Только с этим, как всегда, вышла загвоздка. Я совсем не умела себя жалеть. Никогда. Даже после заявления профессора Ликара, что его экзамен сдам, лишь отвалив кругленькую сумму, не сдалась, а отправилась решать проблему. К родителям идти было бесполезно – они и без того в долгах из-за моей учебы. Так что пришлось обратиться к Ритиному отцу. Я знала его с самого детства, как и то, что у мистера Хьюго Флиса, выросшего в приюте, есть принцип: никогда никому ничего не давать безвозмездно.

«Ничто, полученное даром, не ценится по достоинству, – любил повторять отец Риты. – А я ненавижу неблагодарность. Так что платите».

Выслушав мою беду, мистер Флис тут же вошел в положение и дал именно столько денег, сколько просил продажный профессор. Авансом. Взамен потребовал отработать пятнадцать смен в качестве подавальщицы. Рита тут же разделила со мной смены пополам, но именно в ночь перед экзаменом у Эрвикса была моя очередь работать. После смены я села повторить материал и… преступно уснула!

Вспомнив это, жутко разозлилась и присела в постели. Посмотрела на Риту, как раз принявшуюся подпиливать и без того острые черные ноготки, и попросила:

– Рассказывай свой план.

– Итак! – Рита засияла…

Даниэль Эрвикс

Сначала я почувствовал на себе чужой взгляд, а потом уже постороннее присутствие.

– Добрый день, профессор, – улыбнулась мне мисс Эла Винир, как только наши взгляды встретились. – Как поживаете?

– Плохо, – ответил я, складывая руки на груди и пристально глядя на студентку. – Ночью снились кошмары о чудовищах за окном.

Еще недавно, придя на кафедру, я думал о том, что должен забыть увиденное вечером, чтобы пощадить чувства девушки. Она – так я считал – наверняка уже раскаивается, места себе не находит. Но нет. Стоящая передо мной Эла не выглядела смущенной или раскаивающейся. Это настораживало.

– Не знала, что вы такой пугливый, – выдала девушка, подтвердив мои подозрения: сюда она пришла не извиняться.

Тогда зачем?

– Думал, вы будете отлеживаться сегодня, – признался я, сверля мисс Винир уничижительным взглядом.

– Мне некогда, – ответила девица, грустно вздохнув. – Я не могу позволить себе долго оставаться вдали от вас.

– Это еще что значит? – нахмурился я.

– Либроф, – прошептала Эла невнятно.

– Что? – Я подался ближе.

На миг показалось, будто в глазах Элы мелькнул испуг, но тут она встряхнулась и тоже подалась вперед. Так что уже мне пришлось отпрянуть.

– Любовь! – гордо и громко – как будто вызов бросала – заявила студентка, протягивая ко мне руки.

– Вы что это удумали? – совсем напрягся я.

– Это не я, это душа. – Эла Винир прижала руку к груди и зажмурилась, а потом выдала новое грандиозное заявление: – Вы – новый владелец моего сердца. Теперь оно – ваш дом, ваш приют, ваш…

Она нахмурилась, пощелкала пальцами, явно вспоминая, куда еще хотела меня поселить.

– У меня уже есть дом! – заверил я. – Там мне очень комфортно. А вам будет комфортно за дверью. Прощайте, мисс Винир.

– Нет, – как-то очень веско сказала она.

– Да, – кивнул я, указывая на выход.

– Ох, профессор, – вздохнула Эла. – Вы разве сами не видите, что со мной?

Я неуверенно пожал плечами. Потом очнулся и кивнул:

– У вас стадия отрицания несданного экзамена. Но это пройдет.

– А любовь пройдет? – напирала Эла. – Стук моего сердца, которое только ради вас продолжает биться, ничего не значит?

– Так, мисс Винир! – Я вскинул руку, чтобы магией выдворить девицу за дверь. – Вы меня утомили. Все придуманные чувства уносите с собой, и больше прошу меня не беспокоить.

– Профессор, я ведь пойду по наклонной, – уперев руки в боки, сообщила Эла Винир. – Да я уже пошла! Вот вчера что было? А, вижу, вы помните. И это – только цветочки. Ягодки уже на подходе.

– Не надо мне угрожать, – посоветовал я, все же призвав магию.

Махнул рукой, и Эла, подхваченная стихией, вылетела за дверь, чтобы аккуратно приземлиться.

– Вы – бессердечный! – крикнула она, топнув ногой.

