– Эй, там, кем будете? – крикнул с другого берега тот, что в черной нейлоновой куртке.

– Люди мы, – отозвался Тарас, сложив ладони рупором, хотя слышалось и без этих ухищрений.

– Люди… – усмехнулся его сосед, еще державший на весу дымившийся РПК. – А тот, волосатый, тоже человек?

– В душе человек, – громко сказал Лугин. – По внешности, ребятки, не судите. Ведь бывают люди похуже этих вот, – он указал стволом козлобоя на чудовище, с которого текли ручейки крови, смешиваясь с озерной водой. – Иногда случается ровно наоборот, видом вроде кикимора какая-то, а сердце и понятия очень даже человеческие.

– Разумного говоришь, – после некоторой заминки отозвался пулеметчик. – Только вот беда, те что не люди, тоже иногда горазды до разумных речей.

– Ну хватит хреновой философии. Вы откуда такие будете? – став у кромки воды, поинтересовался Тарас.

– Мы-то, ясно – из поселка, – тот, что в нейлоновой куртке, тоже подошел ближе. – Не думали, что здесь, почти за стеной у нас такие соседи.

– Спрашиваю, на Земле где прежде жилось? – Тарас прищурился: ясно, что по ту сторону народ вовсе не нововладимирский. Имелось в огромных трюмах Кахор Нэ Роош еще один город или поселение. Может, и не одно.

– Со Смоленска в основном. А вы какие? – ответил раньше молчавший, опустив АКС.

– Мы разные. Кто со столицы, кто с Вязников. Вот товарищ Керан Эмати и вовсе француз с другой планеты, – Лугин положил ладонь кеброа на покатое плечо. Тот дернулся, но возражений не выдал даже телепатически.

– Так что, сближаемся? – продолжил мичман.

– Давайте, братья-товарищи, к нам, если нет возражений, – крикнул подошедший мужик в ушанке.

Подходя к смоленским, Черновол снял тайком с предохранителя «Стечкин». Козлобой – хорошо, но в ближнем бою (вдруг пойдет что-то не так), да против людей пистолет выгоднее. Лугин, по догадке Тараса, тоже был в напряжении, и все постреливал глазами из-под сведенных бровей то в одного незнакомца, то в другого, не забывая при этом вполне дружески ухмыляться.

Знакомились, отойдя дальше от трупов: людей и темно-красных тварей. Их оказалось аж девять. Хоть те, хоть другие – неприятный натюрморт, только от вида одних сердце рвется на куски от горького сожаления, а на других как глянешь, так тоже рвется – от ненависти и омерзения. Мужик, что в ушанке, самый старший, с сединой на торчащем из-под меха чубе, назвался Николаем Антоновичем Ворониным. Смоленские к нему все уважительно, по отчеству. Сразу видно – авторитет. Другой, что возле него в черной нейлоновой куртке – Саня Демидов, шустрый, охотлив пальцы гнуть и растопыривать, но не для понта, а нравится ему чуть ли не каждое слово утвердить жестом, точно общается с глухонемыми. Рослый лет тридцати все державший на плече РПК – Паша Белых. И другие подходили, пожимали руки Лугину, Тарасу. Иногда осторожно, с особым почтением Ирише Красиной. Керану лапу никто не пожал, и стоял кеброа в сторонке под деревом с гроздьями сизых шариков вместо листвы, хотя весь во внимании более десятка глаз. Как же: интересно, что диковинное существо в прикиде типа комбинезона.

Из краткого рассказа Воронина, мичман уяснил такую картину: некоторое время назад, как люк открылся, на поселок смоленских напало несколько тварей – грихров и каких-то чешуйчатых, которых он пока не видел. Мальчишка лет четырнадцати, все пытавшийся приукрасить рассказ Воронина, так живописал этих тварей, что Лугину грихры в сравнении с ними показались безобидными точно котята. Чешуйчатых пули не брали, и даже РГДшки не особо им вредили, лишь вырывая куски твердого панциря и ошметки плоти, похожей на темно-серый студень.

