Пока было время, я успел подумать. Вообще всё это как-то мало напоминает игру. Одно движение, дороги, пыль да атаки с воздуха и редкие бои, в игре всё же немного по-другому. Да и как можно сравнивать настоящую войну с игрушкой?! Тут я на собственном примере осознал, какая пропасть лежит между ними, вообще никакого сравнения, небо и земля. Я вон как первый бой с танками противника прошёл, на всю жизнь запомнил. От частой стрельбы из орудия до сих пор мой слух в норму вернуться не может, как сквозь вату слышу. И контузии нет, иначе аптечку бы использовал. От сгоревшего пороха в башне чуть не угорел, всё тело затекло и растрясло. Пить постоянно хотелось, уже две фляжки опустошил. В общем, усталость жуткая была, хочется прилечь, поспать, подышать свежим воздухом, а не трястись под душной бронёй. Передышка во время ужина не считается, отдохнуть я не успел. В общем, надеюсь, если очередной бой сегодня будет, то недолгий. У меня пока нет привычки к таким нагрузкам, чую, ещё немного, и просто вырублюсь. Однако, как говорится, надежды мои не оправдались, уже через час начался бой, в который втягивались полк за полком, и начиналась одна из крупнейших танковых битв за эту войну.

Первыми атаковали два полка, в которых были лёгкие танки, они же и сгорели, погибнув полностью, но пробив брешь в обороне. Туда устремились остальные части, расширяя её. Когда дело дошло до нашего батальона, уже стемнело, но ожесточение было от боя таково, что обе стороны, как немцы, так и мы, бросали в бой всё новые и новые подразделения. От горевшей техники вокруг было светло как днём, даже ночной прицел использовать не требовалось. Хотя немцы больше для обороны части подкидывали. Они создают, а мы ломаем, тая как снег под лучами солнца при прорыве очередной обороны. Причём большая часть потерь была именно от противотанковой артиллерии, хотя и немецкие «панцеры» в этом сражении не раз отметились. Я настолько осоловел, что уже не понимал, что происходит вокруг. Сообразив, что ничего хорошего я уже не навоюю, сделал то, на что в обычной ситуации вряд ли бы решился. Достал финку из-за голенища сапога и одним ударом, немедля и не сомневаясь, пробил ладонь клинком, отчего лезвие вышло с той стороны. После этого выдернул нож и активировал аптечку. Сработало, усталости как не бывало, слух вернулся, и рана на руке пропала. Я вытер нож трофейным платком и убрал его обратно, и тут как раз начался бой. На свежую голову воевать куда как легче, особенно в ночном бою.

Танк содрогнулся от нового попадания. Задолбали эти гаубицы, третий раз гусеницу рвут, и я контузию получаю. «Ахт-ахт» за эти сутки я так и не заметил, видимо немцы ещё не доросли до их применения. У меня опять сработала аптечка, сознание прояснилось, и, нащупав их позицию хоботом орудия, я прицельно выстрелил, благо стояли на прямой наводке, а не в укрытии. Тем более обидно, что бой уже заканчивался, пришёл приказ отходить и я маневрировал задним ходом, и вот порвали гусеницу. Пока шло восстановление, я разбил фугасами гаубицы и двинул дальше. Этот бой шёл уже три часа, и экипажи других танков по мере расходования боеприпасов и топлива выходили из него. Я же продержался дольше остальных, прямо в бою пополняясь, поэтому по факту и прикрывал отход, общаясь с командиром первой роты, который сменил сгоревшего в своём КВ комбата. В этот раз, несмотря на то что бой был ночным, жатву я собрал богатую. Шестьдесят тысяч баллов на танке, около пяти в личном деле, три с половиной миллиона на счету. Хорошо заработал. Даже один миллион потратил на улучшение танка.