– И злопамятный, – добавил я, запираясь.

Но не успел отойти, как с той стороны тихо постучали.

– Чего вам? – совсем не вежливо спросил я.

– Профессор Эрвикс, вы же понимаете, что мне без вашего экзамена никак? – спросили с той стороны подозрительно спокойно.

– Идите домой, – приказал я.

– Не могу. Дома меня ждут с дипломом, – ответила Эла. – Так что я подала заявление на пересдачу. Мне сказали, что оно пролежит в деканате неделю, в течение которой вы можете назначить дату явки. Разве я многого прошу?

– Многого. Это – принципиальный момент, – ответил я спокойно. – Пойду навстречу одной студентке, решившей прогулять мой экзамен, ей на смену придет толпа. Меня вам не переубедить, мои решения не меняются. На этом точка. Прощайте, мисс Винир.

Прислушался.

Девушка молчала. Шагов так же не было слышно. Значит, она принялась рыдать. У всех девиц одни и те же методики уговоров: истерики и попытка утопить мужчину в слезах. Покачав головой, сделал пару шагов к своему столу и тут услышал легкий шорох. Обернулся. На полу лежал лист бумаги.

В коридоре послышался стук каблучков – Эла уходила.

Я подошел и поднял ее записку.

«Любовь моя, как океан:
Безбрежна и чиста,
Хочу я с вами быть всегда,
Или хотя бы лет до ста.
Я – словно перышко, вы – гусь,
Я чешуя – вы рыбка.
Нас не разлучат, вам клянусь!
Обречены попытки.

В общем, понимаете? Я вас люблю и буду любить всю неделю. Сильно. До самого экзамена. У меня много энергии и сил. И все это для вас, дорогой профессор!»

Я прочитал, выругался и осознал: мисс Винир не так проста, как казалось во время обучения. Не отстанет, если не быть с ней жестче. Что ж, придется показать, как я реагирую на столь явные угрозы и шантаж.

Глава 2

Эла Винир

– А он что? – грустно спросила Рита.

– Выставил меня, – ответила я, уплетая макароны с мясом. Когда нервничала – всегда много ела.

– Но ты была напористой?

– Очень.

– Все как репетировали? – въедливо уточнила Рита. – «Мое сердце – ваш дом» и все такое?

– Угу… А что не успела сказать – написала. Стихотворение вышло корявое и пугающее. С обещанием любить и преследовать всю неделю. Я бы на его месте уже меня опасалась.

– Тогда пора начинать выполнять обещание. Сегодня же снова пойдешь к нему.

– Нет, – заныла я.

– Да, – твердо заявила Рита. – Будешь помогать по хозяйству.

– Я не смогу, – выдохнула и потянулась за морсом. – Не знаю, как выдержала взгляд Эрвикса утром. Когда он смотрит в упор, хочется бежать без оглядки, Рит.

– Ничего-ничего, – отмахнулась подруга. – Вспомни, папа тоже практиковал на нас такой взгляд. А теперь что? Мы знаем, как на него реагировать: просто делаем виноватый вид на пару минут, и все сходит с рук. Запомни, подруга, из любого мужчины можно вить веревки, только нужно найти, где их кончики, и правильно потянуть.

– Но мне совсем не хочется искать кончики профессора, – запротестовала я.

– А всю жизнь работать в лапшичной хочется? – Рита посмотрела на меня ничуть не мягче, чем умел ее папа. А ведь его побаивалось полгорода.

Я помотала головой и принялась доедать. Отступать действительно было некуда. Или в конце этой недели я стану специалистом, или… Посмотрела на вошедшую в кухню маму. Она улыбнулась мне – светло и нежно.

Нет, я не могла стать разочарованием семьи. Лучше разочарую и добью профессора. В конце концов, он мне кто? Мне с ним детей не рожать.

Спустя три часа я снова стояла напротив дома Эрвикса.

Серый с красной черепицей и черной дверью – этот дом внешне ничем не отличался от ряда других по улице. Но именно на него я смотрела как на вещицу, зараженную чумой.

Как бы я ни бравировала по пути к преподавательскому городку, теперь смелость снова отступала куда-то в пятки, стимулируя их на срочный бег. Прочь! Быстрее.

Честное слово, еще минута, и я бы сдалась. Однако сзади раздался недовольный голос профессора:

– Недобрый день, мисс Винир. Зачем вы здесь на этот раз?

