Мы сидим в другом здании, более пафосном. Сюда допущены единичные счастливчики, прошедшие первый фильтр. Если прогрессия не прервётся, следующий этап должен состояться в раю, среди толпы сладкоголосых гурий. Сейчас гурия одна, зато какая!

Она придвигает пепельницу. Мусульманская сказка сбывается – райские девы обязаны предугадывать мужские желания. Я нигде не упоминал, что курю! Но и отрицать пристрастие к хорошей сигарете не буду, рекрутёры однозначно предупреждают: не лгать. Поддаюсь искушению и щёлкаю зажигалкой.

– Геннадий, вы занимались спортом?

Русский язык живой, чистый, но с какой-то примесью. Я заслушиваюсь интонациями и не сразу схватываю суть простого вопроса.

– Да, но это, к сожалению, в прошлом. Поддерживать столь прекрасную форму как у вас элементарно не хватает времени.

– Кубиками пресса на вашем животе можно лишь выложить слово «с понедельника», – фея цитирует старую телевизионную шутку и давит на пульт управления сплитом. Мой ароматный дымок моментально утягивается в вентиляцию. – А вы в курсе, что употребление табака, крепкого спиртного и наркотических веществ в Центральной Африке запрещено под страхом тюрьмы? И поддержание «прекрасной формы», как вы изволили заметить, возведено в национальный культ.

Само собой, противоамериканскую ракетную систему не придумаешь с «Мальборо» во рту… Вдруг спохватываюсь: придётся бросить курить? Бли-ин, это ж в который раз! Не говоря о потугах на тему утренней зарядки.

– Ранее облысение, вялая печень, лёгкая близорукость, лишний вес, отдышка, склонность к гипертонии… Продолжать?

Рай закончился, не начавшись. Заодно завершена карьера в Корпорации. Вот остолоп! Заявил бы, что наслышан о запрете курения и всерьёз задумываюсь о здоровом образе жизни, особо не соврал бы. За восемь тысяч золотых и не на такое решишься.

– Приятно было познакомиться, леди. Раз по экстерьеру и интерьеру не подхожу для выставки, извините.

Поднимаюсь, но узкая холёная рука с безупречными когтями небрежно указывает обратно на стул. Предлагает повременить с ретирадой? Но зачем? Любоваться этим чёрным бриллиантом взамен на колкие замечания о моём ливере?

Она кидает мне фото. Старомодное, на бумаге. Хорошо хоть, не в затейливой рамочке. Существо на ней отдалённо напоминает мою Инку. Волосы собраны в хвост, так поступают, чтобы скрыть их неухоженность. Лицо пухлое, кожа прыщавая, глазки свинячьи. Нет, Инка и то лучше, если постарается. Хотя с утра…

– Никого не напоминает?

Ну, могла и фото моей благоверной найти, в соцсетях супруга их разместила в изобилии – со мной, с тёщей, с котом, селфи всякие. Надеюсь, вариант «утренний зомби» в Сети не выложен.

– Это я, несколько лет лет назад.

– Да ну!

Скрещиваю пальцы под столом. Вдруг золушка-принцесса превратится в кухонную золушку?

– А что вы думали? Оклад школьной учительницы, отец – донецкий шахтёр, задержки зарплаты. Потом, когда началось, месяцами питалась картошкой или чем Бог послал. Перебралась через границу. Сами понимаете, попала не на курорт.

Понятно, откуда у неё акцент. Но зачем вышеописанная замарашка нужна Корпорации?

– Я была согласна работать не за дукаты. Хоть бы за еду и кров. Они и не платили поначалу. Просто отремонтировали тело, бесплатно. Нашим американским клиентам омоложение и устранение такого же комплекса болезней обходится минимум миллиона в два. Отрабатываю, часть зарплаты снимают на погашение кредита. Но оставшегося… – она красноречиво касается бриллиантовых серёжек, на пальце сверкает кольцо с крупным камнем, сто пудов – не оконным стеклом. – И оставшегося хватает на очень приличную жизнь. Несравнимо лучше, чем дома. Даже до войны. Поэтому моя преданность Корпорации практически безгранична.

Киваю. Я дома не шиковал. Но и в лагере для беженцев не отирался.

– Меня тоже отремонтируют?

