Три коктейля спустя мы с Амарой ковыляем по улицам Ричмонда с сандалиями в руках, распевая серенады городу и его бродящим душам в лучшей интерпретации Бона Джови.

– Даааааа, мы почти у цели…

Мы обнимаем друг друга, идя плечом к плечу, смеясь и шатаясь посреди дороги, крича настолько громко, насколько позволяют легкие.

– ААА! LIVING ON A PRAYER!^[3]

– Да завалитесь нахрен! – орет бестелесный голос из тени.

– Возьми мою руку! – прошу я Амару так мелодраматично, как только могу. – Мы справимся!

Амара изображает даму в беде, пьяно накрывая рукой лицо, пока другая все еще качается сбоку, держа сандалии.

– Клянешься?

– Вообще-то, тут люди спят! – снова кричит голос, и мы срываемся и начинаем неистово ржать. А потом беремся за руки и убегаем вдаль.

Амара провожает меня до дома, а потом вызывает такси. Стены помогают мне не упасть, пока я ковыляю в спальню. Я уже готова свалиться на кровать, когда натыкаюсь на что-то вроде мраморной колонны из тетрадей посреди гостиной.

Сайлас всегда носит с собой тетрадь, сто раз сложенную и свернутую с помощью резинки, которую он надевает на запястье, когда что-то записывает. Иногда он забирает ей свои длинные, темно-рыжие волосы. Это его коронное украшение.

– Какого хера, – заявляю я пустой комнате, ожидая, что мне хоть кто-нибудь ответит. В квартире воняет как в раздевалке.

Я вижу несколько картонных коробок у стены. Открываю одну из них, и до меня доходит плесневелый запах старых книг. Книга сверху настолько старая, что кожаный переплет весь потрескался и пошел пузырями. Сайлас решил перевезти все свое добро? С каких пор моя гостиная стала его складом? Его нигде не видно, поэтому я делаю шаг в центр комнаты – ближе к башне из тетрадей. Здесь минимум тридцать штук, одна на одной, и они грозятся развалиться от малейшего дуновения ветра. Я кладу руку на верхнюю и сразу чувствую, как покачивается вся стопка. Аккуратно поднимаю…

– Не смотреть, – говорит Сайлас за моим плечом.

Я отдергиваю руку, и колонна разваливается, как дженга, черно-белые тетради заваливают весь пол.

– Что за чертовщина? – спрашиваю я, все еще под алкоголем, но силясь взять контроль над ситуацией.

– Мне пришлось вывезти все вещи из своей квартиры.

– …И почему они здесь?

– А ты против?

– Слегка, – Сайлас не отвечает, поэтому я продолжаю. – Мог бы как минимум спросить.

Из-за плеча Сайласа вылезает Тобиас с очередной коробкой в руках, чтобы поставить в мою гостиную – с новой порцией старых книг, судя по запаху.

– Можно поставить?

– Это временно, – говорит мне Сайлас, не обращая внимания на Тобиаса.

– Два дня? Две недели? Временно – это сколько?

– Ничто не вечно.

– И что это значит?

– Я буду жить вечно.

Он говорит так серьезно, мне требуется мгновение, чтобы убедиться, что я правильно расслышала.

– Только не в моей квартире. Хочешь тут жить? Плати аренду.

– Мне правда тяжело, – жалуется Тобиас, но никто его не слушает.

– Нам надо поговорить, – обращаюсь я к Сайласу. – Тебе и мне. Завтра. В восемь?

– У меня планы, – отшивает меня он.

– Девять? Десять? Или мне сменить замки?

– Ладно. Десять.

– Пообещай, что придешь.

– Обещаю, – пожимает плечами Сайлас.

– Я серьезно.

– Ладно-ладно. Господи, Эрин, клянусь жизнью. Довольна?

Я не совсем поняла, как это случилось, но сразу после этого уткнулась лицом в подушку. Я слышу тихий шепот переговоров Сайласа и Тобиаса в гостиной. Не знаю, что они говорят. И мне плевать. Я всего лишь хочу избавиться от его барахла. Желательно, к утру. Пуф. И нет.

Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Молю о сне, но он так меня и не настигает, поэтому я начинаю перечислять планы на неделю: Интервенция в среду. Собеседование в четверг. Новая жизнь в пятницу. Бранч с Амарой в субботу…

Я проверяю часы и понимаю, что прошло всего лишь три минуты. На тумбочке лежит маркер. Я беру его, немного верчу в руках и поворачиваюсь к стене. Вытаскиваю зубами колпачок и пишу прямо у кровати:

ЗДЕСЬ ЭРИН

«Я здесь», – думаю я. Из-за того, что маркер перманентный, в этом есть что-то… ну, перманентное. Пусть хозяин бесится. Я все перекрашу перед выездом, когда бы это ни было, но сейчас мне спокойно от мысли, что часть меня навсегда останется здесь, хоть и похороненная под слоями другого цвета.

Интервенция

Сегодня – тот самый день. Наша Великая Интервенция. Я целый день писала свое заявление о воздействии, а потом переписывала так, чтобы оно не казалось нападкой. Я изучила несколько программ лечения, выбрав только хорошие клиники, которые Сайлас не отметет сразу же. Амара с трудом завербовала Тобиаса, который сначала сопротивлялся, но сдался под тяжестью эмоционального шантажа Амары. Да бога ради, мы втроем даже репетировали, как будто школьный мюзикл ставили. «Веселое осуждение». А теперь настало время играть… ну, наверное. Нам все еще не хватает главного героя. Это все напоминает затянувшуюся вечеринку-сюрприз. Я ставлю миску с чипсами и сразу же об этом жалею. Кто, черт возьми, подает закуски на интервенциях?

Тобиас все проверяет телефон. Пишет кому-то смс-ку.

– Свидание с красоткой? – у Амары есть нездоровая привычка нащупывать человеческие комплексы, а Тобиас и так в них погряз.

Он свирепо на нее смотрит.

– Тобиии, – обиженно ноет Амара. – Не злись, мне просто скуучно.

Сайлас усыновил Тобиаса на первом курсе. Он тогда был дворовым щенком, который еще ни разу не говорил с представительницами противоположного пола. А потом стал любимым проектом Сайласа – как и для всех нас: учим малыша Тоби разговаривать с женщинами, не превращаясь в кашку.

«Знаешь, ты ему нравишься», – дразнил меня Сайлас, когда мы еще встречались.

«Боишься, что он меня украдет?» – ответила я, стараясь говорить непринужденно и не показывать напряжение от того факта, что Сайлас вообще поднял эту тему.

«Вообще-то, я думал, что тебе надо с ним переспать».

Я рассмеялась, но сразу замолчала, как только поняла, что Сайлас не шутил.

«Ты поможешь ему раскрыться», – сказал он. Разговор закончился не очень хорошо.

Тобиас наконец убирает телефон.

– Мы в этом уверены?

– Уже поздно отступать, – замечаю я.

– А если он не придет?

– Ему больше некуда идти… только если он не прячется у тебя?

– Нет.

Сайлас сжег все мосты. Достал всех друзей. Всех загадочных девушек, которых я не видела, всех бывших вплоть до школы. Занял все последние деньги, поспал на всех последних диванах. Кроме нас не осталось никого. И пора провести черту.

На этот раз Амара смотрит в телефон. Тревога Тобиаса заражает нас всех.

– Где его черти носят?

– Он придет, – говорю я, хоть и слышу напряжение в голосе. Неуверенность.

– Он не придет, – Тобиас протирает очки рубашкой уже хренов пятый раз.

– Он придет.

– Может, он нашел, у кого остаться.

– У кого? – спрашиваю я.

– Не знаю! Сайлас всегда заводит друзей. Может, встретил кого-то нового.

– Он придет, – говорю я, пытаясь себя убедить. – Подождем еще минутку.

– Уже половина двенадцатого, – бормочет Тобиас. – Мне с утра на работу.

– Нам всем на работу, – завтра у меня самое важное собеседование моей сраной взрослой жизни. И мне хотелось бы немного поспать, чтобы прийти с блеском в глазах и волосах, но я же не ною. – Мы же говорим о Сайласе. Все ради него.

– Да, – отвечает Тобиас, – но чтобы мы помогли, он должен быть здесь.

– Еще чуть-чуть. Пожалуйста. Мы так далеко зашли.

– Ты никогда не думала, что ему просто надо пройти через это? – спрашивает Тобиас. – Ему поможет лишь его собственный путь.

