Двое малознакомых ему бойцов, кажется числившиеся у Сани Вольного, выпрыгнули из темного овала туннеля и взяли на прицел самодвижущуюся платформу, пока не подававшую признаков агрессивности. «Разбирайтесь сами, – мысленно решил Старовойтов и повернулся к оружейке». Здесь происходили менее приятные дела: кафравец, прокатившийся туда во время встряски и всеобщей неразберихи, наворотил много бед. Пол и часть стены до огромного, почему-то закрытого люка, дымилась, местами пылала желтыми языками. Сколько нововладимирцев положил кафр трудно понять, но минимум четыре обугленных тупа лежали в разных местах прохода. Сам космический гоблин тоже выглядел мертвым: лапы в стороны, башка со сдернутым наполовину шлемом набок. Возле кучи инопланетного барахла полусидя расположился Гудвес. Жив ли он? Лицо серое точно вековая пыль, только на правой щеке и лбу мазки сажи, и его заметный нос кажется еще длиннее. Правая рука вывернута за спину, левая будто тянется к пистолету системы «Вальтер», что валяется в пенолитовом расплаве. И нога Василия Григорьевича черная, словно покрыта смоляной коростой.

Старовойтов сделал несколько шагов к нему и за поворотом увидел тех, кто в этой переделке уцелел: Кирюха Мякушев – везучий чертенок, Ильясов, Дудик, еще трое, знакомых только в лицо.

Мякушев вскинул голову, но спросить так и не смог – язык будто прилип к небу. Николай понял его без слов:

– Вроде отделались, – произнес он, подходя к Гудкову. – Один кафр жив еще –в дыру его унесло. Ту, что в полу. А наших полегло… – он мотнул головой, – …много.

Здесь и зам главы администрации открыл свои зеленовато-болотные глаза, зрачки уперлись в Старовойтова.

– Вольный, Коржиков, Хрипунов? Кто уцелел? – прорычал Гудвес. Боль в сожженной ноге была такой, что ему чудилось: это последние минуты, сейчас лопнет сердце, и проклятый мир угаснет навсегда. И прощай Фаргерт, прощай Нововладимирск. И рыжеволосая стервочка, которая только сегодня стала доброй к нему, тоже прощай.

* * *

Второй следящий Пимер-Кри-Ин лежал в полудреме у контрольного экрана. Ничего необычного: в углу красноватый шар звезды, крупная точка Фаргерта и звезды, звезды, среди блеска которых затерялось еще несколько планет системы Аулур. Скука, теплая, тягучая скука, и даже лень прихлебывать коктейль, булькающий в сосуде разноцветными пузырями. Не было смысла гнать рейдер сюда, ведь говорил об этом опытный Эрх-Кон-За – у него ума на шесть пунктов больше, чем у капитана. Но капитан есть капитан, с ним спорить опасно. Ведь клан Извилистых Линий Быстрых Прозрачных Рек теперь представлен во Дворце ста двадцатью миллионами членов, а это явный перевес. С другой стороны здесь, в окрестностях Аулур нет и никогда не будет кораблей дрейфов, а значит, шансы вернуться под родное небо живыми бесконечно велики. Это хорошо. Это прекрасно. Это влажно и разноцветно, точно пузырьки коктейля.

Вспомнив о коктейле, Пимер-Кри-Ин таки уцепил сосуд с подставки длинным щупальцем и поднес ко рту. Первый глоток всегда самый приятный. Он подобен плаванию в океане ЗиТи, он равен прикосновению прекрасной Они-Пыш-Аны или словам в Зале Кривого Когтя, и от этого разноцветные пузыри словно разрываются в голове. Но возникает вопрос. Важный вопрос. Вопрос вопросов, который не дает покоя многим шесть стандартных суток: в чем ценность Фаргерта для кафравцев? Может все это надуманно? И кроме нескольких шахт с добычей редкоземельных металлов и плантаций какой-то вонючей растительности здесь ничего нет? Колонизовать планету Кафраве вряд ли имеет смысл – климат малоприятный. И туземное население – полуразумные уродцы гиаку – вряд ли будут работать на них. Действительно, чего бы им?

Писк на пульте справа заставил Пимер-Кри-Ина открыть второй глаз. И когда он перевел бледный зрачок на монитор радиального детектора, следящего словно током ударило между задних ножек. Из гиперпространства вылуплялся объект. Он являлся в мир точно великое яйцо из разверзнувшейся детородной щели Ахми-Хулан-Ту. Он… Еще не вошел целиком регулярное пространство, но уже можно было судить по параметрам – объект огромен. Боевых кораблей такой массы у кафравцев нет. Транспорт? Пассажирский лайнер?

