Чопра не был сентиментальной натурой, но, бесспорно, связь, возникшая между ним и слоненком, значила для него не меньше, чем отношения с людьми. Ганеша в каком-то смысле стал для них с Поппи тем самым ребенком, которого они не смогли завести. Поппи, несомненно, относилась к нему как к члену семьи: пылинки сдувала и баловала лакомствами, бесконечно поставляя ему шоколадные батончики «Кэдбери Дейри Милк», от которых Ганеша был без ума.

В слоненке было нечто такое, что всех очаровывало. Его, конечно, обожали друзья Чопры и сотрудники ресторана – все, за явным исключением желчной матери Поппи.

Он вернулся к бумагам. Они включали рукописные заметки о разнообразных делах, над которыми он теперь работал, как главный и единственный детектив агентства «Малыш Ганеша». Все они казались такими скучными по сравнению с кражей «Кохинура». Вот это настоящее дело! Он внезапно ощутил зависть к тому полицейскому, которому достанется это расследование. Не только зависть, но и сочувствие. Весь мир будет следить за каждым шагом этого бедняги.

Задняя дверь дома, ведущая на кухню, распахнулась, москитная сетка с треском ударилась о побеленную дощатую стену.

Во дворике, залитом лунным светом, появился юный Ирфан.

Мальчик секунду постоял на скрипучей веранде под выступающим навесом. Заунывный хор лягушек-быков голосил под верандой. Мальчик опустился на колени и зажег спираль от комаров, ее едкий запах присоединился к многообразию ароматов дворика. Затем он поднялся и побежал по вытоптанной траве, в руке его забренчало стальное ведро.

Ганеша неуклюже поднялся на ноги, и Чопра обернулся к нему. От взгляда Чопры не ускользнуло, как внезапно заискрились глаза слоненка.

Ганеша протрубил во всю мощь, приветствуя Ирфана.

Ирфан поставил ведро, потрепал слоненка по макушке и пощекотал за ушами. Мальчик сиял. Ганеша обвил хоботом его ногу и попытался оторвать того от земли. Ирфан расхохотался.

Глядя на то, как эта парочка дурачится, Чопра ощутил прилив счастья. Ганеша и Ирфан крепко подружились, и он знал, что это шло на пользу им обоим.

Он вспомнил, как Ирфан впервые зашел к нему в кабинет. Это было шесть месяцев назад, спустя всего неделю после открытия ресторана.

Чопра утопал в бумагах. Кто бы мог подумать, что в бизнесе нужно так тщательно вести документацию – по крайней мере, в честном бизнесе? Чопра поднял глаза и увидел мальчика, явно беспризорника, который разглядывал его из-за стола. Ирфан ничем не отличался от миллиона других уличных детей Мумбаи. Из одежды на нем были лишь драная майка и поношенные шорты; темные волосы, прядями выгоревшие от постоянного пребывания на солнце, сбились в нечесаный клубок; на запястьях болтались цветные веревочки – самодельные браслеты-амулеты; карие глаза с бельмами и слабое тело свидетельствовали о том, что он много лет недоедал. Но еще в мальчике чувствовалась некая сила духа – так пристально он смотрел и уверенно держался.

Чопра достал из кармана монетку в одну рупию и протянул ее пареньку.

– Я тут не ради милостыни, сэр.

Чопра удивился.

– Зачем же ты пришел?

– Я хочу стать официантом.

Чопра улыбнулся.

– Для официанта ты слишком молод.

– Со скольки лет можно работать официантом?

Чопра открыл было рот, но сообразил, что на этот вопрос нет ответа.

– Ну а сколько тебе?

Мальчик пожал плечами.

– Не знаю. Но достаточно, чтобы быть официантом.

Чопра снова улыбнулся, еле заметно.

– Где ты живешь?

Мальчик опять пожал плечами.

– Да везде. И нигде. Мумбаи – вот мой дом.

И тут Чопра понял, что этот паренек – один из безликой безымянной толпы тех, кто живет на переполненных улицах Мумбаи: под эстакадами, громыхающими от машин, в мрачных проулках, воняющих человеческими испражнениями, в хибарах, кое-как сложенных из мусора, в жерле заброшенных бетонных труб для канализации.