Отойдя в темноту и развернувшись, я разогнался, чтобы догнать наших. Отошли мы не так уж далеко и встали на ночёвку. Я загнал танк в овраг, активировал опцию «маскировочной сети» – самой сети там не было, просто пока не сосредоточишься на том месте, где стоит танк, не заметишь его, взгляд соскальзывает. Магия, мать её. Заглушив двигатель, я выбрался наружу, прихватив автомат и пару плащ-палаток, забрался под танк, один плащ кинул на землю, другим укрылся, и почти сразу вырубился. Шлемофон заменил мне подушку. Все вокруг занимались тем же самым, сил ни на что не было. Тылы неизвестно где, так что пополнить боепитание нечем. Ничего, утром отыщем необходимое, всё сделаем, а сейчас у всех было только одно желание – спать.

Утром меня резко разбудили. Потрясли за сапог. Я за автомат было схватился, но, к счастью, обнаружил, что это наши. У кормы стояло трое: неизвестный мне лейтенант и двое красноармейцев. Выбравшись наружу, зевая и потягиваясь, я, отмахнувшись от лейтенанта, уточнил у соседей, кто это. Оказалось, они были из комендантской роты корпуса. А, ну да, вчера давали мне трёх бойцов из этого подразделения в качестве охраны, только в ночном бою они потерялись. Может, из-за этого меня разбудили? Танкисты батальона, с которым я ночью вёл бой, с интересом наблюдали, что будет дальше, но не вмешивались. Бойцы, обычные красноармейцы, стояли спокойно, а лейтенант сообщил, что меня срочно затребовал комкор, а он тут, чтобы меня сопроводить к генералу. Повесив на плечо автомат, я поправил шлемофон, вытащил обе плащ-палатки и, свернув их в один тюк, забросил на корму – надеюсь, не пропадут, ну и направился за посыльным, что без охраны ходить не может. Причём, как я понял, направлялись мы в сторону дороги, где, видимо, и находился штаб корпуса – на моей тактической карте отображалась его техника. Там генерал был, а рядом с ним алела точка врага, он среди командиров находился. Не его ли усилиями меня выдернули в штаб?

Я пытался задавать вопросы, но лейтенант отвечал одним словом: не велено. Мы отошли метров на сто, как вдруг перед глазами зажглась надпись: «До самоликвидации танка осталось 59 секунд… 56…»

– Быстро назад! – заорал я. – На танке стоит система самоликвидации, она активируется, если я уйду от танка далеко. Совсем забыл про эту систему!

Развернувшись, я рванул обратно, благо мне никто не мешал. Отсчёт сначала остановился, а потом совсем пропал. Надо сказать, я вздохнул с немалым облегчением. Вернувшись обратно с сопровождающими, я велел им взбираться на броню – с ветерком прокачу! – а сам, прихватив тюк с плащ-палатками, аккуратно забрался в боевой отсек, отложил в сторону тюк и автомат, закрыл люк, подсоединил штекер шлемофона. Ну и, выкатился из оврага и с рёвом двигателя направился к штабу. Тут метров четыреста. На самом деле, чего это я пешком пошёл? Правда, стоит отметить, что теперь я в курсе об ещё одной опции моего танка. Если я удаляюсь от него на сто метров, пойдёт отсчёт самоуничтожения бронемашины. Значит, укрывшись в стороне, в окопе, управлять я ею не смогу. Печально, но буду знать.

Я аккуратно объезжал стоящие танки. Почти все они были без маскировки, но рассвет только-только вступал в свои права, так что как раз сейчас шла спешная маскировка техники, вчера не до этого было, все так устали, что попадали, кто где стоял. К тому же, похоже, тылы подошли, а сейчас это большая редкость, когда то, что нужно, приходит вовремя и тому, кому нужно. Бывало такое, что снаряды и топливо приходили в полки лёгких танков, а их снабжение – к тяжёлым. Кто знает, тот поймёт, остальным объясню. У лёгких танков топливо – бензин, в основном авиационный, у тяжёлых – дизтопливо, да и снаряды разных калибров. Думаю, по этой неразберихе понятно, что царило в тылах корпуса. Так что остаткам тяжёлого батальона – хотя почему остаткам, безвозвратно было потеряно всего семь машин из трёх десятков – всё пришло вовремя и именно то, что требовалось. Меня тоже пообещали заправить, а вот боеприпасы пока ищут. Спрашивали, подойдут ли мне гаубичные снаряды такого же калибра, я дал добро, должны подвезти.

