Троица, таща пленника, со всех ног устремилась к выходу и сбежала по ступеням главной лестницы, у подножия которой стоял Сахур. Слон трубил и порывался удрать, не слушаясь погонщика.

– Погрузи парию на слона, туда, где сидят Тимул и нищий старик. Он пария из одной шайки с лжебрамином, – велел маратха раджпуту.

– Будет сделано, – прогудел здоровяк и схватился за веревочную лестницу.

Крысолов полез следом.

– Да смотрите, чтобы пленник не удрал!

– Пристрелю, если попробует.

– Мертвец мне не нужен. Поезжайте на площадь Великих Моголов и ждите меня там. Я должен отыскать своего хозяина, раджу и рани с ребенком.

Каммамури не пришлось кричать, чтобы люди расступились. Столичные жители хорошо знали и любили маратху. Завидев раджпутов, пытавшихся заставить работать древнюю помпу, он бросился туда и сразу же заметил Тремаль-Наика.

– Хозяин, где господин Янес? – сдавленно спросил он.

– В безопасности.

– А Соарес?

– С кормилицей. Но рани пропала.

– Вы шутите, хозяин?

– Кажется, сейчас не время шутить.

– А вдруг она погибла в огне?

– Нет-нет, она первой покинула дворец. Ее многие видели.

– И куда же пошла госпожа? Что, если ее похитили?

– Пойдем разыщем Янеса. Спасать дворец смысла нет. Через пару часов он рухнет.

Глава 10
В поисках рани

Всепожирающий огонь окончательно воцарился в некогда великолепном дворце ассамских раджей. Дюжина чихающих и кашляющих от старости насосов не могла противостоять пожару. Судя по всему, их трубы погрызли мыши, вечное проклятие Индии. Усилившийся горный ветер раздувал пламя. Мощные каменные стены и перекрытия двух нижних этажей еще держались, но верхние этажи, крыши и террасы из палисандрового дерева пылали вовсю. К небу тянулись жуткие огненные языки.

Раджпуты, стражники и горожане, обескураженные бесполезностью своих усилий и напуганные вихрями искр, что вылетали из окон и обжигали их обнаженные тела, отказались от попыток потушить пожар. Лишь в той части, где находились покои рани, отряд раджпутов, выстроившись цепочкой, продолжал передавать друг другу ведра с водой и выплескивать их в огромное огненное жерло.

Именно там Тремаль-Наик и Каммамури обнаружили португальца с его извечной папиросой в зубах. Даже потеря собственного дворца не смогла отвратить его от курения. Ароматный табачный дым смешивался с вонью горелого дерева и тлеющей ткани. Вид у Янеса был встревоженный. Он нервно расхаживал туда-сюда, отдавал отрывистые приказы, потом застывал на месте, словно его неистовая энергия внезапно иссякала. Наверное, он думал о пропавшей жене.

– Янес, друг мой, – обратился к нему Тремаль-Наик, – даже в смертельных боях я не видел тебя таким.

Португалец выплюнул окурок.

– Пойми, речь о моей жене.

– Она точно не осталась во дворце?

– Нет, многие видели, как она вышла из ворот незадолго до пожара.

– Почему ты не присматривал за ней?

– Министры отвлекли меня. Государственные заботы, будь они неладны! За что ни возьмись, все вечно идет наперекосяк.

– Может быть, Сураму похитили? – предположил Каммамури.

С грохотом обвалилась очередная лоджия, подняв тучу пепла и искр.

– Нет. По-моему, она подчинилась какому-то приказу магнетизера.

– Мы ее обязательно разыщем, господин Янес. С нами Тимул.

– Знаю. Однако незачем тут торчать. Предоставим огню доедать остатки пира. Давайте отправимся в Рампур. Соарес с кормилицей уже там. На всякий случай я отправил с ними охрану. Мы с вами, друзья, вошли в опасные воды, изобилующие подводными рифами.

– Нам этого можешь не говорить, Янес, – вздохнул Тремаль-Наик. – Мы поймали главаря париев из клоак. Он поведал нам много интересного.

– А что брамин? Сгорел в пожаре?

– О нет, господин Янес. Мы его вытащили. А вот марабу передохли.

– Так пленник жив? Где эта каналья? Я убью его!