– Естественно. Скажите откровенно, вам хочется такую женщину как я?

Был бы голубым, слепым и импотентом в одном флаконе. И даже мёртвым. Всё равно один ответ. Сто раз да!

– Встаньте.

Она тащит меня к зеркалу. Мисс Галактика под руку со стареющим ботаником в мятых светлых штанах, рубашка с короткими рукавами подпёрта арбузиком на месте талии, влажные пятна у подмышек… К стулу возвращаюсь бегом. Выдушиваю из себя реплику в стиле пикап:

– Если я обрету достойную внешность, согласитесь ли пообедать со мной?

Гурия смеётся.

– Я уважаю ценности законного брака, господин Геннадий. Лучше вашу супругу отремонтировать.

Показывает планшет. С него таращится Инесса Мерзляевская. Крупным планом и мелким. Как раз в ипостаси «утренний зомби».

Красотка делает несколько кликов. Фотошоп в доли секунды превращает Инку в Мисс Евразия.

– Осталась мелочь, заработать по паре миллионов на себя и на неё. Скажите, леди, а характер можно исправить?

– Не сомневайтесь. Мы, женщины, кусаем окружающих, потому что не нравимся сами себе. Уберите первопричину, и нас хоть к ране прикладывай. Ну, почти всегда. Сейчас…

На планшете появляется следующая жертва соцсетей – мамадорогая. Лёгкие манипуляции преобразуют тёщу в секси-гёл. Если не в двадцатилетнюю Софи Лорен, то для девушки Джеймса Бонда сойдёт.

– Вау. И что, в Центральной Африке каждая такая, само совершенство?

– Нет. Зачем? Омоложение не делают всем сотрудникам подряд, тем более – их родственникам. Дорого, и пропускная способность ограничена. Со временем новая медицина станет доступна многим, но не сейчас. Что касается внешности, некоторые считают слишком уж тщательное улучшение потерей индивидуальности.

Правильно. Пусть мамадорогая хранит индивидуальность.

– Действительно… Впечатляет! Особенно если на том фото и вправду вы.

– Недоверчивость – прекрасное деловое качество, господин Геннадий. Вы имеете шанс в скором будущем увидеть слишком много совершенных женщин, пусть даже пожертвовавших индивидуальностью. Но главное не во внешности. Я продемонстрировала лишь одно проявление новых технологий. Их масса. Большинство из них способно, без преувеличения, осчастливить человечество. Мой коллега предупреждал вас о выборе. Ответьте сами себе, в состоянии ли вы быть преданными нашему делу?

– Не в ущерб интересам моей страны, – даме, превозносящей семейные ценности, нужно демонстрировать патриотический позитив.

– Глобально – да. Но, не буду скрывать, в отдельных случаях интересы России, как их понимают отдельные политики или представители спецслужб, могут отличаться от нашей интерпретации, рассчитанной на длительную перспективу.

Она закидывает ногу на ногу и охватывает колено безупречными пальцами, притягивая внимание к этому ансамблю. Уже не перекурить хочется, а горло промочить. Хотя бы минералкой. Судорожно сглатываю и выталкиваю наружу формулу лояльности.

– Обязуюсь хранить верность Центральной Африке!

Звучит коряво. Нужно придумать слоган изящнее.

– Чудно. Теперь на случай, если вдруг передумаете. Разрыв контракта влечёт гипнотическое удаление памяти, начиная с событий вчерашнего дня.

Хохмочка «вас, леди, не забуду никогда» застревает в горле. Пиар-служба в Сколково заставляет узнать понемногу обо всём. Глубокое гипнотическое воздействие способно превратить в идиота. По крайней мере, основательно травмирует. То есть, подписывая контракт, я чуть ли не жизнью клянусь его соблюдать?

– Вас что-то смущает?

– Э…э… Нет. А вы не ответите на вопрос, что побудило искусственный интеллект отобрать мою более чем скромную персону? И на какую, простите, должность?

– Наверно, имеете в виду интеллектуальный центр. Некрос – не искусственный, хоть ИИ тоже используется, как вспомогательный инструмент. Впрочем, об этом рано. А подошли вы по своей основной специальности. Вам приходилось общаться не только с иностранными гостями и репортёрами, но и начальством, верно?

– Само собой.

