Семён оказался прав, гости ели с удовольствием и нахваливали хозяйку. Лишь Маргарита ухмылялась и многозначительно поглядывала на Семёна, всем своим видом показывая, что она-то знает, откуда сии кулинарные шедевры. Скрыть неприязнь к Александре ей не удавалось, даже не останавливали недовольные взгляды Семёна, и она на все ахи и охи собравшихся продолжала ехидно ухмыляться. Больше всего её озадачивал вопрос, каким образом и при каких обстоятельствах Саша узнала о её кулинарии. Сама бы точно не нашла. А вдруг он с ней ходил и помогал с выбором? Все салаты именно те, которые Маргарита покупала к столу, и Семён нередко заезжал туда, когда вскрылся её обман, купить цветную капусту в кляре и тушёную квашеную капусту. Ел он её с жареными сосисками и утверждал, что вкуснее ничего нету. Именно эта капуста красовалась в большой миске, а сверху для красоты лежала веточка кинзы – так любила украшать Маргарита. Подсмотрела в ресторане и с тех пор украшала всё подряд.

Менялись правители, рушилось великое государство, устанавливались новые порядки, принципы, устои, мораль, города возвращали свои прежние имена, люди оставались такими же, как были. Вальке и Семёну однозначно везло – за что ни брались, всё срасталось! Переехали с Васильевского острова в самый центр, на Мойку, купили дома в Репино, охраной обложились на джипах.

– Сёмка, вот что ты такой понтовый? Машины меняешь – одна круче другой, с девками светишься моделями! Не понимаешь, братве это как серпом – машины да бабы! Доиграешься!

– Валь, я с ментами дружбу вожу, хоть и не при делах они сейчас. Но, поверь, настанет их время, всю нечисть бандитскую пересажают.

Начались проблемы.

– Валь, ты-то пацан правильный, – подкатывала братва, – а эту морду еврейскую пора на место ставить… Сливай его, Валёк, надоел он всем, борзый больно!

Валентин пошёл к авторитету – знал одного, уважали друг друга. Мужик с понятиями, если с ним не договориться – хана дело!

– Киньте что-нибудь в общак, не обеднеете! Порядок есть порядок.

– Нет! – упёрся Валентин. – Ты же знаешь, один раз заплатишь – всю жизнь платить будешь. Лучше сдохнуть!

– Ладно, Валёк, иди… Настырный ты. Живите, прикрою, пока сам живой. Вот ты уральский, бесстрашный! Повезло твоему еврею!

– Брат он мне! Слышишь? Брат! Мы одно целое!

– Не кипятись, послушай бывалого. Таких, как ты, раз и обчёлся. Совет тебе дам. Никому не доверяй, кроме как себе и матери родной. Многое я повидал. Люди порой такими падлами становятся, когда что-нибудь не поделят. Друг близкого друга заказывает. Слыхал о таком? А я не понаслышке знаю. Поаккуратней, Валёк, целей будешь.

Генрих Давыдович – откуда что берётся? – связи имел серьёзные, вывел на правильных людей при власти. Ребята лучшие места для застройки получали, компанию организовали строительную, крупную. Семён работал много, азартен был, но и удержу в веселье не знал, тёрся ночами по дискотекам да казино, бухать начал и другим не брезговал.

– Жизнь у тебя поганая, Сём, – твердил Валентин. – Вроде и Маргарита у тебя, а семьи нет… Любви тебе надо, настоящей! Что ты её как собачку в доме держишь?

Сёма и сам думал, что любви надо. Только знал бы Валя, что нужна ему Сашка. Не понимал, как такое могло случиться, что только она в башке сидит. Ненавидел себя. Напьётся, зла Вальке желает, на Марго срывается. Стыдно потом становилось, невыносимо! Он её когда первый раз увидел, что-то в груди ёкнуло. Не стал другу мешать, да и Александра к нему никакого внимания, словно нет его в помине. Но был уверен, что смог бы добиться желаемого. Решил, блажь это, а у Валентина к ней серьёзно. Не простил бы он ему такой подлянки. Отпустил все мысли, а на свадьбе глаз не мог отвести от Александры, необычная, не такая, как все, особенная. Когда вместе на кухне обед варганили, голову потерял, так и хотелось вцепиться в неё двумя руками, прижать к себе и никуда не отпускать. Еле сдержался. Хотел он её до скрипа зубов, до одури. Никогда ничего подобного не испытывал, не осознавал, чем она его так зацепила. Наваждение, точно приворожённый ходил. Сниться по ночам стала. Сны яркие, реальные, точно всё наяву, и любит его Сашка неземной любовью, и слова любви на ухо шепчет. Вкус губ её чувствовал, запах. Просыпался возбуждённый и спросонья лез к Маргарите, представляя, что это Саша.