– Значит, позволим ему передознуться?

Тобиас кивает, будто это и правда хорошая мысль.

– Да, возможно.

– Я не собираюсь смотреть, как он… – мы все слышим, как открывается входная дверь.

Я хотела сказать «умирает», но горло сжимает, когда дверь громко закрывается. Ключи – мои запасные – падают в миску в виде золотой рыбки на икеевском столе у входа. Это подарок моих родителей на новоселье, чтобы квартира выглядела солиднее.

– Эрин? – зовет Сайлас. Его голос проносится по коридору и долетает до меня.

Я не отвечаю. Почему я молчу? Почему чувствую себя так, будто прячусь?

– Есть кто дома?

– В гостиной, – отвечаю я, почти подавившись.

Сайлас заходит. Если его удивляет сборище его друзей, то это никак не отражается на лице. Он выглядит так, будто не спал днями – черт, да неделями. На нем все та же одежда, что и вчера. Или даже позавчера. Он все еще таскает пакет с рожицей.

Амара и Тобиас вжимаются в диван. Тобиас опускает глаза, как только Сайлас на него смотрит. Тишина меня убивает. Он знает. Конечно же знает.

– Что отмечаем?

– Сайлас… – я звучу такой жалкой. Такой слабой. Я не могу… не одна.

Амара заполняет неожиданную паузу.

– Нам надо поговорить.

– А. Понятно, – Сайлас поворачивается к Тобиасу. – Ты тоже хочешь поговорить?

– Это их идея, – пожимает плечами Тобиас.

Я поворачиваюсь к бесхребетному Тобиасу, в ярости из-за того, что он просрал всю интервенцию одной простой фразой, но Сайлас, кажется, настроен серьезно.

– Ладно. Давайте поговорим.

Я должна начать первой. У меня в руках заявление. Бумажка кажется слишком тонкой в моих пальцах. Я хочу скомкать ее и выкинуть в мусорку. Слова на листке становятся какими-то грязными. Я не могу. Не с ним.

– Мы беспокоимся о тебе, – одна Амара держится сценария. Нам надо быть единым целым – все за одного и один за Сайласа, – как бы мы его ни боялись.

– Беспокоитесь из-за чего?

Амара смотрит на меня, внезапно потеряв уверенность. Она должна это сказать. Кто-то должен это сказать.

– Мы знаем, что ты еще на игле.

Сайлас громко смеется.

Я с трудом нахожу голос.

– Пожалуйста, Сайлас. Мы хотим помочь.

– И какая помощь мне нужна, Эрин?

– Мы больше не будем потакать твоей зависимости, – я хоть верю в то, что говорю?

– И вы это все расписали? Может, еще репетировали? Господи, – он снова смеется, будто все это его впечатлило. – Ребят… это бесценно. Правда. Браво.

– Сайлас, хватит. Мы хотим, чтобы тебе было лучше. Я… я думаю…

Его смех затихает. Сайлас буравит меня убийственным взглядом. Он никогда еще так на меня не смотрел.

– Скажи, Эрин. Выговори эти хреновы слова.

– Сайлас, я люблю тебя. Но я…

– Но. Но что, Эрин? Давай, выговорись, – насмешкой в голосе он словно вызывает меня на дуэль – будто знает, что интервенцию затеяли не для него, а для нас, но вина заставляет нас притворяться.

– Я… я больше не могу позволять тебе…

– Ты пока не видишь, – обрывает меня он. – Не видишь их. Но ты увидишь.

Его глаза… Я вижу, как расширены его зрачки. Как черные дыры.

– Ты сейчас под наркотой, да? Да?

– Нет. Под призраками.

Что-то внутри меня щелкает. Будто потянули за одну ниточку, и распустили весь свитер, слова так и льются.

– Я позвала тебя сюда, а ты… что? Накидываешься? Под чем ты?

Он улыбается. Улыбается той же хреновой ухмылочкой, что и всю свою жизнь.

– Мне надоело, Сайлас, – я не могу сдержаться. – Я до смерти устала от твоей мистической херни! – ярость так быстро поднимается, что я не могу ее контролировать. – Убирайся из моей жизни!

Что я делаю? Это должно было быть ради Сайласа…