Кажется, кто-то творил в лесу колдовство. Корделия все время оглядывалась и всматривалась в темноту, но так ничего и не заметила. Может, какие-то ведьмы решили собраться здесь на шабаш?

Совершенно точно в лесу возле земель клана Агнаман что-то происходило. Но что именно – Корделия понять не могла.

Когда же появились ворота и два замерзших стражника возле них, Корделия и думать забыла о своих страхах.

Наконец, они въехали на территорию поместья.

Зубы Корделии стучали от холода, ее всю трясло. Она могла думать лишь о фонарях, висящих возле внушительного особняка. Только пара окошек горела теплым желтым светом, но даже этого было достаточно, чтобы она почувствовала тепло.

Телохранитель стащил окоченевшую Корделию с лошади и повел в дом. С трудом переставляя ноги, она пыталась не отстать от раздражающе бодрого стража.

В любой другой ситуации Корделия обязательно рассмотрела бы убранство богатого особняка, но сейчас у нее были силы лишь на то, чтобы плестись за Гуайре и его мерзкой подружкой.

Наконец они привели ее в просторный темный зал с низким потолком и узкими стрельчатыми окошками. На подставке в виде низкого дерева стояли несколько фонарей, внутри которых горели свечи.

В самом зале было едва ли не холоднее, чем снаружи.

Госпожа Агнаман сидела на своем деревянном троне, который на этот раз стоял на небольшом помосте. Самовлюбленная карга всеми правдами и неправдами пыталась показать свое превосходство над окружающими. Перед ней стоял длинный, накрытый белоснежно скатертью стол. Абсолютно пустой.

Корделия устало осмотрелась. Даже жесткого стула не было. Сильно же ее тут ждали!

Госпожа Агнаман начала без приветствия:

– Если ты не исправишь то, что натворила, я доложу на тебя властям.

Корделия была слишком измучена, чтобы спорить. По воле ее драгоценного сыночка она лишилась всего. Все, что у нее осталось, – ее собственная жизнь. Но так ли она ценна, когда ты одна-одинешенька на всем белом свете?

Корделия больше не позволит никому из этого отвратительного семейства пользоваться собой. Она будет отдавать приказы!

Она развернулась и направилась обратно, небрежно бросив:

– Это вы могли передать и через слугу.

Эхом по зале разлетелся гневный оклик:

– Стоять!

Корделия и не думала замедлять шаг. Она уверенно направлялась к тяжелым деревянным дверям.

– Как ты смеешь отворачиваться от меня?! Повернись, когда с тобой говорят!

Корделия дошла до дверей и безуспешно потянула створку.

Она все-таки обернулась, презрительно бросив через плечо:

– Кто же вы такая, чтобы отдавать мне приказы? Это вам нужна моя милость, а не мне ваша. Так что… подумайте лучше, как умаслить меня, а не угрожать. Жизнь всего вашего клана сейчас зависит от моего хорошего настроения. Вы же притащили меня в это неприятное место, даже не предложили присесть, кричите и угрожаете. Не так нужно вести себя с той, кто держит ваше семейство в кулаке. – Корделия сжала ладонь и улыбнулась. Заколдованные змеи из бисера, украшающие волосы, тихонько зашипели.

Госпожа Агнаман вздрогнула и вцепились в подлокотники деревянного кресла.

Полным ненависти взглядом она пыталась испепелить Корделию, но, конечно же, у нее ничего не получилось.

Корделия усмехнулась, взялась за холодное кольцо и снова потянула дверь.

– Как это открывается?

Неожиданно дверь резко распахнулась, отбрасывая Корделию в стороны. Она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, но окоченевшее тело не слушалось.

Что-то горячее коснулось ее пальцев, а затем сжало ладонь в пылающих тисках.

Кордедию потянуло вперед.

Старший наследник клана Агнаман, сидящий в инвалидном кресле, сжимал руку Корделии, не позволяя ей упасть. Но беда в том, что теперь она летела прямо на него.

Вытянув вперед свободную руку, Корделия каким-то чудом уперлась во что-то твердое и устояла на ногах, нависнув над мужчиной в нелепой позе.

