С самого детства Евгений был на вторых ролях, его не шпыняли, не унижали, не оскорбляли… Хуже! Его просто-напросто не замечали! Он давился злостью и ненавидел своих сестёр и братьев – родных и двоюродных. И в какой-то момент он поклялся, что убьёт всех, чтобы освободить путь к трону. Евгений был намерен заграбастать не только имущество Жоравки, но и всю Российскую Империю.

В дверь постучали, из-за неё раздался голос:

– Господин, стол накрыт.

– Родители уже приехали? – поинтересовался Евгений.

– Нет, господа передали, что вернутся к вечеру. Княгиня Вернадская пригласила их в оперу.

– Сейчас подойду, – расплылся в улыбке он.

Его средний брат был хлюпиком, рохлей и тюфяком, он был настолько трусливым, что даже боялся пожаловаться родителям – молча терпел оскорбления и тумаки. Но сегодня Евгений решил зайти немного дальше. Он засунул руку в карман и сжал прохладный пузырёк с ядом. Назывался тот Выжженная Земля – выпив эту отраву, человек будет умирать долго и мучительно, даже самый крутой целитель ему не поможет. Яд разъедает внутренности, превращая их в кровавую кашу.

– Доброе утро! – поприветствовал Евгений своего братца, войдя в столовую. Слуги под его суровым взглядом поспешили убраться подальше. Пашка сидел, сгорбившись, и не поднимал глаз от овсянки. Неудивительно, что отец не возлагал на Пашку никаких надежд, – на такого-то болвана! Евгений подошёл к брату, перевернул тарелку с кашей ему на колени и приказал: – Жри.

– Не хочу, – промямлил Паша, но зачем-то зачерпнул ложкой вязкую массу со своих брюк. Евгений рассмеялся, подтянул поднос с бутербродами и, схватив брата за затылок, ткнул его туда лицом. Чавкнули помидоры, шпроты размазались по Пашиным щекам. Он попытался вырваться, но Евгений только усилил хватку, упиваясь своей властью. Паша с трудом смог выдавить невнятное: – Хвмаштит!

– Хватит так хватит, – согласился Евгений и сел напротив. Его лицо всегда было абсолютно спокойным, но сейчас на нём появилось выражение безумия. Грудь тяжело и быстро вздымалась, словно он долго бежал и запыхался. – Ты ничтожество, Паша. Ты не достоин жить. Кусок ослиного дерьма, понял?

Губы Пашки дрожали. Он вытер рот и покачал головой:

– Пожалуйста, не надо.

– Надо, Паша, надо, – возразил Евгений и бросил на стол между ними круглый медальон. Его золотая крышка открылась, и в потолок ударил разноцветный луч. – Я хотел сделать это завтра, но раз уж всё так удачно сложилось и родители опаздывают…

С тихим шипение луч рассеялся, и на столе появился мужчина средних лет с белоснежными волосами, белой, как снег, кожа и красными глазами. Альбинос развернулся на пятках, и под его сапогами затрещали тарелки. Он спрыгнул на землю и приблизился к остолбеневшему Пашке.

– И его я должен убить? – брезгливо произнёс он. – Серьёзно? Ты нанял меня ради этого?

– Я предполагал, что всё будет сложнее, – поморщился Евгений и кинул ему флакончик с ядом. – Держи, я нашёл, что ты просил.

– Ч-ч-чт-т-т-т-т-то зд-д-д-десь п-п-п-проис… – последние слоги Пашка проглотил и, подавившись, закашлялся. Он попытался встать, однако ноги его не держали. Братец соскользнул на пол, и его стошнило. Бедолага всегда блевал, когда нервничал. В прошлом году он пытался пригласить княжну Берёзину на свидание, и его вывернуло прямо на её шикарное платье полупереваренным беконом. Фу, мерзость.

Альбинос больше ничего не сказал – задрал Пашкину голову и влил ему в рот отраву. Евгений с удовольствием наблюдал, как его брата скрутило судорогой. На всякий случай он наложил купол тишины, чтобы слуги не прибежали раньше времени.

– Что дальше? – спросил Альбинос. – Ты вроде собирался изменить план?

