Я отбросил ботинки с секретом на ковер, растянулся на кровати и уставился в потолок. Силы совсем покинули меня, и я чувствовал себя идиотом оттого, что так радовался и семье, в которую попал, и их заботе.

С чего это я взял, что они все так любят друг друга?

– Теперь мне даже удивительно, что Макото не свел счеты с жизнью раньше, – горько улыбнулся я Пурапуре. – Наверняка я сделал что-то ужасное в прошлой жизни, раз мне попалась такая гостевая семья.

– Кстати. Еще кое-что забыл.

Пурапура меня совсем не слушал.

– Макото Кобаяси сейчас в девятом классе.

– Что?

По росту я думал, что он в шестом.

Стой. Погоди-ка… девятый класс…

Меня накрыла паника, а Пурапура с улыбкой сообщил:

– Через полгода у тебя экзамены в старшую школу.

2

С виду обычная дружная семья на самом деле оказалась змеиным логовом, а добрые и любящие близкие все как на подбор скрывали свою низменную натуру. Семья актеров в масках. Что ж, подумал я, раз они не знают, что настоящий Макото умер, и хотят и дальше притворяться заботливыми родственниками, буду вести себя так, как мне вздумается.

Вот мать – точно нарядная домохозяйка с картинки, стоит на кухне в бледно-лиловом переднике, который ей так идет. Давай, продолжай разыгрывать из себя добрую жену и мудрую мать и скрывать, что ты изменила мужу. Только извини, но хорошим сыночком я больше не буду. Ее стряпня вдруг мне опротивела, и я стал оставлять почти все на тарелке.

Вот отец – который с улыбкой до ушей в переполненном вагоне метро первым уступит место пожилому человеку. И как, удобно тебе в кресле начальника, которого ты подсидел? Давай, продолжай дальше плясать от радости из-за своей никчемной карьеры. Только прекрати обращаться ко мне со своей лицемерной улыбкой. Я перестал отвечать даже на его «Ну, я пошел!» или «Я дома!».

Мицуру сразу показал свое истинное лицо. Утром, через пару дней после выписки из больницы, мы внезапно столкнулись у туалета. Я успел быстрее схватиться за дверную ручку, и Мицуру, со злостью прищелкнув языком, выпалил: «Даже умереть не смог!» Бесчувственный и злобный – все, как и сказал Пурапура. Раз Мицуру не обращал на меня внимания, я решил отвечать ему тем же.

Так я отдалился от семьи и, само собой, большую часть времени стал проводить в комнате Макото. В полном одиночестве я слушал диски и радио, читал мангу, а вечерами играл в карты с Пурапурой. Из комнаты я спускался только поесть, но, почти не притронувшись к еде, возвращался обратно. Впрочем, по большей части я сидел неподвижно, поэтому голода не ощущал.

У семьи мое поведение не вызвало никаких подозрений.

То есть Макото и до самоубийства вел себя так же.

Тем не менее уже через несколько дней я порядочно устал от такой жизни.

На четвертый день я признал поражение и решил, что завтра, в пятницу, пойду в школу, где учился Макото. До этого времени у меня была справка по болезни.

Мать молчала, но, похоже, она волновалась из-за того, что я пропустил много занятий. И когда я сообщил, что завтра пойду в школу, глаза ее сразу же заблестели.

На следующее утро впервые за долгое время я встал рано и полностью умял завтрак, состоящий из яйца и бутерброда с тунцом. Потом я почистил зубы, тщательно умылся и причесал чуть отросшие волосы. Рассматривая свое отражение в ванной, я пустился в размышления: вот если бы Макото что-нибудь сделать с прической и стилем в одежде, он сразу стал бы выглядеть лучше… Да, прическа и стиль. Школьная форма с воротником-стойкой ему совсем не шла.

Я привел себя в порядок, вернулся в комнату Макото и, сверяясь с расписанием, отыскал нужные учебники. Полный энтузиазма, я проснулся слишком рано, и времени оставалось еще в избытке. Я сложил все книги, и тут меня охватила тоска.

Подойдя к подоконнику, я выглянул на залитую утренним светом улицу. По ней тянулись цепочки школьников в форме точь-в-точь как у Макото.

Девчонки идут парами и дружно держатся за руки.