Зверье – ему все равно кого рвать, хоть женщин, хоть детей. И край поселения, тот, что ближе к неожиданно открывшемуся люку, густо умылся кровью. Пока спохватились, пресекли панику и отвели уцелевших к биотронам, полсотни землян осталось лежать растерзанными между смятых палаток, по пенолитовым лабиринтам. Огнестрельный отпор чудовищам все-таки дали со всей человеческой злостью, не пожалели даже гранат и «Мух», которых был всего пяток. Как со зверьем расквитались, так мигом собрали совет под женские плачи, стоны раненых. Совещались недолго: когда речь о жизни и смерти, которая в любой миг может выскочить из-за угла, то не до парламентский прений. Решили выслать в проход вооруженную экспедицию, чтобы поглядеть, что к чему и оценить степень повторной угрозы. Только некоторые ретивые ребята, взбешенные произошедшим, решили не ждать группу Воронина, и, похватав автоматы, ружья, не позаботившись о боеприпасах, бегом сюда. Что вышло дальше, Лугин с Черноволом видели: не рассчитали сгоряча ребята свои силы.

Николай Воронин рассказ окончил и, повернувшись, заревел на тех, которые почти что из зубов грихров вырвали:

– Ну, что, герои, проявили себя?! Вы на тех посмотрите, – он вытянул пятерню к изгибу озерка, где лежало два обглоданных человеческих трупа. – Расторопность и отвага – оно хорошо, когда с умом и для общей пользы. А если во вред всем и самим на погибель, на кой хрящ такая отвага.

Мужчина с серым точно туман лицом, переминавшийся с ноги на ногу в непонятном нетерпении, вдруг вскинул «Сайгу», затрясся весь. Приговаривая что-то нечленораздельное сквозь всхлипы, начал палить по кочкам. Зазвенело в ушах от выстрелов, пули вырывали куски бурого мха, вязли в пенолите.

– Степаныч!.. – окликнул его было кто-то из толпы, но тут же утих.

– У него вся семья погибла, – коротко объяснил Лугину Паша Белых, бросил наземь РПК и вытянул из кармана пачку сигарет.

Выстрелы стихли – кончились патроны в магазине.

– Далеко до вашего поселка? – попытался сменить скорбную тему мичман.

– Нет, туннелем вверх быстро дойдем, – Демидов кивнул на мрачный овал, уводящий из биотронов куда-то вверх. – А вы-то здесь как? Таки не думали, что рядом за стеной все это есть, – он обвел рукой пространство от озерка до дальних зарослей, подступавших к пещерам у левого края. – Точно кусок чужой планеты. Давно здесь живете? Как же ладили с этим зверьем?

– И сколько вас? – поспешил с важным вопросом Воронин.

– Мы… сложная история. Так, чтобы внятно растолковать время надо, – сказал Лугин, понимая, что сейчас вопросы от смоленских посыплются точно картошка с лопнувшего мешка. – Нас не много. Вот все, что здесь перед вами. Так что для вас угрозы точно не представляем. Остальные отсюда далеко.

– Если не в курсах, имеется на звездолете еще один поселок, – почесывая бороду, продолжил его мысль Черновол. – Может, не поселок, а город. Град пещерный Нововладимирск, едрит его корень. В общем, свалили мы оттуда. Плохи там дела. Люди в нем шибко злые. Только об этом говорить…

Договорить Тарасу не удалось: пол дернулся, уходя вбок. На ногах устояли все, но с Кахор Нэ Роош происходило что-то странное. Диких перепадов гравитации, как недавно, не ощущалось, однако болтанка вышла точно на морском судне в крепкий шторм. Озерко плеснуло метров на пятнадцать, затопив игольчатый кустарник, гряду моховых кочек, накрыв дальние трупы грихров и едва не забрав замешкавшегося Керана Эмати. Затем пенолит под ногами забился дрожью. Сильнее и сильнее.

* * *

Колониальный корабль! Древний колониальный корабль! Он прекрасен, потому что огромен! Он почти равен величиной орбитальной станции при Аранхрате! Он неповоротливый и уязвимый. В нем должно быть много, много подданных проклятой Кафравы, безобразных, глупых чудовищ. Они все умрут! Умрут медленно, потому что корабль кафравцев исполинский, и маленький рейдер будет терзать его толстое тело с неторопливым наслаждением.

Второй следящий Пимер-Кри-Ин вытянулся в предвкушении превосходной трагедии. В желудке заурчало – коктейль ворочался там как теплый пушистый зверек, а в голове лопались разноцветные пузырьки. Шшш-поц, шшш-поц! Нет ничего приятнее, чем плавать в океане ЗиТи, и еще… Еще видеть колониальный корабль в прицельном диске. Какое же это наслаждение, видеть и знать, что он твой! Он не денется никуда! Голубые огоньки загораются вокруг, приближаются к жирной точке и становятся красными, словно жертвенные костры Недорто-Колемм – цель захвачена! Цель принадлежит рейдеру, как нежная слабая самка самцу.