– Ты отрубишь мне руку, а потом поднимешься в покои моей матери и вынесешь оттуда всё ценное, – ответил Евгений. Сначала он хотел остановиться на переломе, но понял, что так просто ему не отделаться. Ему нужно было серьёзное доказательство, что его пытались убить. Действительно пытались, а не инсценировали нападение. В честь поступления в Академию отец выдал ему защитный перстень, который исцелял даже очень опасные раны. Благодаря этому, создастся впечатление, что Евгений выжил чудом.

– Хорошо, – кивнул Альбинос и достал меч из ножен. – Голову твоего старшего брата пришлём по почте. Его как раз вот-вот должны прикончить. Прости, но с личной доставкой сейчас туго. Лишние риски, короче. А письмо в ту вшивую газетку мы уже закинули, как и договаривались. Завтра будет сенсация, жди.

– С вашей организацией очень приятно иметь дело, – ухмыльнулся Евгений, а в следующее мгновение весь мир окрасился в красный. Кажется, на несколько секунд он потерял сознание от боли, а когда очнулся, над ним суетились слуги. Евгений состроил жалобную физиономию и прохрипел: – Мой брат, спасите моего брата! Он что-то влил ему в рот!

Со стороны гостиной раздался стук каблуков, и в столовую вбежала… мама? Несмотря на полуобморочное состояние, Евгений удивился – родители должны быть сейчас в опере, а там они всегда выключают телефоны. Неприятный сюрприз должен был ждать их уже после представления. Ну, в принципе, ничего страшного. Маму он рад видеть, в отличие от отца. Из всех детей она всегда выделяла его.

– Сыночка! – мама бухнулась перед ним на колени и поцеловала в лоб. Её взгляд блуждал по комнате, пока не остановился на окровавленном Пашке, в животе которого яд уже проел дыру. Она побледнела, но не от ужаса, а от… страха? Её глаза мгновенно просохли от слёз, она как-то резко собралась и сосредоточилась, словно что-то обдумывая. Наконец, секунд через десять, мама пробормотала: – Всё кончено, всё кончено… Паша и Николай мертвы… Нужно что-то делать…

Сорвавшись с места, она подползла на четвереньках к Пашке и накрыла его живот двумя ладонями. С её кожи сорвалось несколько чёрных вязких капель – как только они упали на Пашку, его мёртвое тело выгнулось коромыслом, а страшная рана в животе начала медленно затягиваться. У Евгения чуть глаза не вылезли из орбит – запрещённая магия, чистая некромантия! Он был готов отдать вторую руку, что сердце Пашки сейчас снова забилось. Но толку-то? Это всё равно не вернёт его к жизни, а маму теперь ещё могут и наказать. Однако почему-то она выглядела очень довольной – повернулась к слугам и процедила:

– Хоть слово кому-нибудь – и я сгною вас в заживо, – а потом мама склонилась над Евгением, заботливо откидывая чёлку с его лба, и прошептала: – Всё будет хорошо. Главное, что ты выжил.

Евгений прикрыл глаза, не понимая, что происходит. Ничего. В больнице ему пришьют руку, и через пару дней он оклемается, вернётся домой и убьёт Пашку. Снова. А потом… Потом поедет в Академию, где настанет черёд умирать Александру Стаховичу, старшему сыну Императора.

***

Спальня директора Академии, следующее утро после спасения Крабогнома.

Виктор Викторович просыпался неохотно – вчера он допоздна засиделся в ректорате, разгребая дела. К тому же пришлось отбиваться от “СиДР”, который очень заинтересовался Марком Ломоносовым – видите ли, этот юноша всегда оказывается в центре о-о-о-о-о-очень любопытных событий. Только разборок между ведомствами ему не хватало. Директор зевнул, потянулся и почувствовал, что на его подушке лежит нечто странное. Ему было стыдно признаться, но сперва он испугался – вспомнил то ужасное утро, когда его волосы приклеились к наволочке.

Но нет. Голова вроде бы двигалась нормально, и ничто ей не мешало. Виктор Викторович вознёс мысленную молитву Перуну, резко встал и огляделся. Вся его кровать была завалена… игрушками. Очень взрослыми игрушками. А часть из них висела на его пижаме, как новогодние игрушки – на ёлке.