Чем-то твердым оказалась его грудь, неожиданно крепкая и горячая даже под слоями намокающей одежды. Капли дождя с ее волос и лица сейчас текли прямо на бледного болезненного юношу.

Их взгляды заблудились, как два потерянных ребенка в лесу. Корделия почему-то боялась смотреть ему в глаза, чувствуя странное смущение, а он, наоборот, без стеснения, открыто рассматривал ее лицо, волосы и одежду.

– Матушка, вы все же пригласили госпожу Корделию? – Его голос согревал, делая теплым и уютным этот холодный неприветливый зал. Он обращался к матери, но продолжал смотреть на Корделию. А она продолжала упираться ладонью в его грудь.

Опомнившись, Корделия попыталась отодвинуться. Еще чего доброго, первый наследник скончается, не выдержав ее веса.

Он до сих пор сжимал ее ладонь, и пришлось приложить усилие, чтобы выдернуть руку из неожиданно крепкой и сильной хватки.

– Хэвейд, что ты здесь делаешь? Отправляйся к себе и отдыхай. – Старшая госпожа поспешила спуститься с помоста и направилась к сыну, бросая на Корделию ненавидящие взгляды.

Бледный наследник, который сейчас напоминал призрака, смотрел на Корделию со счастливой улыбкой. Его затуманенный взор был направлен только на нее.

– Я хотел поприветствовать госпожу Корделию. – Он улыбнулся еще чуточку шире, но тут же закашлялся, сотрясаясь всем телом.

Корделия постаралась незаметно отодвинуться. Его восторженный преданный взгляд немного пугал. Неужели она напортачила с зельем и налила слишком много? Или же он просто надеется, что она сможет его вылечить? Судя по сероватому оттенку его кожи и почти черным мешкам под глазами, денечки его сочтены.

Старшая госпожа окатила телохранителя суровым взглядом:

– Немедленно сопроводи юного господина в его покои!

– Постойте! – Он снова закашлялся и прижал ко рту платок. – Постойте… Госпожа Корделия… в прошлый раз… нас не представили друг другу… Но вы преподнесли мне ценный подарок, а я даже не смог вас поблагодарить…

Корделия наконец немного пришла в себя.

Встряхнув руками и разбросав вокруг себя сотни сверкающих дождевых капель, она с трудом усмехнулась онемевшими губами:

– Ах вот оно что… Тащить меня в такую грозу выслушивать оскорбления вашей матери – это благодарность… Боюсь даже думать, что вы придумаете, когда разгневаетесь на меня. Что ж… вашу… благодарность… – Она скривилась: – …я уже получила. Теперь же позвольте отправиться обратно. Путь не близкий.

Старший наследник тут же заглотил брошенную ею наживку и сотрясся всем телом, пытаясь схватить ее за руку:

– Разве матушка не пригласила вас остаться?! – Широко распахнутыми глазами он посмотрел на мать.

Главная госпожа поджала губы и отвернулась.

Пока она пыталась взять себя в руки, ее сын, сбиваясь, затараторил:

– Возможно… возможно, вы могли бы проявить милость ко мне?

– Хэвейд! – Главная госпожа пришла в себя: – Не смей унижаться перед ней!

Вот, как его звали… Хэвейд… Корделия произнесла про себя, пытаясь понять, как бы это звучало, слетая с ее губ. В его имени чувствовались сталь и сила. Короткое, но вместе с тем удивительно тягучее. Жаль, что она не может произнести его вслух…

Корделия осознала, о чем именно думает, и едва не зарычала. Это еще что такое?! Какая ей разница, как звучит его имя?

Она промокла до костей, окоченела, едва дышит от холода и думает неизвестно о чем!

– Разве желание жить – унижение?

Корделия хмыкнула. Госпожа опалила ее уничижительным взглядом, а ее сын, наоборот, посмотрел с мольбой и восхищением:

– Я нуждаюсь в вашем милосердии и колдовском искусстве. Изберите этот дом своим домом и… помогите мне излечиться.

Корделия сцепила зубы, чтобы ненароком радостно не взвизгнуть. Она и не думала, что все будет настолько легко.

И все-таки нельзя сдаваться так скоро.

– Думаете сделать меня своей бытовой ведьмой?

Среди черных ведьм эту братию презирали.