– Классификация? – запросил он, кинув свободное щупальце на сенсоры.

Пока биокибер плавал в базе данных, Пимер-Кри-Ин успел рассмотреть, как космическая чернота справа от материнской звезды вздулась голубым пузырем и вмиг лопнула. Плеснула в стороны фиолетовыми, синими волнами, выпуская гигантский звездолет в регулярное пространство.

– Колониальный корабль Ари-Он-Эк-543-876, – прошелестел докладом биокибер.

Пимер-Кри-Ин поначалу так и застыл, не в силах выдавить даже звук. Ему хотелось заговорить с кибером на запретном языке. Приказать ему: «Ущербное отродье горячего ветра, я требую, повтори эти слова! В порядке ли твои мозги? Ты смеешься над великим следящим грозового рейдера?». Однако доклад машины подтверждали данные терс-сканера.

– Пыш-ыш-ыш! – выдал бурный восторг второй следящий. – Колониальный корабль! Огромный, чудесный колониальный корабль!

Пимер-Кри-Ин мелко затрясся, прикрыв глаза щупальцами. Это было невыносимо. Такую радость последний раз он переживал двадцать шесть с половиной циклов назад, когда сам командор эскадры отметил его в списке достойных Розовых Волн Анару.

– Колониальный корабль Ари-Он-Эк-543-876!.. – повторил следящий слова биокибера, не убирая щупальца от глаз, чтобы случаем не развеять прекрасное наваждение.. – Это сколько жертв выйдет после нашей атаки! Мно-го! П-ыш-ыш! – запыхтел Пимер-Кри-Ин. В его воображении точно ароматные волны океана ЗиТи набегали и отступали волнующие образы гибели вражеского звездолета: «разорванные выстрелами гиперионных пушек переборки, беспощадный огонь, в котором корчатся уродливые тела подданных Кафравы. Корабль их огромен, и значит, рейдер нанесет много-много выстрелов. И жертв будет много! Кафрава будет страдать, когда до нее дойдет весть о гибели членов их семьи и нашей доблести! Они будут очень, очень страдать, а мы радоваться!» – рассуждал и воображал Пимер-Кри-Ин.

Через мгновенье старший вахты и капитан рейдера были оповещены о появлении врага. Да еще какого врага! Всем бы адептам Кривого Когтя таких врагов побольше на тысячи лет вперед!

Дюзы маневровых двигателей полыхнули багровыми выбросами – рейдер хищно метнулся на перехват цели.

11

«Плохо!» – звенело в голове Лугина. – «Очень плохо!» – хотя мичману действительно пришлось не слишком хорошо от тяжести, расплющившей его возле стены, он знал, что это вовсе не его мысли, не его слова, а речь длинношерстого существа – оно лежало на боку, вытянув передние лапы. Если этой зверюге так же хреново, как ему, Ирине и Черноволу, то явно не она сотворила эту байду. Тут же Сергею вспомнилось: нечто подобное происходило вскоре после отлета с Земли, когда он с госпожой Лисичкиной вернулся из биотронов. Сидели тихо-мирно прежней компанией за первым ужином по-кафравски, с брезгливостью пробовали чешуйчатый огурец, еще какие-то неаппетитные овощи. Тогда тоже вдруг навалилась, придушила тяжесть, разливаясь ртутными волнами, за ней всех крепко потрепал страх. Те же перегрузки, грудь сдавливало до хрипоты, дикий пульс в голове и тяжесть, тяжесть… но не такая беспощадная как в этот раз. В тот день хоть кишки наружу не просились, и не хрустели жалобно кости.

Вроде отпустило. Легче стало, много легче. Беспричинный ужас убирался трусцой в тайную норку сознания. Лугин подтянул козлобой, чтобы стволом точно на рыжевато-серое существо, глянул на Ирину, Тараса. Друзья как бы в норме, слава тебе Кахор Нэ Роош – не расплющило! Красина даже изобразила подобие улыбки на припухших губах. Сладкие у нее губы, и она молодец, совсем не та, которой представлялась в первый день знакомства: надменной, капризной дамочкой, белоручкой склонной к слезной меланхолии.

«Спасибо тебе, Ирочка, что ты есть. Спасибо, что ты такая и рядом со мной, – хотелось сказать Лугину в ответ на ее улыбку, но сейчас вовсе не до сентиментов. Может, когда-нибудь и на них будет время. Ведь все не так плохо: живы, нет над ними власти перцовской банды, рядом в достатке пища и вода».

– Что плохо? – спросил Сергей, переключая внимание на инопланетянина. Поймет ли длинношерстый вполне русскую речь? И действительно ли его жалобные возгласы слышал Лугин в собственной голове?