Стайка балующихся мальчишек.

Рано созревшие парочки.

До меня доносился их смех.

Я задернул штору, отошел от подоконника и присел на краешек кровати. Уже была пора выходить, а я не шевелился. Даже когда мать позвала меня, я не откликнулся и все так же продолжал сидеть, пока из-за книжной полки не возник Пурапура.

– Чего сидишь? Ты же опоздаешь.

– Я жду.

– Чего ждешь?

– Чтобы кто-нибудь меня проводил. – Тут мне показалось, что все напрасно, и я высказал эту мысль Пурапуре. – Как такое может быть? Макото покончил с собой, чудесным образом спасся, целую неделю лежал в больнице и еще четыре дня не ходил в школу. И никто, ни одна душа не пришла его проведать! Ни один человек не позвонил, даже открытку не отправил. Никто даже конспекты не принес. Что-то мне это все не нравится.

– Вот к твоим бедам добавилась еще одна, – грустно заметил Пурапура. – Для начала скажу, что никто, кроме классного руководителя, не знает о попытке самоубийства Макото. Одноклассники считают, что он простудился и лежит с воспалением легких.

– Да даже если у него воспаление легких, кто-то же все равно должен был его навестить? – Я пристально уставился в голубые сияющие глаза Пурапуры. Они вдруг приобрели синевато-фиолетовый оттенок, как у закатного неба. – Так, я уже ничему не удивлюсь, так что скажи-ка честно: у Макото нет друзей? Он и в школе совсем один?

Закат в глазах Пурапуры сменился ночью.

И я все понял.

Пурапура уселся рядом и с необыкновенно серьезным видом заявил:

– Только сам Макото знал, одинок он или нет. Конечно, он всегда держался в стороне от других, но только потому, что у него был свой особенный мир.

– Он со странностями, что ли?

– Некоторые ученики так и считали. Макото – интроверт, порой чересчур наивный. С одноклассниками он почти не разговаривал. Скорее всего, он и сам верил, что он такой. Отгораживался от всех высокой стеной, думая, что он всегда будет аутсайдером и не сможет дружить с другими людьми.

– И что, с Макото так никто и не общался?

– Только одна девочка. Она легко с ним разговаривала, но только она одна.

– И кто это?

– Хирока Кувабара.

Первая любовь Макото, значит…

– Она единственная не считала Макото пришельцем из другого мира и всегда была с ним дружелюбна. Наверное, она ко всем так относилась, но для Макото она была особенной. Понимаешь? Он ловил каждое ее слово.

– И вот она пошла в лав-отель с мужчиной. – Я рухнул на футон. – Да как это вообще возможно?

Действительно, мало кому на свете не повезло так же, как Макото. А мне, раз уж пришлось занять его место, не повезло примерно так же. От такого «второго шанса» моя хандра сделалась еще сильнее.

– Уж кого в этом и винить, так самого себя в прошлом перерождении. А сейчас пора в школу. Хватит дурить, а не то опоздаешь.

Пурапура чуть ли не силой собрался меня тащить. Я уперся.

– Не хочу туда.

– Тогда тебя лишат тела Макото Кобаяси.

– Лишат так лишат.

– И ты не вернешься в круг перерождений!

– Не вернусь так не вернусь.

– И я больше не буду играть с тобой в карты!

– Ну и…

Вот черт! Я вскочил. Все-таки игра в карты оставалась для меня единственной радостью в эти тоскливые дни.

– Ты же не хочешь проиграть пять раз подряд?

– Пф!..

В этом мире не было Бога. В этом мире не было Будды.

В этом мире был только он – сомнительный ангел по имени Пурапура.

Дорога до школы занимала двадцать минут пешком. Пурапура показывал мне дорогу, в то же время рассказывая о жизни Макото Кобаяси. Наконец я перешел на бег и, вприпрыжку промчавшись через школьные ворота, успел влететь в кабинет прямо к началу классного часа.

Распахнув дверь, я увидел, что все одноклассники уже сидят на местах. Они разом оглянулись на меня с неописуемыми выражениями на лицах. Воцарилась такая тишина, будто всю аудиторию засыпало многоточиями.

