Аса с присущим ему любопытством оглядел комнату: ведь это ее среда обитания.

– Значит, вы здесь проводите время?

Аккуратные ряды книг на полках, окна с тонкими занавесками, пропускающими дневной свет, но отгораживающими обитательницу комнаты от окружающего мира; диванчик, на котором он расположился, перед низким столом, где в данный момент стоял его поднос с ленчем. С противоположной стороны – два стула с розово-красной обивкой перед длинным столом, за которым и сидела хозяйка гостиной.

Асе очень захотелось поближе рассмотреть, что там лежит, и он подался вперед. Она замерла, почувствовав его движение, а он с интересом уставился на отлично отшлифованное медное увеличительное стекло, кисти и баночки с красками, уловил запах краски и легкий цветочный аромат. Возможно, ее духи? Если так, у нее хороший вкус.

Он потянулся было за кисточкой, но она встрепенулась:

– Не трогайте это, пожалуйста.

Асе захотелось подразнить ее, но заметив, как напряглось ее лицо, он отказался от своего намерения и с интересом уставился на небольшую клетку, стоявшую у правого локтя мисс Динвуди.

Оттуда выглянул черный глаз-бусинка, и белый голубь, сидящий в клетке, наклонил головку и заворковал.

– Как его зовут? – спросил Аса.

– Я думаю, это не он, а она, – сообщила мисс Динвуди, разглядывая птицу, – но не уверена в этом, имени пока нет.

Аса выпрямился, удивленно подняв брови.

– Вы ее поймали?

– Нет, мне отдал ее брат, перед тем как был вынужден уехать из Англии, – сказала Эва, аккуратно положив вилку и нож рядом с тарелкой.

Был вынужден? Это интересно. Герцог Монтгомери уехал из Англии еще в июле, ни слова никому не сказав. Тогда Аса был сильно выбит из колеи, но вскоре обнаружил, что деньги ему продолжают поступать. Тогда он перестал думать о неожиданном отъезде герцога, списав его на очередной каприз аристократа. Он вопросительно уставился на мисс Динвуди, которая никак не отреагировала на его взгляд, и тогда он спросил:

– Что значит «был вынужден»?

– Полагаю, это не должно вас заботить, мистер Харт, – отрезала Эва. – Хотите еще рыбы?

– Нет, спасибо, – буркнул Аса, на мгновение позабыв о корректности: он сам будет решать, что должно его заботить, а что – нет. – Кредиторы?

Это предположение явно позабавило Эву.

– Если бы у моего брата были проблемы с кредиторами, неужели вы думаете, что он связался бы с восстановлением вашего театра?

– Он мог. Ваш брат способен и не на такое… Нет, я никоим образом не хочу его обидеть, но…

– Вы и не обидели, – пожала плечами Эва. – Вэл немного… эксцентричен, но когда дело касается денег и бизнеса, всегда мыслит здраво. Думаю, он решил вложить средства в ваше предприятие лишь потому, что намерен получить доход. Хотя… вполне возможно, что он руководствовался другими причинами.

А это уже серьезно.

– Какими, например?

– Кто знает? Возможно, нашел оперного певца, которого решил спонсировать? Или пьесу… Когда дело касается Вэла, речь может идти о чем угодно.

Аса придвинулся к ее столу, игнорируя запрещающий взгляд.

– Вы с ним не ладите?

– Я люблю Вэла больше всех на свете! – повысила голос Эва.

Аса удивился ее горячности и неожиданно понял, что вполне мог ошибиться: ее сердцевина не такая уж твердая. Возможно, под холодной надменностью, под вежливым аристократичным фасадом кипят страсти, но она успешно прячет свои эмоции от всего мира.

Ему захотелось узнать, что будет, если сорвать все внешнее, пробиться сквозь толстые ледяные стены, которые она возвела, и дотронуться пальцами до влажного тепла в ее сердцевине.

Глава 3

Король жил во дворце и содержал гарем с сотнями наложниц. Он был жесток и настолько похотлив, что каждый год дюжины наложниц рожали от него детей, но всякий раз, когда королевским отпрыскам исполнялось семнадцать лет, их приглашали на праздничное пиршество к отцу, после которого их больше никто и никогда не видел.

