«Ну вот опять! – я мысленно скривился. – Интересно, сон изменится, если я буду думать о Галчонке?» Додумать я не успел, на меня налетело молодое разгоряченное тело, едва не сбив меня с ног своими приятными, в меру пышными округлостями.

– Ой! – пискнула девчонка, пытаясь удержать в руках тарелку с бутербродами. Одуряюще запахло чесноком и поджаренным хлебом.

– Леший, а у нас лампочка перегорела, поменяешь? – весело заверещала девица. – А мы тебя кофе угостим! Мне вчера родители посылку прислали. Я очень просила. На, держи! – девушка сунула мне под нос бутерброд. – Новый рецепт, называется, ты не поверишь! – она снова хихикнула. – Еврейская закуска! Вот ты знаешь, при чем тут евреи? И я не знаю! Но вкусно-о-о! – тараторка замолчала, ожидая, когда я оценю кулинарный студенческий шедевр и выдам вердикт.

Девчонка пританцовывала на месте, не сводя с меня озорных глаз. В коридорном полумраке они ярко блестели, вызывая желание заглянуть в них поглубже.

– Леший? – я удивленно выгнул бровь, перехватив двумя пальцами кусок хлеба, щедро намазанный чем-то белым.

Понюхал. Пахло чесноком. В полумраке коридора на глаз невозможно было определить состав этого чуда поварского искусства. Но живот вдруг заурчал, требуя немедленно закинуть бутерброд в рот, и я осторожно откусил.

Еврейская закуска, а и правда, кому пришло в голову так обозвать смесь советского сырка «Дружба», вареных яиц, чеснока и майонеза? Вспомнилось, как мы с мамой готовили такие бутерброды на Новый год. «На первую закуску», – улыбалась матушка, глядя, как я старательно натираю на терке вареные яйца.

– Ну а кто ты еще? – хихикнула девушка. – Это для своих пляжниц ты Алекс Делон и Д`Артаньян в одном флаконе, а по мне леший и есть! Морочишь курортницам головы, кружишь мысли почище лесовика. Так что, придешь? – без перехода закончила девчонка.

«Светик-семицветик, – вспыхнуло в голове. – Все зовут ее Светик-семицветик, и только я, Алексей Лесаков, для друзей Леха или Леший, зову ее Цветок!» – неожиданное открытие ошарашило.

Я нахмурился: галлюцинации переставали быть томными и становились слишком уж настоящими…

– Приду… Цветок… – выдавил я из себя.

– Жду-у-у! – пропела Светик и унеслась, оставив едва уловимый аромат женского разгоряченного тела. – Можешь и своих мушкетеров приводить, я им тоже работу найду! – крикнула она напоследок и исчезла за какой-то из дверей.

Я прикончил бутерброд в один укус и пошел дальше на поиски туалета. Для студенческой общаги здесь было неприлично тихо. Где-то бренчали на гитаре, где-то резались в «козла», судя по стуку костяшек о стол. За многими закрытыми дверьми стояла тишина, словно студенты разъехались.

Из открытых доносились голоса, то громкие, то тихие. Кто-то храпел, кто-то что-то неразборчиво бубнил под нос, наверное, готовился к экзамену. Обычная общага советского типа, в которой я никогда в жизни не был. Разве что в кино видел, но вот так, навскидку, ни один фильм не могу вспомнить с таким антуражем.

И эта девушка. Почему семицветик? Почему Цветок? За всю свою долгую жизнь после смерти Галчонка я ни одной барышне не давал такого имени. Киски, зайки, малыши, солнышки, реже мышки и птички… Без разницы, как их звали по паспорту, они не оставляли следа, следовательно, я не запоминал их имен.

«Потому что в прошлом году Светка неудачно покрасилась!» – вспыхнуло в сознании, а перед глазами пронеслась картинка: Цветок с серобуромалиновыми прядями, с красными заплаканными глазами у меня в комнате. Мы сидим, обнявшись, я ее утешаю. Мы… друзья, что ли? Судя по всему, да. Мое молодое тело в этом замысловатом сне никак не отреагировало на тугую полную грудь, которой Светик ко мне случайно прижалась в момент столкновения. Или не случайно?