А Валентин хотел детей, даже не детей – он мечтал о маленькой Сашеньке. К ним на дачу по выходным часто приезжала Лизка, и не одна, а с крошечным трогательным человечком. Валька с упоением таскал его на руках по всему участку, заботливо придерживая головку – Лизавета научила. Из неё на удивление получилась хорошая мать, хоть и рожала сына с дальним прицелом, подцепив перезрелого чиновника, естественно, женатого. Тот спорить не стал, за место и жену держался, и на все Лизкины условия пошёл: квартиру купил, содержание определил, да и в душе гордился, что ещё на что-то способен, сына породил. Лиза была в шоколаде, подобрела от жизни спокойной и сытой. Но испытывала недовольство. Не бросал свою старую каргу и всё тут! И сколько ждать, пока решится, не представляла. Видите ли, привязан он к ней, со школьной скамьи вместе, из армии достойно ждала, детей троих вырастила, о внуках заботится!

В то время как многие состоятельные мужчины с лёгкостью меняли своих бывших жён на молоденьких и ничуть угрызением совести не мучились. Только вперёд, и ни в чём себе не отказывать. В этом и есть сам смысл жизни для успешных и состоятельных. В содержании бывших не скупились, и дети все запиханы по заграничным школам да университетам. А у них маленькие пупсики ползают, на ручки просятся, одно загляденье. В былые-то годы совсем не до детей было, карьеру строили. Другое дело в зрелости почувствовать себя отцом, ещё и при новой эффектной супружнице, по возрасту годящейся скорее в дочки, чем в жёны. Не коротать же время с обабившейся женщиной – уже и не вспомнить, как она выглядела прежде, поэтому кроме оскомины и жалости ничего не вызывает. Постоянно плешь ему проедала, она и так у него была внушительной. При этом чиновник был человеком невысоким, оттого и сильно светил своей лысиной, которая невероятно раздражала.

Твердила ему Лиза: одна подружка замуж за солидола выскочила, другая… От любви никуда не уйдёшь! Чинушка слушал, молчал, молчал, потом как брякнет, что козлы они тупые, в будущее заглянуть не решаются, когда рогами будут провода задевать. Обиделась тогда Лиза сильно, но быстро одумалась, приползла назад и такая на неделю добренькая сделалась, самой себе на удивление. Получила она тогда в подарок кольцо внушительное, не такое, как раньше дарил, а уважительное, с крупным брильянтом, точно на помолвку, и решила ждать, сколько потребуется. Всё равно своего добьётся и пересидит его старую курицу.

Сёма втайне радовался, но не злорадствовал, что у Вальки с ребёнком не заладилось. Он чувствовал всей душой, что нравится Саше. Видел, как та глаза отводит порой, как радуется его приходу, как болтает с интересом! А иногда приходило осознание, что всё он себе придумал. Друзья они. Не более.

Зимой большим составом на Сейшелы поехали, давно собирались. Больше всех радовался Семён: Александра-то совсем рядом будет!

Валентин далеко плавать не любил, глубины боялся. Однажды совсем мелким на самодельных, небрежно сколоченных плотах с дружками катался. Дело было поздней осенью, ещё чуть-чуть, и лёд на реке встанет. Не понял, как равновесие потерял, задумался вроде. Палка вместо весла в сторону отлетела. Побалансировал он на плоту и плюхнулся в воду. Хорошо, успел за край плота зацепиться. Орёт от ужаса: «Помогите! Мама! Помогите!», а пацаны на своих плотах стоят, боятся пошевелиться, в палки-вёсла в свои вцепились и не знают, что дальше делать. Один понаходчивей оказался, тоже кричать начал, а потом и все хором: «Помогите! Помогите! Тонем!» Вдалеке мужик проходил, услышал крики и примчался Вальку вызволять.