На следующее утро Эва прибыла в «Хартс-Фолли» ровно в девять часов утра. Вместе с Жаном-Мари они прошли мимо садовников, и те сняли при ее приближении шляпы. На крыше театра тоже шла работа: вероятно, часть черепицы все же оказалась пригодной для использования. Внутри помещения стайка женщин – они явно только что пришли – снимали шляпки, шали и оживленно болтали. Эва пожелала им хорошего дня, и в ответ получила всего лишь робкую улыбку от самой юной девушки с симпатичной родинкой в уголке рта, но зато, когда прошла мимо, за ее спиной послышалось приглушенное хихиканье.

Она здесь явно не в своей стихии, и это было видно невооруженным взглядом.

Возле сцены она увидела мистера Фогеля, который энергично размахивал руками, призывая к себе музыкантов, а когда к ним приблизилась она, резко обернулся и грубо рыкнул:

– Что?

Эва кашлянула.

– Доброе утро. Я мисс Эва Динвуди.

Мужчина склонил голову набок и прищурился:

– Ну и что?

– Я пришла к мистеру Харту. – Он никак не отреагировал на ее слова, и она неуверенно спросила: – Вам известно, где его кабинет?

Мистер Фогель кивнул.

– Я покажу. – Обернувшись к музыкантам, он крикнул: – Мы начнем через пять минут. Готовьтесь.

На этой грозной ноте он дернул головой и повел Эву куда-то за сцену, а когда они вошли в хитросплетение коридоров за сценой, спросил:

– Вы сестра герцога? Харт сказал, что вы продолжите нас кредитовать.

Здесь, похоже, все знали про дела мистера Харта.

Мистер Фогель – вероятно, заметив удивленное выражение ее лица, – весело рассмеялся, в одночасье помолодев лет на десять.

– Это театр, мэм: здесь все сплетничают.

– Буду знать. – Когда они остановились перед дверью кабинета, Эва сказала: – А будет ли кредит, зависит от состояния бухгалтерских книг мистера Харта.

– В таком случае да поможет нам бог, – пробормотал композитор и открыл перед ней дверь. – Желаю вам удачи. Она вам понадобится.

Развернувшись на каблуках, он поспешно удалился, а Эва вошла в крошечную комнату и сразу увидела мистера Харта, развалившегося в кресле и водрузившего скрещенные ноги на край большого стола. Он вертел в руках медный нож для открывания писем, похожий на кинжал, а заметив Эву, буркнул что-то похожее на приветствие и толкнул к ней открытую коробку, из которой, пока она скользила по столу, вываливались листы бумаги, большие и маленькие, измятые и не очень.

Коробка остановилась на краю стола, как раз напротив Эвы. Та взглянула на нее, потом на мистера Харта, отчего-то в подозрительно веселом настроении.

– Что это?

– Мои счета, квитанции…

Эва была готова ко всему. Ну или почти ко всему. Ей хватило ума заметить неуместную веселость мистера Харта, когда он накануне описал ей свой кабинет. Разумеется, ни о каком ведении бухгалтерского учета не могло быть и речи, но такого она все же не ожидала.

Несколько мгновений она в недоумении взирала на коробку, набитую какими-то расписками, обрывками писем, маленькими мешочками, похожими на кошелечки, достала один из них, открыла и высыпала содержимое на ладонь. Это были орешки.

Эва подняла глаза на хозяина кабинета, ничего не понимая.

– А я-то думал, куда подевались мои любимые орешки! – воскликнул мистер Харт, явно наслаждаясь ситуацией.

Он был одет так же, как и вчера, и если бы не его тщательно выбритый подбородок и влажные после мыться волосы, можно было бы подумать, что он в этой одежде спал. Отбросив нож, он встал, перегнулся через стол, взял два орешка из ее ладони, сжал в своей огромной ручище, и Эва услышала треск, а потом он протянул раздавленные орешки ей.

– Хотите? Уверяю вас, они совсем свежие: мне их доставили только на прошлой неделе.

– Спасибо, не хочу. – Она высыпала оставшиеся орешки обратно в мешочек. – Но вы же должны были вести какие-то записи!