– Где твои родители?

– У меня их нет.

– Кто же за тобой присматривает?

Мальчик ткнул себя в грудь.

– Я сам за собой присматриваю, – потом он указал на потолок, – и Он еще.

Чопру поразило, что тот совсем не унывает.

– Как тебя зовут?

– Ирфан, сэр.

Чопра внимательнее вгляделся в его истощенную фигуру. Он заметил на мальчишеских руках синяки, похожие на следы от ударов бамбуковой латхи^[3], а на плечах – мрачное созвездие шрамов от сигаретных ожогов. Он заметил искривленность левой руки – врожденный дефект.

– Ирфан, как же ты станешь официантом с одной-то рукой? – аккуратно спросил он.

– Сэр, Ганди победил британцев одними словами. Неужели я не смогу стать официантом, пусть и с одной рукой?

Непрошеный ком подступил к горлу Чопры. Интересно, рассказал ли кто-то мальчику, как он восхищается Ганди?

Инспектор Ашвин Чопра (в отставке) жил по заветам Мохандаса Ганди, следовал примеру милосердия и доброты, который тот подал всем своим согражданам. Если бы великий политик сейчас находился в комнате, то он бы высказал Чопре, уж можно не сомневаться… Почему он колеблется? Если какой мальчишка и заслуживал доверия, так именно тот, что стоял перед ним, – юный и несломленный.

Сейчас Чопра смотрел, как Ирфан пододвигает под хобот Ганеши ведро с вечерней порцией молока. Ноздри Чопры раздулись от сильного запаха кокосового молока с топленым маслом гхи, которое добавлял в него Лакнаувалла. Шеф-повар считал, что Ганешу нужно откармливать, потому сдабривал молоко калорийными добавками. Роскошное питание, похоже, шло Ганеше на пользу, и он заметно округлился.

– Чопра-сэр, я вам тоже кое-что принес, – Ирфан засунул руку в кричаще розовый официантский жилет, который, по указанию Поппи, следовало носить с такими же ярко-розовыми шортами, и вытащил пачку конвертов, а еще папки, перевязанные бечевкой.

Сердце Чопры сжалось.

Он и представить не мог, что не пройдет и года, как его новенькое детективное агентство будет утопать в заказах. Он всегда понимал, что Мумбаи – рассадник преступности, но откуда ему было знать, что здесь столько семейных интриг? Казалось, все, у кого пропал питомец или загулял муж, отправлялись прямиком к дверям Чопры. Последние месяцы он вынужден был отказывать одному за другим. Не хватало часов в сутках.

Как же повезло, что у Ирфана оказался такой острый ум, а еще почти фотографическая память. Хотя мальчик был неграмотным (Поппи отчаянно пыталась убедить Ирфана восполнить этот пробел), исключительно в силу обстоятельств он стал ассистентом Чопры. Теперь Ирфан умело обращался с растущей горой бумаг, увещевал по телефону раздраженных заказчиков, требующих немедленных новостей по своим делам, и в целом помогал Чопре держаться на плаву, несмотря на нескончаемый шторм.

Чопра с угрызениями совести отложил папки с делами в сторону и принялся перебирать конверты.

С тех пор как он разместил объявление о работе в местной газете, соискатели закидали его письмами. Но, кажется, подавляющее большинство как-то упустило из виду, что он искал человека на позицию «помощник частного детектива».

Чопра понимал, что найти хорошо оплачиваемую работу в городе с двадцатью миллионами – задача непростая. Но все равно его поражал удивительный уровень непригодности претендентов из той кипы заявок, что он теперь вынужден был читать каждый вечер со дня размещения объявления. Интересно, может, люди так устроены, что начинают верить, будто частным детективом может стать каждый – совсем как писателем. Ведь говорят же, что в каждом живет ненаписанный роман. Значит, частный детектив тоже живет в каждом, цинично подумал он. В конце концов, люди же испокон веков шпионят за соседями.