Я остановил танк, когда до генерала было метров пятьдесят. Автомат не стал с собой брать и, покинув боевой отсек, закрыл люк и соскочил на землю. Нет, всё же нужно тренироваться! И в сопровождении лейтенанта-посыльного отправился к комкору. Красноармейцы, пока мы шли, успели отпочковаться и раствориться среди местной суеты. Лейтенант доложился о том, что я доставлен, а генерал, отозвав меня в сторону, поинтересовался состоянием танка.

– В порядке, товарищ генерал-майор, – сообщил я. – На короткий бой меня хватит.

– Лейтенант, значит, слушай приказ… – комкор отвел меня к штабному автобусу, где один из командиров уже расстелил карту. – Вот здесь на излучине двух рек заперт наш танковый батальон. Нужно прорваться к нему и вывести. С тобой пойдёт рота лёгких танков и грузовики с топливом и снарядами. Всё понял?

– Да, товарищ генерал. Единственный вопрос: почему я?

К моему удивлению, генерал не стал орать или оскорблять, хотя видно было, что не в настроении, да и ночь наверняка не спал. Пояснил усталым голосом:

– Это мой комиссар предложил, – и указал на политработника, что на моей тактической карте светился красным. – Из наших тяжёлых танков, что могут пробить брешь, готов только ты. Да и основная причина – твой танк просто скоростнее, а там идёт счёт на минуты. Это и определило, кого отправлять.

Больше вопросов я не задавал, одно только участие врага в судьбе моего танка насторожило – значит, ничего хорошего меня не ждёт. Тем более как прорываться к окруженной противником нашей части? Тут полки за час сгорали, и вдруг судьба какого-то батальона их внезапно взволновала. Там даже новейшей техники не было, ну кроме двух «тридцатьчетвёрок» без топлива и боекомплекта. Обычный батальон. Поэтому я и решил, что это просто причина отправить меня туда и дать возможность захватить танк. Собьют гусеницы, ну и дальше захват уже дело времени. Хм, посмотрим, что у них получится. Надолго меня обездвижить с саморемонтом вряд ли выйдет, так что будет немцам неприятный сюрприз. Ну что ж, от задания не откажешься, званием не вышел, тут прав тот, у кого шпал или звёзд с румбами больше. Потому, получив приказ, пообщался и с сопровождающим, что показывал дорогу, покатил прочь. Там связался с командиром роты лёгких танков, были Т-26 одиннадцать единиц, из двух рот свели в одну, и десяток грузовиков, у двух бочки с топливом, в остальных боеприпасы и продовольствие. Таким составом и двинули. Я впереди, всё же у меня танк прорыва, остальные за мной.

Глава 4

Война слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным.

Тайлеран-Перигор

Всё же комиссар, что светился красным, меня переиграл. Ещё моей ошибкой было то, что я в качестве дозора не отправил пару лёгких танков вперёд. Если проще, то я случайно съехал с накатанной дороги, отвлёкся и в итоге застрял – провалился по брюхо, и вытащить меня теперь было не просто сложно, а фактически невозможно. Тут пару тягачей нужно и стальные тросы. Обидно до слёз, качество почвы на тактической карте не отобразилось. Нет, метрах в ста слева виднелось болотце, которое и на карте было, но что и тут почва мне не подходит, я узнал по факту, отчего танк сильно осел на правую сторону. Если бы был дозор, меня бы предупредили, а теперь топь, или скорее дорога, которая более-менее держит всё, что легче, и не выдержала массу моего ИСа. Колонна ушла туда, где уже слышалась близкая стрельба – до цели нашего назначения оставалось километра два, задание им никто не отменял, а я ходил вокруг своего тяжа и только качал головой. Как выбраться из этой топи, я не знал. А ведь шанс выбраться у меня был: когда танк начал вязнуть, можно было сдать назад, но я почему-то стал разворачивать, чтобы вернуть его на дорогу, это и стало началом конца. Пока одна гусеница была застопорена, а другая мощно выбрасывала из-под себя торф, танк резко просел и оказался сидящим на брюхе. Сам виноват.