Голова по-прежнему гудела, а мочевой пузырь требовал немедленного облегчения, и я ускорился. В какой-то момент вдруг понял, что иду не туда, что туалет находится в другом конце бесконечного коридора, я резко развернулся и ускорился в обратном направлении. Откуда я это знаю? Хотя да, сон-то мой, значит, и приключения мной придуманы.

Наконец мой нос учуял знакомые ароматы общественного гальюна. Те самые резкие флюиды, которые невозможно вывести даже хлоркой. Убойная смесь дерьма, мочи и единственного спецсредства, которое хоть как-то перебивало смрад сортира. Поморщившись, я толкнул дверь и вошел внутрь, стараясь не дышать.

Смесь сигаретного дыма, аммиака, хлора и шипра моментально осела на легких. Сразу захотелось покурить, чтобы перебить запах. «Интересно, а в этом сне я курю? – подумалось мне, и тут же вспомнились слова рыжего про соревнования, которые на носу. – Видимо, нет».

Скривившись от огорчения, я толкнул ближайшую дверь и зашел в отхожее место. К моему удивлению, унитаз оказался хоть и старым, с желтоватыми потеками, но чистым. Видно было, что уборщица знала свое дело. Или это студенты надраивали? Вроде в советских общагах практиковался график дежурств. В нашей школе, к примеру, классы дежурили понедельно.

Самое теплое место разыгрывалось среди одноклассников втихушку от классухи. Дежурство на этаже во время занятий считалось козырной темой. Законно прогулять уроки, кто б от такого отказался? Дурили мы нашу милую старушку Анну Николаевну как могли, лишь бы не соблюдать составленный ею график.

Так что на блатном месте всегда дежурила наша гоп-компания, заводилы класса, так сказать. Далекие от успеваемости, до откровенных двоек мы не скатывались. Скрытые лидеры, как пишут в учебниках по психологии.

Облегчившись, я вышел, вымыл руки мутноватой водой, текущей из крана. Горячей не было. Но в этом я даже не сомневался. Если предположить, что в моем сне лето, отключение воды на месяц, а то и на все три, – нормальная практика тех времен. У нас и в двадцать первом веке летом отключают горячую воду.

В военном городке и микрорайонах нашего курортного городишки это норма. А я лет десять назад продал квартиру и переехал в свой дом. Газовая колонка и никаких отключений. С мая по ноябрь еще и летний душ в саду. Красота!

– Сюда пошел! – раздалось за дверью сортира, кого-то смачно толкнули.

– Да отвали ты, урод! – затравленно огрызнулся, видимо, тот, кому прилетело.

– Я те ща выпишу за урода! А ну, зашел в толчок, и не гавкай!

Я оглянулся: прятаться было некуда, ни закутка, ни шкафа, только кабинки. Тихо скользнул к дальней. Обычно там уборщица хранит тряпки, ведра, швабры и химию, на двери углового толчка, как правило, висит табличка «не работает». Инстинкт не подвел, я осторожно закрыл за собой двери и затаился.

– Ну что, сучонок, где деньги?

– Какие деньги?

– Те, которые ты мне должен!

– Я тебе ничего не должен! Ох!

Раздался глухой удар. Я осторожно приоткрыл дверь. В щелку видно было забитого пацаненка в потрепанной рубашке, коротковатых для его возраста брюках, сбитых ботинках и очках.

– Должен, Колюня, должен! Из-за тебя я не сдал экзамен, – чьи-то крупные руки ухватили Николая за рубаху и притянули к себе. – У меня теперь пересдача. Меня из-за этого тренер на соревнования не берет, как неуспевающего!

Парнишку хорошенько тряхнули. Голова мальчишки мотнулась и приложилась о стену. Он застонал от боли, но все равно огрызнулся, перехватив запястья вымогателя.

– Учить надо было!

– Ах, учить! – рявкнул разъяренный неуч. – Ну, я тебя сейчас научу! Головой в унитаз!

Паренька схватили за горло и потащили спиной к очку. Я выскочил из засады и рявкнул:

– А ну, отвали от него!

От неожиданности шкаф выпустил из рук свою жертву, и пацан едва не упал, отшатываясь назад.

– Зря ты, – прохрипел несчастный, глядя расширенными от страха глазами, как бык разворачивается в мою сторону, сжимая кулаки.

Я улыбнулся и покачал головой.

– Может, не надо?

– Я тебя щас в порошок сотру, сучонок, – заревел отморозок и кинулся на меня.