Чопра знал, что все люди устроены по-разному. У каждого свой талант, свои увлечения и устремления. Иногда человеку требовалось немало времени, чтобы понять, на что он способен. Удача, воспитание, образование – все это имело значение. Но еще была такая вещь, как карма. Судьба. Рок. Одни родились лишь затем, выполнить определенное предназначение в великой истории жизни. А другие… что ж, он верил, что шила в мешке не утаишь.

– Сэр, миссис Рой сегодня опять звонила, – произнес Ирфан. – Она сказала: «Если Чопра не перезвонит мне сегодня же, я добьюсь его ареста за мошенничество. С последующей кастрацией», – добавил мальчик услужливо.

Чопра вздохнул.

Миссис Рой была женой президента местного благотворительного ротари-клуба, дамой суровой и бескомпромиссной. Чопра неосмотрительно взял со старой карги аванс и обещал выяснить, принялся ли ее муж снова выпивать – она-то надеялась, что тридцатилетний брак излечил его от этого недуга. Но ему просто некогда было следить за старым пьяницей. А его жена теперь взъелась на Чопру.

– И что ты ей сказал? – устало спросил Чопра.

Ирфан расплылся в улыбке:

– Не переживайте, сэр. Я сказал, что вы занимаетесь ее делом днями и ночами. Сказал, что сегодня вы следили за мистером Роем, и, похоже, ее догадки верны.

Чопра уставился на мальчика:

– Это же неправда!

Ирфан пожал плечами.

– А что такое правда? – философски заметил он. – Мы же в Мумбаи, сэр. Здесь правда предстает в разных обличьях. Может, вы позвоните ей и пообещаете, что завтра снова проследите за мистером Роем? А потом отчитаетесь о деле. Это будет правдивая правда, так?

Чопра едва подавил улыбку. Стоит признать, мальчишка не промах. И все-таки…

– Ирфан, если в следующий раз захочешь клиенту что-то посоветовать, сначала спроси у меня.

Ирфан упал духом:

– Так я ошибся, сэр?

Чопра протянул руку и взъерошил его волосы:

– Нет. Ты кое-чему научился. Тому, что клиент не всегда прав.

Лицо Ирфана вновь озарила улыбка, и это обрадовало Чопру. Как и Ганеша, он привязался к Ирфану, хоть и не мог выражать свои чувства так же открыто, как юный подопечный.

Он знал, что принял правильное решение, когда нанял Ирфана. Поппи, чье большое сердце всегда было на стороне обездоленных, с восторгом поддержала его поступок, но с остальными все оказалось не так просто. Мама Поппи пришла в ужас и сразу предостерегла, что нельзя брать домой «голодранца из трущоб» – ребенка «без имени и адреса».

– Да он врать и воровать с пеленок научился, – бурчала она.

– Его зовут Ирфан, – строго отвечал Чопра, – и его прошлое уже не имеет значения. Теперь его дом здесь.

Он купил Ирфану плетеную лежанку чарпой и поставил на веранде за рестораном. Теперь Ирфан ночевал здесь, хоть и долго привыкал к новым удобствам. Поначалу Чопра обнаруживал Ирфана спящим под чарпоем, а не на нем. «Слишком мягко, сэр», – оправдывался мальчик. Больно было осознавать, что за свою короткую жизнь мальчик так часто спал на улице, что даже плетеная лежанка казалась ему слишком «мягкой».

Чопра медленно поднялся.

– Пойдем посмотрим, что шеф приготовил на ужин? А то от голода сейчас волком завою.

Тюрьма Артур-роуд

Наутро Чопра проснулся один в квартире.

По его меркам – небывалая роскошь.

Чопра жил с Поппи и тещей на пятнадцатом этаже «Пумалай Апартментс», одной из трех одинаковых башен, составлявших комплекс «Эйр Форс Колони», расположенный в Сахаре – оживленном мумбайском пригороде. Квартира была просторная и отлично проветривалась. После сезона дождей, в жаркие месяцы, они распахивали окна настежь, чтобы приятный ветерок охлаждал помещение.

Он увидел записку от Поппи на стеклянном кофейном столике рядом с новым чудовищным кожаным диваном, который она недавно поставила, хотя Чопру вполне устраивал и предыдущий. Он простоял у них двадцать лет, и Чопра считал, что тот протянет еще десяток, но Поппи невозможно было переубедить.