У второго следящего Пимер-Кри-Ина должно быть право третьего выстрела, ведь это он углядел появление Ари-Он-Эк-543-876. Распознал вовремя и доложил капитану. Старший вахты обязан позволить ему третий выстрел могучими ультрафауззером! Он не посмеет сделать Пимер-Кри-Ина несчастным. Капитан мудрый и добрый – он даст команду!

Почему же медлит с командой капитан? Кафравский звездолет достиг границ атмосферы, ионные потоки облизывают круглый жирный корпус. Под ним зеленые, желтые пятна Фаргерта, застланные дымкой облаков. Справа пылает оранжево-красная звезда Аулур, и время уходит, а капитан медлит. Вот уже кафравское чудовище трусливо надело рыхлый кокон защитного поля, но это глупо: ультрафауззеры рейдера проткнут его точно острый коготь кожицу рыбины, разорвут корпус и выжгут внутренности. Как жаль, что в космосе не передаются запахи! С каким бы удовольствием можно было втягивать в себя сладкие ароматы горящих кафравских тел!

Пимер-Кри-Ин затряс щупальцем от радости и нетерпения: столбик индикации на пульте подпрыгнул и растаял – первый разряд ультрафауззера ушел к цели. Беззвучно и смертоносно ударили гиперионные пушки на второй палубе.

– Пыш-ыш-ыш! – взорвался восторгом второй следящий. Он видел на контрольном экране, как темное пятно ткнулось в колониальный корабль, и тот брызнул кусками разорванного корпуса. Куски цепью огненных болидов тонули в атмосфере Фаргерта, оставляя длинные дымные хвосты.

– Какая красота! Мы уничтожим вас всех до единого! Кричите от страха! Страдайте! Кафрава завоет от горя и жалости к вам! А мы вернемся домой в сиянии ослепительной доблести!

Биокибер шелестел данными с детализацией поражения вражеского звездолета. Пимер-Кри-Ин смотрел на экран широко-распахнутым глазищами, бледные зрачки пожирали столбики цифр. Вот второй выстрел ультрафауззера – защитное поле колониального корабля сорвано с одного края, куски корпуса, огромные, размером с рейдер, падают в атмосферу планеты. Радостное и трагичное зрелище! Пимер-Кри-Ин будет смотреть его еще и еще. И разрешение старшего вахты исполнить следящему свое право – право третьего выстрела! Остается дождаться, когда разрядятся в цель гипеионные пушки. Пимер-Кри-Ин смахнул сосуд с остатком коктейля на пол, бросил щупальце к сдвоенной кнопке. В каждой клеточке тела часто-часто бьется пульс восторга и нетерпения. Вот-вот могучая сила устремится к проклятому колониальному кораблю, войдет в него, неся разрушения и прекрасную смерть.

13

Болтанка продолжалась несколько минут. Затихла. Только плеск воды в растревоженном озерке и ропот смоленских.

Держа одной рукой на лямку ранец, другой прижимая пакет с продуктами, Ирина испуганно смотрела на Лугина.

– Водка разлилась, – сообщила виновато она, будто маленькое несчастье сейчас имело значение. Тонкая струйка, стекала через прореху в донышке пакета. – Спешила за вами, когда еду собирала. Я же все скорее, когда выстрелы услышали и вы бегом из пещеры. Наверное, плохо закрыла бутылку. Жалко, да?

– Ириш… – Сергей, напустив улыбку, покачал головой. – Очень жалко. Жалко, что ты по таким мелочам расстраиваешься.

– Водка – это зло, – пошутил Черновол, подмигнул Ирине темным глазом, в котором вовсе не мрак, а потаенная теплота, и обернулся к новым знакомым: – Эй, смоленские, кружка у кого с собой? Важный напиток зря пропадает.

У смоленских на душе было не до веселья. Еще бы: столько горя свалилось на них за последние часы. Только тот, что недавно в полном психозе палил по кочкам из «Сайги», глянул на Тараса с этаким нездоровым интересом. По лицу его судорога прошла, сделал несколько коротких нервных шажков к Ирине, а потом махнул рукой и потопал куда-то в заросли.