– Боюсь, что нет. Это все. – Он улыбнулся, показав свои ямочки, и принялся с наслаждением жевать орешки.

Эва раздраженно отвернулась. Нет, она не поддастся на его уловки, как дурочка, и не позволит себе растаять от этой очаровательной улыбки и проказливых манер.

Она медленно осмотрела так называемый «кабинет» мистера Харта. Это была крошечная комнатушка, скорее каморка. Было бы логично предположить, что хозяин при строительстве совершенно нового здания предусмотрит пространство и для себя, где будет вести дела. Очевидно, нет. Актерская гримерка, которую она только что прошла мимо, была по меньшей мере втрое больше этого кабинета.

На стене, напротив маленького камина, криво висела карта Лондона. Почти все пространство занимал стол. Вокруг него на полу лежали стопки бумаг, загромождая проход. На одной из них, в самом углу, стояло чучело барсука. Закончив осмотр, Эва глубоко вздохнула. Что ж, такого она, конечно, не ожидала, но все же оказалась достаточно предусмотрительной.

– Зови лакеев, – сказала она Жану-Мари, который тенью следовал за ней, и тот сверкнул белозубой улыбкой.

Когда она перевела взгляд на мистера Харта, тот перестал и жевать, и улыбаться и теперь взирал на незваную гостью с недовольным прищуром.

– Каких еще лакеев? Зачем?

Эва мило улыбнулась.

– Лакеев, которых я позаимствовала в доме моего брата как раз на этот случай.

Вошли Джордж и Сэм.

Эва жестом обвела помещение.

– Уберите все это, пожалуйста.

– Постойте! – в ярости выкрикнул мистер Харт, но лакеи, не обратив на него никакого внимания, приступили к работе. – Вы что, хотите забрать все эти чертовы бумажки?

– Нет, просто рассортирую.

– Но зачем?

– Иначе я не смогу здесь работать.

Джордж и Сэм уже вынесли груды хлама, а Боб и Билл внесли маленький элегантный столик вишневого дерева.

– Сюда, мисс? – спросил Боб, указав на расчищенное пространство напротив стола мистера Харта.

– Думаю, да. Полагаю, если немного подвинуть большой стол, у нас обоих будет достаточно места.

Лакеи быстро выполнили все указания, и Эва отпустила их до конца дня. С комфортом расположившись на стуле с прямой спинкой, который внесли вместе со столом, она достала из корзинки набор для письма, открыла и аккуратно разместила на столе чернильницу, перо, емкость с песком и новую конторскую книгу.

– Думаю, так мне будет удобнее работать.

– А этот стул для кого? – в легком обалдении спросил Аса, указав на стул, который лакеи втиснули в угол, слегка потеснив барсука.

– Для Жана-Мари, естественно, – ответила она.

В этот самый момент как раз вошел Жан-Мари и занял этот самый стул.

– Естественно. – Мистер Харт окинул неприязненным взглядом громилу телохранителя, потом слегка подался вперед, опершись руками о стол, и спросил Эву, кивнув в его сторону: – Он вас всегда сопровождает?

– Всегда. И он никогда не жаловался на слух. Правда, Жан-Мари?

– Совершенно верно, – заулыбался лакей. – Я отлично слышу.

Мистер Харт сел, несколько секунд побарабанил пальцами по столу, потом буркнул:

– Нет никакой необходимости работать здесь. Вы можете забрать эту проклятую коробку с собой и изучить ее содержимое в комфорте своего дома.

Эва подняла глаза от обрывка бумаги, который держала в руке.

– Мы заключили сделку, мистер Харт. Если вы желаете пойти на попятную, я, конечно, могу отозвать ваш аккредитив, раз вы считаете, что я не имею права пользоваться этим помещением.

Аса что-то пробормотал – явно непредназначенное для дамских ушей, – но поднял обе руки в знак капитуляции.

– Работайте здесь сколько хотите.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Эва и всмотрелась в бумажку, которую держала в руках. – Что это? Какие-то обрывки слов!

Аса потянулся через стол и взял бумажку. При этом их пальцы соприкоснулись, и Эва отдернула руку, но он, похоже, ничего не заметил.

Несколько секунд он в недоумении всматривался в обрывок бумаги, потом его лицо просветлело.