Бытовые ведьмы занимались тем, что следили за порядком в доме. Эдакая прислуга, которой не нужен утюг, чтобы погладить одежду, и, которые в одиночестве могут перемыть все полы в доме. Естественно, с помощью колдовства. По началу позволить себе это могли только самые богатые семьи. Но колдуньи вырождались, их сила становилась слабее, и даже бытовые ведьмы были уже не так сильны, как прежде.

Любой мало-мальски знатный род стремился нанять на службу бытовую ведьму. Чаще всего колдуньи проводили всю жизнь с семьей, которой служили.

Черные ведьмы, не признающие над собой ничьего господства, кроме Жизни и Смерти, презирали выбор бытовых ведьм. Добровольно стать слугами людей? Черная ведьма лучше умрет, чем опустится до подобного.

Первый наследник быстро помотал головой:

– Простите мою глупость! Меня взволновала весть о вашем приезде…

Ну да, как же! Взволновался он! Ты должен быть в ужасе от того, что натворила твоя мать, дружочек! И думать, как загладить ее вину.

Корделия посмотрела на дохлячка, решая, сколько еще можно его помучить. Тут главное – не перегнуть палку. И в то же время она должна довести его и его мерзкую мамашу до отчаяния.

– Вы!… И вы… – Корделия указала сначала на старшую госпожу, затем – на ее сына: – …мне не нравитесь. Я принесла вам подарки, которые стоят целое состояние. А вы оскорбили меня. Затем вы прислали своих грубых слуг, которые практически похитили меня и притащили в этот мерзкий дом. Я ехала через бурю, замерзла и устала, но вы не то, что не предложили мне присесть, наоборот: снова начали унижать и оскорблять. Какое же наказание я должна выбрать для вашей семьи?..

– Золото! – Старший наследник, широко раскрыв свои невероятные глаза, смотрел на Корделию. – За каждый день нахождения здесь вы будете получать десять монет золота. – Он повернулся к матери, словно ища у нее подтверждение своим словам.

Корделия хмыкнула:

– Я сама готова вам заплатить, лишь бы не видеть больше.

Она обошла Хэвейда и степенным шагом вышла из неприветливой залы. Каждая косточка ныла от холода. Зубы начали стучать, а тело сотрясаться мелкой дрожью.

Но Корделия намеревалась разыграть свой спектакль до конца. Как говаривала бабка: «Хочешь получить крупную добычу, приготовь крупную приманку.»

Бабуля ответственно подходила к охоте. Она украсила весь свой дом сладостями и выпечкой, чтобы заманивать глупых детишек!

Корделия шла по ее стопам. Ей тоже предстояло заманить мальчонку. Только постарше и покрупнее. А для этого и приманка должна быть соответствующей.

Очень-очень большой и очень-преочень аппетитной!

Глава 4. Жаба, гриб и змей

Она снова оказалась в грубых объятиях осенней грозы.

Дождь лил не просто стеной – он будто превратился в водопад, который брал начало где-то высоко в небе.

Корделия с трудом сделала шаг прямо в бушующую ночь, и ее тут же едва не снесло с ног.

Сверху вдруг мелькнула огромная черная тень, которая оказалась даже чернее этой мрачной ночи.

Корделия резко вскинула голову. Неужели, пролетела ведьма? Но сколько бы она не всматривалась, ничего кроме сверкающих сине-серых струй ливня, не видела больше ничего.

Набрав в грудь побольше воздуха и закутавшись в мокрый плащ, Корделия выбежала из-под крыши.

От холода, ветра и дождя она задыхалась, но упрямо бежала вперед. Хотя, бегом это было сложно назвать – из-за ураганных порывов ей с трудом удавалось переставлять ноги.

Даже не пытаясь обходить лужи, Корделия шлепала вперед, таща тяжелый плащ, который не грел, и платье. Воды было так много, что она доходила до щиколоток. Подол плыл по озеру, разлившемуся из грязных луж.

Едва не потеряв и так промокшие ботинки, Корделия с трудом преодолела болото, в которое превратилось поместье.

Если выберется отсюда живой и не умрет от простуды, то проклянет все мерзкое семейство! Заставит их рвать жуками и рыдать кровью!