«Искать ваши кончики», – с отчаянием подумала я. А вслух сказала другое:

– Меня принесли сюда крылья любви, профессор.

– Обычно вас несет сразу к окнам, – припомнил Эрвикс, – что изменилось теперь?

– Как же это низко, насмехаться над чувствами, – заметила я и сразу «зашла с козырей»: – Мне даже захотелось рыдать.

Профессор нахмурился:

– Не сметь! – пригрозил он, опасливо осмотревшись по сторонам. А потом добавил тем особенным вкрадчивым голосом, от которого нехорошие мурашки бежали по телу: – Идите домой, студентка. Сейчас же.

– Нет.

– Эла, ваш прием с чувствами до добра не доведет, – сообщил профессор холодно. – Поверьте, лучше это прекратить, пока я любезен.

И, обойдя меня, он двинулся в дом.

Я кивнула и… пошла за ним. Благо мы с Ритой разработали план Б именно на такой случай.

Открыв дверь, Эрвикс вошел, развернулся и вперился в меня таким взглядом, что захотелось сгореть на месте. И еще пару дней назад я бы отступила. Сбежала бы, извиняясь на ходу и не оглядываясь. Но не теперь.

– Профессор, я ведь говорила, что подала заявку на повторную пересдачу, – повторила с несвойственным мне упрямством.

– Ваше право, – пожал он плечами.

– Мне сказали, у вас есть неделя на ее рассмотрение и назначение даты для…

– С вами, Эла, мы закончили в тот момент, когда вы проспали экзамен, – прервал меня Эрвикс. – Точка. Я не изменю своего мнения.

– Измените, – пообещала я.

– Это как понимать? – Он заломил правую бровь. – Угрожаете мне?

– Говорю как есть. Мне без этого диплома никак. Значит, я сделаю все, чтобы исправить свою оплошность и переубедить вас. И начну с этого…

Я принялась расстегивать длинный вязаный кардиган.

– Не сметь! – приказал профессор, воровато выглянув во двор. Затем быстро втянул меня в прихожую и заговорил наставительно-ласково. Строго, но осторожно, как со смертельно больной, которой впервые сообщают диагноз: – Эла! Послушайте внимательно: вы еще молоды и импульсивны. Но я клянусь, несданный экзамен – это еще не конец жизни, и уж точно – не повод добиваться своего через постель.

– Какую постель? – не поняла я.

А потом присмотрелась к лицу Эрвикса и ка-а-ак поняла! Профессор, судя по его испуганному виду, решил, будто я хотела его соблазнить.

Еще пара секунд, и я… рассмеялась:

– Вы что, мне бы и в голову не пришло с вами… ну, это. – Я поиграла бровями, а потом неопределенно покрутила рукой и принялась объяснять очевидное: – То самое. Вы же для меня старый.

Лицо Эрвикса вытянулось, рот обиженно-удивленно скривился.

– То есть, конечно, не старый, а пожилой! – принялась исправляться я, импровизируя на ходу: – Вы еще о-го-го. Местами. Наверное. Мой папа тоже обижается, когда я называю его старичком. Хотя вы и не мой папа. Вы, скорее, как его младший брат. Дядя Кристоф. Вот он – как вы. Примерно.

– Так, – голос профессора дрогнул, – какой еще Кристоф?

– Это брат моего отца.

– Мисс Винир, что вы несете? – Профессор потер лоб ладонью, а потом, прищурившись, неожиданно спросил: – И сколько мне лет, по-вашему?

– Не больше сорока, – демонстративно осмотрев его с головы до ног, констатировала я.

Тут каюсь – преувеличила, ведь знала, что профессору около тридцати двух лет. Но так было нужно, чтобы не зазнавался и не думал больше, будто я хочу в его постель, греть старые косточки.

На лице оппонента появилось задумчивое выражение, так что я почти решила, что мы пришли к взаимопониманию. Но тут в глазах профессора зажегся мстительно-угрожающий огонек.

– Вон! – сказал Эрвикс, указав на дверь.

Ты посмотри, какой обидчивый! Видимо, в зрелом возрасте всем становится обидно за каждый приписанный им год.

– Вообще, выглядите вы на тридцать с чем-нибудь, – поспешно заверила я.

– Тридцать один, а не «с чем-нибудь»! – сложив руки на груди, отчеканил Эрвикс.

О как! Даже меньше, чем думали девчонки, влюбленные в профессора.