– Рассказывая о достижениях, вы поднялись до невиданных высот. Особенно это заметно в случаях, когда рапортовать, по большому счёту, не о чем. Сейчас мы распространяем изобретённое в университете. Если умудрялись сделать хоть что-то из пустоты, с реальными изобретениями в кармане вы просто задавите наших конкурентов.

– Неожиданно…

– Читайте контракт, господин Геннадий. Подписывайте – и добро пожаловать в Корпорацию!

Прелюдия третья

Разрядка! Леонид Брежнев не поцеловался в дёсны с Ричардом Никсоном как с Ясиром Арафатом или Эриком Хоннекером, но взаимоотношения СССР и США основательно потеплели. В семьдесят пятом в космос слетали «Союз» и «Аполлон», состыковались, их экипажи доложили о массе успешных эпохальных экспериментов во имя укрепления международного сотрудничества.

Молодой советский учёный Виктор Булкин в двадцать четыре года защитил кандидатскую диссертацию о приближённом решении нелинейных уравнений Янга-Миллса в виде ряда теории возмущений. Летом семьдесят шестого в компании с Алексеем Леоновым, командиром корабля «Союз-19», отправился в Париж удивлять «буржуинов» достижениями советской науки. Там после доклада тихонько отлучился в туалетную комнату и исчез бесследно.

Газеты, особенно правые, дружно заявили, что восходящая математическая звезда непременно явится в полицию с просьбой политического убежища. Когда прошли все мыслимые сроки, месье Булкин был объявлен в розыск как без вести пропавший. Советские газеты негодовали, что светлый ум, выпестованный в стране победившего социализма, похищен с целью его эксплуатации вышеупомянутыми «буржуинами».

В действительности молодой человек с десятью франками в кармане, их не хватило даже на такси, пешком пересёк половину города и к вечеру постучался в неприметную дверь колоритного четырёхэтажного домика на Монмартре.

– Я могу увидеть мадам Жоли?

Изящная мулатка провела внутрь. Виктор подивился простоте и даже некоторой убогости обстановки. Он был наслышан про капиталистический уровень жизни, по пути к Монмартру его несчастная шея устала крутить головой от ярких реклам и роскошных авто. Квартирка на втором этаже дышала атмосферой, сохранившейся, наверно, со времён немецкой оккупации. Или освобождения после высадки в Нормандии. Патефон, резные столики с гнутыми ножками, древний ламповый радиоприёмник, выцветшие шторы, между ними видна потрескавшаяся оконная рама…

– Вы кто, месье?

Может ли женщина быть красивой в шестьдесят? Виктор не знал, сколько ей лет. Советские бабушки в этом возрасте уже безобразно толстые или болезненно худые, в штопаных платках, тёмных бесформенных кофтах и юбках, носится всё дешёвое, потому что лучшее отдано детям и внукам.

К нему вышла настоящая леди. Или леди в Великобритании? Но миледи Александра Дюма как раз жила в Париже… Не важно. Красота увядшая, но не исчезнувшая, рассказала о красоте минувших лет, доставшейся то ли надменному эсесовскому офицеру, то ли бравому янки из танка «Шерман».

Она подбоченилась под портретом именно тех, военных лет. Виктор знал, что при некотором усилии может показать деду увиденное им самим.

– Première armée de cavalerie, – выговорил он с ужасным произношением и добавил по-русски: – Первая Конная Армия.

– Серж? Не может быть…

Постаревшая красавица без сил опустилась на кресло, уронив веер. Её руки мелко задрожали. На удивление быстро она пришла в себя и нащупала коробочку с пилюлями.

– А вы, юноша?

– При ином развитии событий имел бы честь быть вашим внуком.

– Вы похожи на Сержа… И также отвратительно говорите по-французски.

Разумеется, Виктор не посвятил её в посмертные планы деда, как и не раскрыл сам факт общения с потусторонним миром. Французская психушка привлекала его не больше, чем явка в полицию с просьбой политического убежища.

Часто агент работает только с одним офицером разведки и отказывается наотрез от передачи связи другому. Если нет возможности принудить к дальнейшему сотрудничеству, человека отпускают. Бывших агентов ликвидируют редко, если это не киношный шпионский детектив. Француженка – из таких, отпущенных.