– Было больно, – ответил чужак, слова-мысли появлялись так же в черепушке, хитро минуя уши. – Вышли в регулярное пространство. На корабле, неполадки. Сильная гравитационная встряска. Так не должно быть.

– Ишь как лопочет по-нашему. Все слышали? – мичман переглянулся с Черноволом – тот неуверенно кивнул.

– Слышь, а что такое «рисиан»? – полюбопытствовал Сергей у инопланетника. Вспомнилось, это странное слово, тот произносил перед болтанкой.

– Это ты, – существо шевельнулось, стараясь отползти в угол, и приподняв конечность, указало на Черновола с Красиной. – Ты и ты.

– Ну скотина, – беззлобно усмехнулся Тарас. – Я, меж прочим, Тарас Андреевич для тебя и прочих обезьян. И не дури, лапы опусти, а то дырку замастырю в аккурат между смотрелок.

– Не стреляй. Мы не враги, – длинношерстый перестал шевелиться, так и застыл, облокотившись на пенолитовый выступ. Розовые дырочки над его широченной пастью увлажнились.

Красина неожиданно для себя открыла, что не испытывает страха или отвращения к незнакомому существу. В том, что оно разумно сомнений не водилось, даже если бы Ирина не слышала его мыслей, необъяснимо проникавших в сознание. И не потому, что грудь чужака, живот и часть спины прикрывало подобие комбинезона из мягкого синего пластика, ткани или кожи – чего точно, не разберешь. Взгляд мохнатого казался столь осмысленным, что отлетало всякое желание назвать его зверем.

– Значит, мы рисиане? – Ирина подалась вперед, подминая ладонями мягкий мох, и устроилась рядом с Черноволом. – А кеброа кто? Ты?

– Вы не рисиане… нет. Думаю… – он ткнул себя пальцем в голову, и выглядело это так забавно, по-земному. Затем настороженно спросил: – Можно сесть? – взгляд круглых внимательных глаз он задержал на Тарасе и, не ухватив в его мыслях возражений, сел, сложив передние длиннющие лапы на животе. – Похожи на рисиан, но нет. Кто вы, не пойму. Всех знать нельзя. Звезд и планет много – много разумных и неразумных на них. Кеброа – я. Из расы кеброа. Имя мне – Керан Жоут Эмати.

– Твою мать! – рассмеялся мичман. – Звучит почти по-французски. Ну точно иностранец.

В ответ в голове Лугина, Черновола и Красиной проплыли чужие образы, словно туманные кусочки сна, и исчезли так быстро, что никто из землян не успел схватиться за смысл.

– Нет… опять нет… – беззвучно произнес Керан Эмати. – Трудно объяснить. И пока не надо… Я вам не враг. Верьте, похожие на рисиан. Это точно – не враг. Кафравцы делают плохо, я – нет.

– А что делает хороший кеброа среди кафравцев на их корабле, – не убирая пальцы со спусковых пластин, спросил Сергей.

– Живет много времени. Много… Меня и пятьсот сорок шесть других кеброа захватили. Давно было… При перелете к Эриехеа. Все мои мертвы, Керан Жоут Эмати мудро спрятался здесь. Мудро, но трусливо. Лучше было погибнуть ему вместе с моими. Аризаии Ганка, Проитуи Ранран, Лушаак Готии – сколько много их… Один кеброа из пятисот сорока шести живет, вспоминает и думает… Четыре долгих цикла я один. Я и еще мое горе.

Ирине показалось, что на его физиономии, вовсе непохожей на человеческую или даже обезьянью проступила скорбь. Неужели эмоции, их отражение схожи для многих разумных существ вселенной, разделенных бесконечными парсеками пустого космоса? Или такая необъяснимая схожесть свойственна лишь окологуманоидным существам? Но кеброа, пусть и с большой натяжкой, нельзя причислить к гуманоидам. Дело, наверное, не в мимике: его скорбь передавалась взглядом – взглядом больших круглых глаз, в них словно черные слезинки застыли зрачки. Что он знает о Кахор Нэ Роош? Что он пережил здесь за свои четыре цикла – время, после гибели более полутысячи его сородичей?

-Ваше оружие – кафравское, – телепатически произнес Керан. – Думал, меня нашли и хотят убить. Смотрю, рисиане. Рисиане не должны убивать кеброа. Это не правильно. Но вы не рисиане. Нет…

– Тебе знакомы слова Кахор Нэ Роош? – поинтересовалась у инопланетянина Ирина. Вспомнив о пакете с едой, она повернулась, подтащила его ближе, вопросительно глянула на Лугина.

– Можно и перекусить, – согласился Сергей. – С Тарасом Андреевичем покушайте. Может, товарищ Эмати нашими продуктами не побрезгует, а я пока типа в карауле.