Валя потом три недели лечился, уколы болючие терпел, на попу сесть не мог. Двустороннее воспаление лёгких. «Вот поправишься – ещё и ремня тебе всыплю, чтобы не повадно было такими делами заниматься. Благо ещё летом! А почти зимой какой чёрт вас туда потащил?!»

После этого случая Валентин начисто плавать разучился – может, от страха пропал навык. Зайдёт в жаркий день в речку по пояс и плещется. Друзья не дразнили, понимали. От такого дар речи пропадёт, не то что умение плавать.

А Саша пускалась в заплывы дальние, аж на час, и Сёма с ней – вроде как за компанию. Болтали обо всём, читал он много, память хорошая. Саше нравилось, и шутки его любила, тонкие. Однажды на скутере катал её – летели над волнами бирюзовыми, Сашка сзади, едва касаясь руками, держалась за Семёна. Он чувствовал её каждой клеточкой своего тела, до дрожи. Пульс участился, как будто он в спортивном зале час бежит по дорожке.

На обед садились большой дружной компанией. С ними ещё две пары поехали и один убеждённый холостяк. Все мужики – балагуры отъявленные, не соскучишься. Заказывали рыбу дикую, лобстеров и лангустов, прохладное розовое вино разливали. Маргарита чувствовала себя неважно, голова кружилась, тошнило всё время, была вялая и раздражительная, от еды отказывалась.

– Что с тобой? Никогда такой не видел! Опять что-то не так?!

– Смена климата, пройдёт…

А дома сообщила Семёну, что беременна, и срок уже три месяца. Двойня будет.

– Да, знала, молчала… Угроза была, думала, выкину, а в больницу на сохранение не легла.

Не поверил он ей – специально молчала, выжидала, чтобы не было у него пути назад.

Сёма смотрел на Марго и понимал, что скоро станет отцом. Что скрыла, не ругался, знал: если бы сказала, не дал бы ей рожать, на аборт бы отправил. Позвонил Вальке.

– Встретиться надо! Пошли, посидим где-нибудь.

– Ко мне дуй! Сашка пирог какой-то печёт, вся кухня в муке. Старается!

– Нет, Валь… Не хочу к тебе… разговор есть… совет нужен… Да какой там совет! Просто поделиться надо!

– Сём, что с лицом? – удивился Валька, увидев друга. – Что случилось? Не так давно вроде расстались, всё в порядке было.

– Валь, у меня дети…

– Какие дети? Ты что, спятил? Откуда? Когда успел?

– Маргарита беременна, двойня у нас…

– Ну так здорово! А что такой трагизм в голосе? Я бы до потолка скакал от радости! Теперь как порядочный человек ты должен жениться! – решил сострить Валентин, но понял, что другу не до шуток.

– Как она ухитрилась? Я и спал-то с ней раз в полгода. Надоело всё к чёрту, я и сказать уже хотел, что пора расходиться. Понятно, не обидел бы… А теперь?! Всё равно не женюсь! Дети детьми, а это совсем другое дело!

– Слушай, ты столько с ней живёшь! Всё терпит, слова не сказала. Нашляешься – и опять к ней. Тебя, знаешь ли, не каждая баба вынесет. Она тебя любит, дети будут… Что ещё надо?!

Валька обожал жену, знал: он-то любит, а любит ли его Саша? Ни разу ему в близости не отказала, но и не горела никогда, только глаза откроет свои большие и вопьётся в него взглядом, как будто что-то понять для себя хочет. Ещё знал: ни одна нормальная женщина не сможет отказаться от такой любви, какой он любил Сашеньку. Она должна быть полной дурой, Сашка не такая.

Семён ждал близнецов, и казалось, сам проходил все круги ада. Марго носила тяжело, и он чувствовал свою ответственность, гулянки свёл до минимума. С Александрой при встрече не общался – она вдруг закрылась, научилась скрывать свою симпатию и была нарочито холодна, видно, от бессилия.

Наконец-то и Маргарита получила свою порцию заботы и нежности. Теперь Семён находил время и для неё, часто гладил по животу, прижимался к нему ухом и прислушивался, что там происходит внутри. Восторгался каждым услышанным шорохом и расцеловывал Марго в щёки. По выходным гулял с ней под ручку, держал крепко, как хрупкую статуэтку. Сам ездил на рынок и заставлял её есть побольше полезной зелени и фруктов. Чуть что звонил доктору и требовал срочно приехать.