– Сейчас этого делать как раз нельзя, если мы хотим узнать, кто намерен свергнуть рани с престола, – возразил Тремаль-Наик. – Каммамури, отправляйся с обоими пленниками в малый дворец Рампура. Чувствую, нам предстоит лицезреть их счастливую встречу. Ага, вижу, повозка и зебу уцелели? Мы с Янесом скоро вас догоним.

– Слушаюсь, хозяин, – ответил маратха и убежал туда, где ждал Сахур.

Колесница под позолоченным куполом, запряженная четверкой быков, действительно была спасена, как и слоны, которых погонщики вывели наружу, едва почувствовав запах дыма: два десятка великолепных кумареа и мергов, выдрессированных для охоты и войны. В бою каждый такой слон стоил полка раджпутов.

Бросив последний взгляд на горящий дворец, где он провел столько счастливых дней со своей семьей, Янес вслед за Тремаль-Наиком взобрался в колесницу и крикнул вознице:

– В Рампур, быстро!

Повторять приказ не пришлось. Болезненные уколы длинного стрекала заставили зебу бежать во весь опор вдогонку за Сахуром, который уже скрылся из виду. Временами откуда-то издалека доносились трубные звуки, но вскоре стихли и они.

Завидев царскую колесницу, толпа быстро расступалась и почтительно приветствовала раджу, однако Тремаль-Наик не мог избавиться от ощущения, что все происходило не так, как прежде. Казалось, горожане, когда-то с таким энтузиазмом праздновавшие изгнание тирана Синдхии и восшествие на престол Сурамы, отравлены каким-то ядом. Но кто же отравитель? Змеи, таившиеся в клоаках, или некто, прятавшийся много дальше?

Речь, разумеется, шла не об обычных змеях, а о двуногих. Об опасных заговорщиках, вознамерившихся разрушить ассамскую империю, как торжественно называл свое государство Янес, дабы отбить у воинственных соседей даже мысли о восстании.

Через четверть часа повозка подкатила к небольшому дворцу. Там уже стоял Сахур и с аппетитом и хрустом поедал сахарный тростник и листья фикуса.

Так называемый малый дворец представлял собой, по сути, бунгало, не слишком изысканное, зато идеально отвечавшее жаркому индийскому климату: пирамидальная крыша, многочисленные веранды, прикрытые от солнца разноцветными циновками. Под двумя боковыми навесами стояли спасенные от огня слоны. Вокруг раскинулся прекрасный тенистый сад с высокими пальмами.

Каммамури, крысолов и следопыт ждали их у входа.

– Негодяи в надежном месте? – спросил Тремаль-Наик.

– Да, хозяин, – ответил маратха. – Их охраняет раджпут.

– Оба пленника в одном месте?

– Да, хозяин.

– Что ж, пойдемте навестим этих подлецов, – предложил Янес, заметно утративший обычную невозмутимость. – Если не скажут сразу, куда подевалась рани, привяжу обоих к пушкам. Брамин уже и так зажился на этом свете.

Каммамури отвел их в гостиную с каменным полом, обставленную на колониальный лад: стол из анакардиевого дерева, рояль, плетеные ротанговые шезлонги с высокой спинкой и прочая изящная мебель, в том числе буфеты со спиртными напитками и бокалами.

В шезлонгах сидели связанные по рукам и ногам пленники. Брамин, судя по тяжелому дыханию, был уже на пороге смерти.

– Это с ним ты разговаривал, Тремаль-Наик? – спросил Янес, указывая на старика.

– С ним. Уверен, мы сможем узнать от него больше, чем от лжебрамина.

– Однако последний, похоже, умирает. Каммамури, напои его чем-нибудь.

– Не пивом же? Парень, конечно, будет доволен, в отличие от меня. Столько времени на него убил…

Бормоча себе под нос, маратха подошел к буфету с рядами пыльных бутылок и принялся разглядывать этикетки.

– О! Виски! – воскликнул он, хватая длинногорлую бутылку. – Вот что его взбодрит.

– Ты его добить хочешь? – хмыкнул Тремаль-Наик. – Зачем тогда вытащил его из подвала?

– Ну что вы, хозяин! – Маратха откупорил бутылку. – У этого шакала луженый желудок. Вот увидите, он мигом очухается.

– Для того чтобы тут же отправиться в мир иной, – сказал Янес. – Открой-ка пиво и напои его. Хоть и теплое, оно покажется ему напитком богов.