Виктор Викторович подскочил и попытался стряхнуть с себя всю эту красоту, но ничего не получилось. Тогда он начал снимать пижаму, но и здесь попал впросак – как только Виктор Викторович стягивал рукав, тот сразу же оказывался на его руке. То же самое происходило и с брючинами. С разъярённым рыком он ударил по пижаме заклинанием разрушения, но даже не сделал ни одной дыры. Сканирование не выявило вообще никакой магии. А как противодействовать тому, чего фактически нет?

– Да как же от вас избавиться?! – задал вопрос в пустоту директор.

В ту же секунду заиграла издевательская песенка:

– Используй меня, используй меня

Совсем как огуречик,

Засунь-ка меня, засунь-ка меня

В одно из тех местечек!

Звук исходил из одной приблуды – Виктор Викторович случайно нажал на кнопку. Его взгляд упал на тумбочку, и он увидел записку, написанную корявым почерком, которая гласила: “СнЯть поСЛе СЧастьЕ. ДО СчастьЕ не СНЯть”. Директор злобно выругался – ему что, теперь весь день расхаживать в пижаме с этим… этим… этим ужасом в качестве украшений?! Пока он размышлял над своей тяжёлой долей, у него зазвонил телефон. На экране высветилось: “Приёмная”.

– Да, Светлана Григорьевна? – нажав на кнопку, устало проговорил Виктор Викторович.

– Приехал племянник Императора, – сообщала секретарь. – Требуется ваше присутствие. Я пыталась объяснить, что вы отдыхаете, но Императорские Гвардейцы… – она презрительно фыркнула. – Хамы! Пожалуйста, Виктор Викторович, приходите быстрее, иначе я вылью кофе им на головы.

– Конечно, Светлана Григорьевна, конечно, – пробормотал директор обречённо.

***

– Марк Ломоносов? – отчеканил один из Императорских гвардейцев и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Нам нужно с вами поговорить.

Я окинул их взглядом и равнодушно протянул:

– Говорите.

Гвардейцы переглянулись, но на удивление не стали орать и не попытались меня скрутить и затолкать в машину. Они просто посмотрели по сторонам, убеждаясь, что никого поблизости нет, и протянули мне небольшой пакет.

– Награда за спасение дочки Императора. Приносим извинения, что произошла такая задержка… Бюрократия, сами понимаете. Император хотел встретиться с вами лично, но, к сожалению, сейчас у него очень много дел. Поэтому он передал вам приглашение на Бал Зимнего Солнцестояния.

– Благодарю, – я взял пакет, заглянул внутрь и мысленно присвистнул. Судя по всему, здесь не меньше десяти тысяч рублей! Да мне впору строить уже второй особняк, просто чтобы вложить деньги в недвижимость.

Гвардейцы коротко поклонились, загрузились в пещеру и умотали прочь.

– На этом всё? – я пожал плечами. – Ну, могли бы и до Краснодара подкинуть.

Автобус я прождал ещё минут сорок, дорога до города из-за пробок заняла около трёх часов. В общем, приехал я в Академию ночью и сразу завалился спать. А утром, как только проснулся и привёл себя в порядок, пересчитал свою долю зелёнки – получилось несколько сотен. Большую часть я через курьера передал в Северные Гребешки, а оставшееся решил продать. Всё-таки карьера охотника на монстров при должных сноровке и старании позволяет заработать много денег. На первом курсе Академии о таком рано мечтать, но будет странно, если я продолжу игнорировать местный магазинчик – “Тысяча и одна вещь”. Не стоит выделяться хоть в чём-то, иначе у кого-нибудь появятся ненужные вопросы.

За прилавком шуршал Николай Иваныч. При виде меня он разулыбался и протянул:

– Какие люди – и без охраны!

– Чем заслужил такой горячий приём? – хмыкнул я.

– Да о твоих подвигах уже весь Краснодар трындит, – хекнул Иваныч. – Каждая твоя встреча с сидровцами заканчивается чем-то эпическим. Но ты всё-таки не перебарщивай, знаю я этих упырей – будут на тебя зуб точить, а потом р-р-р-р-р-раз! – он стукнул кулаком по прилавку. – Нож в спину тёмной ночью – и всё, нет человека, нет проблем!

– Спасибо за предупреждение, – кивнул я и поставил перед ним сумку с зелёнкой. – Сколько даёте за первый уровень, а сколько – за второй?

– Двенадцать и шестнадцать рублей, – отчеканил Иваныч.