Глава 3

«Интересно, это тело во сне умеет драться?» Но додумать я не успел, сработали инстинкты. Я отступил вбок, и тушка неандертальца пролетела мимо. Разъяренный парень едва успел притормозить, чтобы не влететь лицом в ближайшую стену.

– Ах ты сука! – разворачиваясь, выдохнул неуч, на удивление профессионально скользнул в мою сторону, и вдруг его кулак полетел мне в лицо.

Собственно, на это и был расчет. Я качнулся навстречу и резко ударил в солнечное сплетение. «Черт, Леха, а ведь ты не знаешь возможностей своего нового тела! Опрометчиво, брат. Но это же мой сон, не так ли? А дерусь я с малолетства. И не с такими кабанами приходилось сталкиваться». Мысли плясали, а руки наносили удары в автоматическом режиме.

И я ударил еще раз. На этот раз сбоку в челюсть. Как говорится, инстинкты не пропьешь, даже если очень стараться. Проверено на себе. Клиент поплыл. И я добил его двоечкой прямых в нос. Пацан рухнул на пол как подкошенный. Черт, и что теперь с ним делать?

– Ты его что, убил? – просипели за спиной.

Надо же, не ушел.

– Да нет, очухается, что такому быку сделается, – хмыкнул я.

– Спасибо, – мальчишка поколебался, но потом все же протянул мне руку. – Виталик, первый курс, начальные классы.

Ух ты, неожиданно. Я думал, будущий физрук, хоть и хлипкий.

– Алексей. Для друзей Леха. Ты как умудрился? Хочешь сказать, этот тоже на учителя начальных классов учится? – я покосился на тело, которое застонало и попыталось пошевелиться.

– Нет, конечно, – Виталик осторожно улыбнулся. – Мы живем в соседних комнатах. Я ему шпоры писать отказался. Вот и… – парень развел руками. – Спасибо… Я твой должник.

– Пошли отсюда. Сейчас очнется, снова быковать начнет. А у меня сегодня нет желания вести воспитательные беседы.

Мы вышли из туалета и двинулись по коридору в сторону комнат. Черт, а я ведь не знаю, из какой вышел, когда отправился на поиски сортира. И что теперь делать? Думай, Леха, думай! Со Светиком мы встретились где-то через три двери от нашей с Жекой комнаты. Возле кухни, значит, ищем пищеблок, а оттуда и до Женьки рукой подать.

И все-таки странный сон. По идее, именно я должен всем управлять в собственном сновидении. А тут драки, Светики с бутербродами, Виталики незнакомые. Причем впервые на моей памяти еда во сне имеет не только запах, но и вкус. Не знание о них, а самые что ни на есть реальные ощущения.

– Лех, ты в какой комнате живешь?

– Там, – я кивнул головой. – Слушай, а пошли на кухню. Может, там девчонки жратвы какой подкинут? Светик-семицветик сегодня такие бутерброды наваяла! – я закатил глаза. – Пальцы оттяпаешь!

– Даже не знаю… – Виталик все еще настороженно на меня поглядывал, стараясь делать это незаметно, словно оценивал мою адекватность.

Видимо, не каждый день за него заступаются. Хотя, думаю, на него впервые кто-то в общаге напал.

– Скорее мы половником получим от девочек, чем нам супа нальют.

– И часто он тебя так третирует?

Я пропустил мимо ушей его слова про студенток, мне просто нужно было добраться до кухни, а дальше я уже соображу, где наша с Жекой комната. Интересно, а это нормально – считать во сне своим место в общаге?

– Нет… – первокурсник замялся. – Сегодня впервые… Обычно просто достает словами, оскорбляет, требует домашку сделать или конспект заставляет переписать.

– И что? Ты переписываешь? – я покосился на мальчишку.

Ну да, переписывает, куда ж ему деваться. Учится на девчачьем факультете, со спортом если и дружит, то с какими-нибудь шахматами. Так что у здоровых лбов, не отягощенных интеллектом, целый букет шуток и издевательств для пацана.

Даже мишень на спину вешать не нужно. У него на лице написано «Пни меня». Хотя… в туалете он сопротивлялся. Проиграл бы, конечно, и в унитаз увалень его бы окунул, но без боя, думаю, сдаваться не собирался. Значит, характер есть. Помочь, что ли?