Маратха помотал головой:

– Нет-нет, господин, ни пива, ни воды, разве что огненной. Позвольте уж мне действовать по моему плану. Поверьте, если он не умер от вашего удара, то и теперь не помрет. Парии необыкновенно живучи.

Каммамури плеснул виски в бокал из желтого хрусталя и подошел к лжебрамину, упорно не желавшему открывать единственный глаз.

– Пей, приятель, – душевно сказал он. – У тебя небось в глотке пересохло.

– Воды, воды… Пива… – проскрежетал несчастный и распахнул рот.

– На вот, глотни.

Мучимый страшной жаждой пленник одним глотком выпил содержимое бокала, полагая, что это вода или пиво, и тут же подпрыгнул, несмотря на веревки, которыми был привязан к подлокотникам шезлонга. Его физиономия страшно перекосилась.

– Жжется, – сдавленно прохрипел пария. – Воды!

– Хоть ведро, когда решишь наконец все нам рассказать.

– Я ничего не знаю…

– Ах так? Тогда испей еще этого прекрасного виски. – Безжалостный маратха снова поднес к его губам бокал.

Пленник взвыл, точно дикий зверь, и отшатнулся, натянув веревки:

– Нет! Нет!

– Говори, где рани? – взревел Янес, нависая над ним. – Она подчинилась твоему приказу и, похоже, до сих пор под гипнозом.

– Рани? Какая рани? Кажется, я ее где-то видел, но где?..

– Вот, значит, как? Тогда выпей еще! Может быть, вспомнишь. – Каммамури вновь придвинул бокал к губам парии.

Тот вдруг сжал его край зубами. Тонкий хрусталь треснул, и содержимое пролилось.

– Я бы сказал, что у этого человека душа истинного брамина, – произнес Тремаль-Наик. – Поразительное упорство. Двое суток без воды и еды на такой-то жаре…

– И что нам теперь делать? – Янес в отчаянии запустил руки в шевелюру. – Я требую, чтобы этот негодяй немедленно сказал, где моя жена!

– Ваше высочество, сдается мне, этот человек скорей умрет, нежели признается, – покачал головой крысолов.

– Считаешь, он велел ей поджечь дворец и уйти?

– Да, раджа. Ваша жена по-прежнему в его власти.

– Но куда, куда он приказал уйти Сураме?

– Мы скоро это узнаем, господин Янес, – ответил Каммамури. – Побудьте здесь с моим хозяином. Почему бы вам пока не допросить второго пленника? Он сможет поведать много интересного.

– Говори, где рани? – взревел Янес, нависая над ним.

– А ты куда собрался?

– Мы с Тимулом и крысоловом вернемся во дворец и поищем следы рани. Уверен, до рассвета что-нибудь выясним, а то и найдем вашу жену. Но заклинаю, не спускайте глаз с пленника и маленького Соареса. Я боюсь очередного предательства.

– Дом окружен раджпутами, – успокоил его Тремаль-Наик, глянув в окно. – Никто не посмеет приблизиться. Сомневаюсь, что Синдхии, если это он затеял заговор, уже удалось собрать в городе достаточно людей, чтобы устроить переворот.

– Хорошо, идите. – Янес метался из угла в угол, дергая себя за бороду и бросая злобные взгляды на брамина, который, казалось, впал в забытье. – Верните нам рани! Верните мне мою жену!

– Вернем, ваше высочество, – сказал Тимул. – Вы знаете, я никогда не теряю след.

Прихватив лампы, троица вышла за дверь и направилась к колеснице.

Больше полусотни вооруженных раджпутов и стражников охраняли бунгало. Никто, за исключением министров, не посмел бы нарушить покой махараджи.

Зебу, резко рванув с места, поскакали обратно к дворцу. Тот стоял темный и мрачный. Огонь, пожрав все, что могло гореть, потух. Горожане почти разошлись по домам, обсуждая несчастье, постигшее правящую чету, так что колесница неслась по улицам без риска кого-нибудь задавить.

– Господин, – обратился крысолов к Каммамури, – думаешь, у нас получится отыскать рани?

– Тимул сможет. У этого парня есть шестое чувство, не иначе. Увидишь, он приведет нас в нужное место.

– По-моему, обнаружить следы на улицах, истоптанных тысячами ног, довольно трудно.