Кажется, никто из них не собирался тепло встречать одноклассника, вернувшегося после долгой болезни. Я вмиг осознал, что все, что мне рассказывал Пурапура, оказалось правдой.

– Так! Начинаем!

Через несколько минут после моего появления вошел классный руководитель.

– Сегодня много распечаток. Я быстро их раздам, и сразу к делу. Но сначала – посещаемость!

Классный руководитель по фамилии Савада, тридцати лет от роду, вел физкультуру. Он отличался гориллоподобным телосложением, а еще, как говорили, такой же силой. Несколько раз он приходил ко мне в больницу, но я спал. По крайней мере, так сказал Пурапура.

– Кобаяси?

От его выкрика я вздрогнул.

Взгляды всего класса устремились ко мне. За кафедрой виднелось свирепое лицо Савады. Он уже несколько раз повторил мою фамилию.

– Если ты здесь, отвечай!

– Да, здесь! – ответил я.

По классу пробежал шумок. Даже у Савады глаза расширились от удивления.

– Ого, Кобаяси. Как радостно ты об этом сообщаешь!

Эй, это же мой обычный голос!

Недоумевая, я решил добавить еще пару слов, чтобы посмотреть на реакцию окружающих.

– Да, вашими молитвами я наконец поправился!

Шум в классе стал громче.

Похоже, бодрый и радостный Макото представлял собой чересчур странное зрелище. В тот день все одноклассники пялились на меня, как на беременного инопланетянина. Но все они держали дистанцию, только подозрительно оглядывали меня.

Конечно, они удивлялись изменениям, которые произошли с Макото, но никому и в голову не пришло, что в его теле теперь другая душа. Поэтому мне было все равно – пусть удивляются или подозревают что угодно, а я буду делать ровно то, что хочу. Какими бы странными ни казались окружающим мои поступки, я выглядел как Макото Кобаяси – и этого достаточно, чтобы быть Макото Кобаяси.

Таков был мой план. Однако в школе все-таки нашелся кое-кто проницательный.

Это случилось во время обеденного перерыва, после того как я, немного вздремнув под деревом в саду, возвращался в класс.

За спиной послышались шаги. Оглянувшись, я увидел крохотного росточка девочку с короткими волосами. Прищурившись, она смотрела на меня снизу вверх. Если уж невысокому Макото она казалась маленькой, то и в самом деле это была малявка.

– Семинар, да? – полюбопытствовала малявка, вытаращив на меня поблескивающие глазки. – На семинар ходил? Вижу, с тобой что-то не так!

– Чего?

– Не пытайся отвертеться. Ты знаешь, о чем я. Ты какой-то не такой сегодня, Кобаяси. Ты совсем не тот Кобаяси, которого я знаю.

– Да чего тебе? – спросил я, отступая.

– Точно. – На лице малявки появилось триумфальное выражение, будто она меня поймала. – Так и есть. Я вчера его видела. Объявление о семинаре. Ты платишь им кучу денег, и они промывают тебе мозги. И ты перерождаешься заново. Вот и ты, Кобаяси. Ты не ходил в школу потому, что был на семинаре. И теперь ты переродился: весь из себя открытый, радостный, светлый. Ты совсем не похож на того Кобаяси!

– Уж извини. – Мое настроение испортилось. – Не ходил я ни на какие семинары!

– А что тогда? Что-то еще?

– Ничего.

– Ты врешь. Я тебе не верю.

– Не верь сколько угодно.

Откуда взялась эта девчонка? С чего это я вдруг открытый, позитивный и светлый? Сомнения не иссякали, но я оставил малявку в покое и пошел дальше. С такими, как она, лучше лишний раз не связываться.

– Я тебе совсем не верю! – закричала малявка прямо перед тем, как я собирался свернуть за угол. – Я все знаю! С тобой что-то точно случилось! Можешь обманывать других, но меня-то не обманешь!

Непонятная малявка. Но такая проницательная!

Она меня не на шутку встревожила, и я сразу же помчался в мужской туалет, где воззвал к Пурапуре.

– Кто это?

– Ты о ком?

Пурапура предстал передо мной во плоти и сразу же принялся перелистывать свое пособие. Однако выглядел он неуверенно, да и книгу листал как-то нетерпеливо. Наконец он захлопнул пособие.

– Ее тут нет.