь грызло внутри. Чем старше становился, тем сильнее свербило.

Я рысью помчал от школьного двора домой.

В последнее время мы с Алешей ходили после окончания уроков вместе. Сегодня он должен вернуться один. Скорее всего, уже сидит дома. Зайдёт, увидит мои вещи и успеет подготовиться морально. Он ведь понимает, как только вернусь из Москвы, сразу начну трясти из него правду. Уж точно делать вид, будто ничего не произошло, не буду.

Поэтому пришлось ускориться. Чем быстрее я его выцеплю, тем меньше у брата окажется времени на то, чтоб сочинить хорошее, качественное вранье. Это он умеет очень даже профессионально. Я себя знаю. То есть, Алёшу знаю. Там, на самом деле, даже в моменты приступов раскаяния желание говорить правду вряд ли появится. Побоится ответственности. Побоится произнести вслух, какая он сволочь. Плюс, сто процентов уже убедил себя, будто вообще ни в чем не виноват. Хотел, как лучше. Действовал на общее благо. Я вот с такими мыслями почти сорок лет жил. Знаю наверняка ход его мыслей.

Гибкая шкала моральных принципов у пацана сейчас.

Пообежал к дому, дёрнул калитку, проскочил по дорожке. Как только поднялся на ступеньки, понял, дома никого нет.

А вот этого, наоборот, не понял… У Алеши в Семилуках особо друзей нет. Он всех местных заведомо считает уголовниками и мутными личностями. Может, конечно, с одноклассниками задержался. Пусть немного, но все равно ведь общается. Чай не в лесу живем, в социуме. Каким бы он ни был, этот социум.

Я открыл замок ключом и вошел в дом. Тишина. Следов пребывания брата, никаких. То есть он еще даже не появлялся. Где носит, интересно?

Прошел в кухню, уселся на табуретку и принялся ждать. Устроился вместе со стулом так, чтоб с порога меня не сразу было заметно. А то стартанет с перепугу, бегай потом по всей улице из ним.

Через два часа понял, что херня это все. Алёши нет. И, похоже, в ближайшее время не будет.

Пришлось снова одеваться. Тут даже дело было в том, что тупо начал волноваться. После школы брат всегда сразу возвращался домой. Если вдруг раз в пятилетку отправлялся погулять с пацанами из класса, что было скорее исключением из правил, то только по выходным. У Алеши с раннего детства фобия, будто без отличной учебы он вырастет дураком и ему одна дорога – в училище. А выпускники любого ПТУ для Алёши – потенциальные сидельцы. Не знаю, откуда он это взял. Но учился брат всегда с огромным рвением. Точно знал, будет получать вышку, и к этому готовился с первого класса. Сразу. Из года в год переходил только с отличными оценками. Отсюда и медаль на вручении документов об окончании школы.